Страница 33 из 60
Что до меня…в моей голове набатом била лишь одна мысль — какого хрена?!
*****
Юлиан
— На всё вам даётся месяц, — продолжал распинаться наш куратор, — Это не обязательно должно быть что-то гениальное, но и откровенной халтуры мы не потерпим. Анна, поскольку всё завязано на вас, рекомендую не затягивать — чем медленней вы пишете, тем меньше времени на подготовку остаётся у всех остальных. На этом всё, вы свободны.
Все тут же поднялись на ноги и, обсуждая новости, с шумом устремились к выходу. Кроме Ани — подруга осталась сидеть на месте, глядя перед собой.
Тронув её за плечо, я спросил:
— Эй, ты чего?
Подруга повернулась ко мне, и я заметил, насколько неестественно бледным было её лицо. Черт, казалось, что её вот-вот хватит удар.
— Юлик, это конец, — одними губами шепнула она.
— Что именно? — не понял я.
Нет, задание, конечно, маленько огорошило и меня — всё же таких крупных проектов у нас ещё не было. С другой стороны — мы должны были расти и развиваться, иначе какой вообще во всём этом смысл, верно? Да и потом — я отвечал за музыку. Это же нереально круто! То есть всё то, что я мог задумать, другие должны были сделать. Писать музло для целого спектакля — если это не огромный, жирнейший плюс в моём резюме, но что вообще могло им стать?
— Вся эта затея… — продолжила меж тем моя блондинистая, но от того совсем даже не глупая подруга.
— Не понимаю тебя, — честно признался я, предварительно почесав свой слегка лохматый затылок, — Ты же мечтала о том, чтобы по твоим работам ставили спектакли и снимали фильмы. Ну так радуйся! Мечты, мать вашу, сбываются! Что тебя смущает?
Чуть помолчав, Аня призналась:
— У меня нет идей.
Вот вам и приехали. Это было чем-то новеньким. Даже не так — это было чем-то НЕВОЗМОЖНЫМ. Потому что Анна Данчук — это сундук с идеями и историями. Она писала песни для нас, помогала с идеями для нескольких клипов, что мы с парнями уже сняли и даже кажется набирала материал для будущей документалки о «Бешеных пандах». Да и вообще — она постоянно что-то записывала, придумывала, планировала. У этой девчонки по определению никогда не могло НЕ быть идей. Они били из неё ключом, фонтанировали и постоянно искали выход.
— Я тебе не верю, — наконец, произнёс я, — Ты постоянно что-то записываешь.
Но Данчук упрямо покачала головой:
— Это всё не то. Так, наброски, отрывки, кусочки. Ничего цельного или хотя бы отдалённо похожего на сценарий. У нас месяц, Юлик. МЕСЯЦ! Это значит, что у меня неделя — максимум, полторы, чтобы всё закончить. Только тогда ты успеешь написать музыку, господа режиссёры — выбрать актеры, а сами исполнители выучить слова и отрепетировать все движения. Это НЕВОЗМОЖНО!
Выслушав всю эту тираду, я только усмехнулся. Аня, не ожидая такого, нахмурилась:
— И что значит это твоё выражение лица?
— Вспомнил просто слова моей матушки, — пожал я плечами, — Когда я начинаю вести себя примерно также, она отвечает только одно. Невозможно — значит, попробуй снова.
— И как мне это должно помочь в данной ситуации? — в голосе Данчук явно слышался скепсис.
— Да никак, — «обрадовал» я её, — Просто к слову пришлось, — видя, что подруга близка к тому, чтобы убить меня, я поспешил добавить, — А если серьёзно — трагедии нет. Времени у нас более чем достаточно, особенно, если грамотно им распорядиться. Всё, что от тебя сейчас требуется — это идея. Сформируй её, чтобы понимать, о чём будет спектакль. После определись с количеством ролей и характером каждого персонажа. И смело отдавай это режиссёрам. Пока они набирают всех — ты пишешь первые страницы. Все учат, готовятся, а ты — подкидываешь им всё больше материала. И всё. Ну, и я там где-то со своей музыкой на задворках. Но это мелочи.
По мере того, как я говорил, выражение лица Ани менялось — отчаяние на нём уступало место задумчивости, а после прибавилось еще и удивление. Когда я же я замолк, девушка спросила:
— Ты же в курсе, что просто гений?
Хохотнув, я кивнул:
— Периодически мне это говорят. Всё, Мышонок, идём. Гениальные тексты и музыка сами себя не напишут.
Глава четырнадцатая
Глава четырнадцатая
Анна
На следующий день я собиралась на учёбу не просто с неохотой — в моей голове набатом била мысль «Давай заболеем! Или устроим конец света! Ну хотя бы разыграем приступ эпилепсии!» Но потом я вспоминала, что никогда не страдала ни этой самой эпилепсией, ни любовью ко лжи. Так что в какой-то момент мне пришлось взять себя в руки — и бодро топать к машине Насти.
— Привет, — улыбнулась мне подруга, а с заднего сидения махнула рукой Саб, — Запрыгивай.
Когда я пристегнулась, и иномарка резко покатила по дороге, Малышкина потянулась и выдохнула:
— С этой учёбой я уже совсем в днях запуталась. Сегодня я проснулась с твёрдым убеждением, что на дворе суббота.
— Что, прости? — хмыкнула Настя, не отвлекаясь от дороги, — Ты проснулась с чем-то твёрдым? Уверена? Ты это потрогала?
На это Сабина усмехнулась:
— Милая, поверь мне — если бы я проснулась с чем-то твёрдым в руке, то опоздала бы на учёбу. Три раза опоздала. Минимум.
Я лишь покачала головой, не разделяя их веселья:
— Вы ужасные. Поверить не могу, что из всех подруг в мире мне достались именно вы.
— И не говори, — отозвалась Саб, — Невероятное везение. А вообще, разделяю твоё негодование, особенно — в отношении Грозной!
— Не поняла, — приподнялись идеально очерченные брови нашей художницы, — С чего это?
— С того! — припечатала Малышкина, — Ты — чёртов идеал! Серьёзно — у меня иногда создаётся ощущение, что, когда все занимали очереди за тем или иным талантом — ты попросила друзей придержать местечко и для себя. Типа "О, Сабин, ты за задницей стоишь? Класс, займи мне местечко, я сейчас сиськи заберу — и сразу к тебе. А если опоздаю — просто возьми две партии, я деньги потом на карточку переведу".
Против воли я рассмеялась. Слова Саб попали в точку — Настя была ну просто невероятной. Как будто её папа-художник нарисовал идеальную девушку, и его творение ожило. Иногда — в особенно плохие дни — во мне даже начинала просыпаться зависть. Я бы хотела иметь такие же роскошные волосы, или гладкую, бархатную на ощупь кожу. Да и обладать такими формами я бы тоже не отказалась. Но, приходилось мириться с тем материалом, что подарила мне природа. Увы.
Настя на это лишь пожала плечами:
— При всём при этом, я — единственная среди нас, у кого нет парня. Так что кто ещё должен тут негодовать.
— Внешность тут не при чём, — возразила Сабина, — Просто тебе всё это не нужно. Ты витаешь в каких-то своих творческих облаках, и до всех этих земных благ тебе нет дела. Будь иначе — давно бы уже обратила внимание на кого-нибудь. Взять того же Меридова, — неожиданно брякнула подруга.
— Коля? — удивлённо переспросила Грозная, — Почему именно он?
— А почему нет? — пожала плечами подруга, — Он красавчик, умный, спокойный и рассудительный. Не то, что наш безбашенный Юлик — у того вообще вечно словно шило в одном месте. Меридов, конечно, временами какой-то меланхоличный, но с другой стороны — тебе именно такой и нужен. Ты можешь хоть неделями в своей мастерской запираться — он и не заметит твоего отсутствия. А если и обнаружит пропажу — ничего не скажет.
— Звучит так, как будто ты уже всё продумала, — хмыкнула я.
— Не то, чтобы всё, — махнула рукой Саб, — Но я, в отличие от вас, материалистка и думаю о будущем. Не все могут себе позволить вечно витать в облаках, малюя картинки и исписывая бумагу.
— Ну спасибо, — оскорбилась я за нас с Настей — та, кажется, выпада даже не заметила, — Вот так ты ценишь наши мечты.
— Нет, не подумайте, — поспешила заверить нас подруга, — Я восхищаюсь вами. Мне кажется, во мне иногда говорит зависть — вы все такие творческие, а мне всё это чуждо. Вот я и несу всякое.
Но я и не думала обижаться — понимала ведь, что Саб это всё говорила не со зла. В ней периодически просыпалось это — некая язвительная её часть. Срабатывал то ли защитный механизм, то ли что. Это только при Даниле она становилась белой и пушистой — без своего парня эта девушка запросто могла показать зубки. И вонзить их в чьё-то горло.