Страница 2 из 12
Герман подумал, что, может быть, этот кто-то ждет, пока жертва поднимется на ноги. И он послушно встал, направил взгляд в землю. Однако, выстрела не последовало.
Тогда Герман повернулся спиной к будке и мосту. Ждал, считая: «Раз, два, три… тринадцать…» Но и теперь в него никто не выстрелил. Поднял голову. Перед ним расстилалась ровная и, как будто, вытоптанная множеством ног площадка. За ней – небольшой холм, у основания которого лежал огромный серый камень.
Герман обернулся. Еще раз посмотрел в след удаляющемуся автомобилю. Потом – на колючую проволоку и на ствол, продолжающий глядеть в его сторону. Он догадался. И его догадка подтвердилась, как только Герман отошел на несколько десятков шагов от моста. На большом сером камне, лежащем у основания холма, было выведено толи нефтью, толи мазутом: «Здравствуй территория ВЮГО! Жизнь прощай!» Прощай город, дом, добрый милый консьерж Борис, один раз уже спасший своего жильца. Но, видимо, Герману не судьба жить на той стороне моста …
Да, позади за спиной, за рекой, за колючей проволокой осталась территория Гражданского общества. Ее охраняет тот, кто следит сейчас за Германом из бетонной будки через оружейный прицел. А перед ним – та самая территория ВЮГО. Она все-таки есть. Да, основатель-председатель АИК был прав, когда говорил, что она существует. Он во всем, во всем был прав, этот старикашка. На территории Гражданского общества Герман все время был под его контролем, все время выполнял то, что нужно было Агентству исполнения контракта.
«Нет, – не согласился он сам с собой, – не все. Иначе не оказался бы здесь…» Герман подошел к серому камню. Еще раз перечитал написанные на нем слова. Сколько людей стояло здесь до него? Сколько еще последует за ним?
Он снова подумал о Еве. Сильная рука не мог не выполнить приказа. Любой ценой. Она должна, обязательно должна выжить, выздороветь после ранения и остаться на территории Гражданского общества. Ей нельзя сюда. Ее не нужно сюда…
А что случилось с самим Сильной рукой, после того, как он отнес Еву? А с Олегом, который, как всем показалась, успел уничтожить архивы АИК. А Виктор? А «Юный альпинист»? Как там все его остальные товарищи, принимавшие участие в штурме? Их убили или тоже переместили?
А вот Влад, предатель-Влад, по приказу основателя-председателя АИК спасший Германа в лесном лагере, остался на территории Гражданского общества. И соседка по дому, сдавшая его АИК, живет себе на территории ГО – не тужит. И Родион…
Это было очень тяжело – понимать, что Родион служил Агентству Исполнения Контракта. И служил он, не как Герман, в слепую, а совершенно осознанно. В это просто не верилось. Даже сейчас. Даже здесь. На территории ВЮГО.
Герман медленно обошел большой серый камень и стал подниматься на холм, который оказался не таким уж и высоким. Оказавшись на вершине, осмотрелся. Перед Германом было еще несколько таких же невысоких холмов, поросших кустарником и редкими деревьями. Идти назад было некуда, оставаться на месте не имело смысла, и он просто пошел вперед.
По-прежнему саднило плечо. Конечно, нужно было обработать рану, перевязать. Но больницы в поле зрения не наблюдалось. Не виднелось также и ресторанов, а голод уже вовсю донимал Германа.
Он перевалил еще один холм. И еще один. И почувствовал, что каждый новый шаг дается ему с все большим трудом. Герман очень устал. Ему не хватало сил, энергии. Единственное, что он мог сделать в такой ситуации, так это уснуть, дать организму немного передохнуть. Так его учил Родион.
Герман прилег в траву на солнечном склоне холма. Сунул в рот какую-то былинку. Пожевал ее немного и выплюнул – так есть хотелось еще сильнее. Он закрыл глаза и постарался забыться. И это удалось.
В чувство его привели голоса. Сначала, Герману показалось, что он бредит. Но голоса приближались, человеческая речь становилась все разборчивее. Герман хотел было вскочить на ноги, броситься навстречу таким же как и он пленникам территории ВЮГО. Однако, что-то остановило его. Он лишь осторожно приподнял в траве голову. Увидел. Невдалеке от него действительно были люди.
Герман пересчитал их. Семеро. Они шли в его сторону. Одета вся семерка была в какое-то грязное, старое тряпье. Судя по лицам и рукам, каждый из приближающихся давно не мылся, хотя река протекала совсем рядом. Один из семерых нес на плече дубинку. Еще у двоих за поясами были ножи. Возможно, и все остальные также имели с собой какое-то скрытое под одеждой оружие.
Герман не знал, хорошо это или нет – иметь на территории ВЮГО оружие. Может быть, это и неплохие люди, какие-нибудь охотники, и они помогут ему сделать первые шаги на новом для него месте? Эти семеро вполне могли накормить его, дать хоть какую-нибудь одежду или, по крайней мере, подсказать, что ему делать дальше, куда идти.
Такие мысли подталкивали Германа встать, выйти навстречу. Но он все же медлил, медлил, наблюдая за приближающимися.
Внезапно идущий первым остановился и, завертев головой, начал принюхиваться:
– Я чувствую. Я чувствую запах.
Другие тоже остановились и завертели головами, зашмыгали носами:
– Нет, я ничего не чувствую… А я чувствую… И я тоже…
Первый был уверен:
– Точно есть. Точно, вам говорю. Где-то здесь. Где-то недалеко. Мой нос не обманешь.
Герман не сомневался, что они учуяли его. Но, что это означало для него? Какой будет их встреча?
Тот, что шел первым, указал рукой:
– Там. Я точно чувствую, это там.
Но указал он совсем в другую от Германа сторону. Значит, эти семеро учуяли что-то другое. Или кого-то другого?
Вся компания быстро тронулась в указанную первым сторону. Герман же, недолго думая, решил последовать за этими людьми. Может быть, они приведут его куда-нибудь, где можно поесть и отдохнуть.
Подумав об этом и дождавшись, пока семеро скроются за склоном холма, он встал и двинулся в ту же сторону. Герман шел и принюхивался, но никакого особенного запаха в воздухе не улавливал. Может быть от усталости. А может быть у обитателей территории ВЮГО обоняние было более развито. Здесь ведь должна быть совсем другая жизнь.
Обогнув холм, Герман вышел к лесу. Осторожно сделал несколько шагов вглубь и остановился. Он не знал, где теперь искать оторвавшихся от него семерых. А просто блуждать по лесу не было смысла.
Вдруг где-то впереди раздались крики, и Герман тут же пошел на них. Вздрагивая и прихрамывая. Его голое тело кололи острые концы веток. В ноги то и дело врезались какие-то щепки, опавшие иголки, высохшие шишки. В другое время он бы, наверное, чертыхался, но сейчас шел, стиснув зубы, чтобы ничем не выдать своего присутствия.
А крики становились все ближе и ближе. И, судя по всему, это не были крики радости.
Деревья стали редеть. Герман вышел к поляне. Из-за последних стволов перед ней
увидел, что знакомая компания окружила кого-то, сгрудилась над кем-то кричащим, вопящим изо всех сил.
Герман прильнул к дереву и всмотрелся в происходящее. И все понял. Семеро мужчин насиловали женщину. По очереди держали ее руки и ноги, по очереди сбрасывали с себя тряпье. А женщина была нагой. Она то рвалась, то ненадолго затихала, набираясь сил. Потом снова рвалась, но все слабее и слабее…
Осознав происходящее, Герман отшатнулся от дерева и шагнул было на поляну, но остановился. Здравый смысл остановил его. Что он раненый, обессиленный, безоружный и голый может сделать против семерых агрессивных распаленных мужчин? Бандиты легко расправятся с ним так же, как и с этой несчастной женщиной.
Герман снова спрятался за дерево, сел, прислонившись спиной к стволу и уткнувшись лицом в колени. И заткнул уши, чтобы не слышать вопли насилуемой. И отчаянно пытался придумать что-нибудь, что-нибудь, что-ни-будь, чтобы спасти эту женщину. Но ничего. Ничего не приходило в голову. Несчастная была обречена.
А если это Ева? Вот какая простая мысль внезапно пронзила его мозг. Разумеется, Герман предпочел бы умереть вместе с любимой. Иначе, как потом жить, сколько бы ему не осталось, с мыслью, что он струсил, не посмел прийти ей на помощь. Даже и в такой совершенно безвыходной ситуации.