Сила притяжения

Когда в лёгких закончился кислород, я прервал поцелуй, но не отстранился от неё. Обхватив ладонью её шею, я чуть наклонился и коснулся её лба своим. Дыша с ней одним воздухом, я словно пытался вернуться к реальности. Мне ведь ещё так много всего нужно было ей сказать.

Но слов отчаянно не хватало. Тёплое чувство металось в грудной клетке, свиваясь смерчем, устраивало небольшое локальное торнадо, перемалывая рёбра в пыль, и пытаясь вырваться наружу в каждом возможном проявлении.

Смехом.

Слезами.

Улыбками.

Взглядами.

Мурашками.

Прикосновениями.

Судорожными вздохами.

Дрожью на кончиках пальцев.

Со стороны это всё казалось беспричинным, нелогичным, необоснованным. Больше отдавало чем-то нервно-истеричным, наверное. Может, так и было. Может, я, наконец, дорвался. Ведь вот она — рядом, её можно касаться, на неё можно было смотреть, ей можно было наслаждаться.

Невозможно было объяснить это чувство — такое… такое огромное, необъятное, всеобъемлющее. Сложить всё хорошее, что есть в мире, и добавить ещё немного — вот оно и получится. И оно, вот такое огромное, было у меня в груди.

Меня РАЗРЫВАЛО.

Как я ещё жив то был, господи.

Господи, если определил ты на мою голову такую сумасшедшую нежность — значит, я как-то выдержать её должен, да? Должен справиться, совладать. Уместить её, нечеловеческую, в простом человеческом сердце.

Господи, КАК?!

— Ты в порядке? — негромко спросила Аня, не сводя с меня взгляда.

Моргнув, я сглотнул, пытаясь вернуться в реальность:

— Что? А… ну, да. А что?

— Ты иногда дышать забываешь… когда на меня смотришь, — добавила Данчук чуть смущённо.

А я смотрел. Всегда — только так: бесконтрольно-цепко, пронзительно-внимательно. Концентрируясь на зелёно-голубых радужках полностью, в эти бездонные омуты, в яркое средоточие мыслечувств.

Захлёбываясь ими. Задыхаясь. Пытаясь не утонуть.

Наверное, это не очень хорошо — сваливать на эти хрупкие плечи часть своего безумия. Но, в конце концов, она и была его причиной. Ну, и мне просто это было нужно. Очень-очень.

Погладив большими пальцами её чуть бледные щёки, я думал, что надо бы что-то сказать — но не выходит. Нежности внутри под завязку, она в горле уже плескалась, не давая и слова выдавить.

Её губы чуть приоткрываются — лёгкое, почти неуверенное движение. Я наклоняюсь чуть ближе. Со стороны могло бы показаться, что мы целуемся, но нет — я только коротко выдохнул. Отдал. Какую-то небольшую долю, не половину, не четверть даже — но сердце, увязнувшее было в любви, снова негромко застучало, и воздух в лёгкие попал, и слова под ключицами копятся-толпятся, желая поскорее выбраться наружу.

— Я столько всего… Я так сильно…

И вот, снова неудача. Но, кажется, Аня поняла меня и без слов. В уголках её глаз я заметил слёзы, и тут же поспешил стереть их пальцами. Её глаза смотрели на меня с чистым, наивным, растерянным любопытством. Губы шепнули в ответ:

— Я вообще не думала, что это возможно: меня… так сильно.

И, замолкнув на минуту, закончили совсем смущённо:

— … Я думала…так сильно… можно только тебя.

Нежность внутри меня будто по щелчку удвоилась. Господи, и эту девушку я чуть было не отпустил по собственной глупости? Мою Аню, моего Мышонка. Если бы она отвергал меня в тот вечер, я пришёл бы на следующий, и на другой. И так до тех пор, пока либо мы оба не сошли бы с ума, либо не помирились бы. Ну, был ещё вариант получить судебный запрет на приближение к ней, но я надеялся, что до такого всё же не дошло бы.

Моё сознание от её слов взорвалось миллионами осколков, рёбра каким-то чудом остались целы, но чувство требовало действий, безотлагательно, срочно, вот-прямо-в-ту-секунду.

Плюнув на осторожность и желание не пугать её своим напором, я прижал её к себе и поцеловал. Жадно, почти яростно, как будто пытаясь не только передать всю ту гамму чувств, что она во мне будила, но и наказать за те дни, что я провёл без неё. Которые мы оба провели вдали друг от друга. Аня с негромким стоном ответила, вцепившись в мои плечи с такой силой, что там наверняка останутся синяки. Плевать. В тот момент мне казалось, что пусть она и живого места на мне не оставит — я всё стерплю.

Та ночь…она была чудесная. И она была полностью наша. И засыпая рядом с Аней, я точно знал, что утром она всё вспомнит. И никуда не собирался сбегать.

А утром, проснувшись раньше, я какое-то время наблюдал за ней. Девушкой, которая была моим лучшим другом и заодно умудрилась похитить моё сердце. А я — вот идиот — даже не понял, как это произошло. И чуть всё не похерил. Но теперь всё точно будет хорошо. В этом я почему-то не сомневался.

Данчук зашевелилась и, чуть повернувшись, открыла глаза.

— Привет, — улыбнулся я, убирая золотистые кудри с её лица и мягко целуя над бровью.

Аня улыбнулась мне точно также, как и я. Зацеловано, пьяно.

И впервые за эти дни:

— Доброе утро.

*****

Анна

В Греции было очень красиво. Мы отправились на остров Лерос — весьма живописное местечко. Много солнца, зелени и очень тепло. Но не это меня больше всего радовало в нашем отдыхе. Не виды, а то, что наш семейный отпуск стал путешествием уже на две семьи.

Да — Кораблёвы отправились с нами. Не знаю, как им удалось всё оформить, да ещё и за такой короткий срок, но, видимо, правду говорят, что деньги творят чудеса. Так или иначе, но мы полетели все вместе. И каждую свою свободную минуту я проводила с ним. С Юлианом.

Мы много говорили после той ночи. Спорили, ругались, что-то доказывали друг другу, но после — обязательно мирились. Потому что мы, наконец, поняли, главное — нам друг без друга нельзя. Не получится. Об этом же я думала каждый раз, когда видела его — будь это экскурсия по острову, валяние на пляже или просто когда он спускался к завтраку.

Я перевела взгляд на Юлиана, наблюдая за тем, как закатные краски облизывали его взъерошенные чёрные волосы, делая их ещё ярче и заметнее. Мы сидели на пляже, решив проводить солнце. Бродить не хотелось, разговаривать — тоже. Протянув руку, я коснулась медиатора, что привычно видел на его шее. Перекатила его между пальцами, чувствуя, как нагрелся пластик от тепла моей руки.

Юлик, мягко улыбнувшись, наклонился, потянувшись за поцелуем. Всего лишь вторым за тот долгий день. Я отпустила медиатор, перекладывая руку на запястье Кораблёва, и позволила парню поцеловать себя именно так, как этого хотел он.

Тот настолько невесомо коснулся губами моих губ, что это больше похоже на первый украденный поцелуй, чем на наш ежедневный и уже почти привычный ритуал. Мы не углубляли его, лишь медленно, неторопливо и бесконечно нежно ласкали губы друг друга.

Я никогда раньше не знала, что такое «бабочки в животе». Не смогла я понять суть этого выражения и с Юлианом. Потому что он заставлял меня переживать гораздо более сильные эмоции. Когда мы занимались любовью, целовались, касались друг друга или просто говорили о своих чувствах. Это больше было похоже на бенгальский огонь, настолько прекрасный, что не хотелось, чтобы он догорал, и кусающий кожу, если подойти слишком близко.

А иногда мы падали друг в друга с головой, будто ныряли с огромной высоты в воду. Тогда тело сначала напряженно ожидало развязки, содрогнувшись от силы удара, когда достигало цели. А после уходило под воду, не в состоянии больше шевелиться, отдавая себя дрейфующему потоку.

Это никогда не было похоже на пресловутых «бабочек в животе». Но с Юлианом я узнала, что такое «бабочки на губах». И насколько сильной может быть та самая сила притяжения, что привела нас друг к другу. Пусть нам для того, чтобы понять это, понадобилось очень много времени.

Эпилог

Эпилог

Прошло четыре месяца

— Мышонок!

Анна приоткрыла один глаз, пытаясь понять, послышался ей приглушённый голос её парня, или он действительно припёрся к ней в — короткий взгляд на часы — грёбаных шесть утра?!