Страница 8 из 11
– Вихтунг им мах Бернаус – послышался ни мужской и ни женский голос. Звучание его нельзя объяснить словами, а можно только почувствовать.
– Вихтунг им мах Бернаус – повторил я, не понимая смысла сказанного. Книга заставляла меня повторять это вновь и вновь, и я безропотно подчинялся, – Вихтунг им мах Бернаус. Вихтунг им мах Бернаус. Вихтунг им мах Бернаус, – и так сотню раз пока озарение не появилось ниоткуда, и я начал осознавать повторяемую одну и ту же фразу: Я есть тот, кого именуют Бернаусом. Вихтунг ам калах паркрекус….. Я обязуюсь подчиняться установленным правилам…… Те ем сангех тонакус.... Нарушивших их – ждёт смерть…. И так далее в подобном духе. Я уже не смогу вспомнить всего, что, как в бреду, произносил, но каждое слово откладывалось в моей памяти без какой-либо зубрёжки. Они сами придут на язык, когда в них появится необходимость. Что-то Книга сделала со мной ещё. Её свет будто вошёл в меня и слился с моей энергией. Когда всё закончилось, я, словно пробудился ото сна, хоть и не засыпал вовсе, и почувствовал себя полным сил к действиям. Последнее, что мне оставалось сделать на сегодня – встретиться с Советом.
Совет и Начало
Совет состоял из пяти членов. Так как Бернаусы не доживают до старости, все его представители были молоды, но умудрены не по годам. Они расположились за большим дубовым столом в комнате, служившей библиотекой. Самый старший из всех выглядел лет на сорок, а самый младший – чуть больше двадцати. Они поприветствовали меня, поднявшись со своих мест, и тут же уселись обратно. Я, как нашкодивший школьник, стоял неподвижно перед ними, ожидая оглашение строгого наказания педагогического совета.
– Нертакунг ам талах литанге ликатак Бернаус (мы приветствуем тебя новый Бернаус) – наконец, подняв правую руку в знак доброжелательности, произнёс Дапирулол, представленный эстонцем Эймо Вэркелом, одним из самых могущественных и влиятельных Бернаусов. О нём ходило много слухов от самых героических, до непопулярных, но я предпочитал не верить сплетням до тех пор пока сам не убеждался в их правдивости или ложности. Главное, что я лично встретился с великим магом, и уже этот факт для был большой честью. Весь наш разговор шёл на языке Таинственной Книги. Вслед за Эймо меня поприветствовали остальные члены Совета: ирландка Дженнифер Льюис (30-летняя добродушная тётенька с пухлыми щёчками и звонким голосом); аргентинец Хосе Рамолис (молодой человек лет 20 с чёрными, как уголь волосами и серыми глазами); итальянец Джозепе Варлеконе (лет 25-27 мужчина с атлетическим телосложением и грозного вида выражением); японка Микути Накамури (лет 30 маленькая и щупленькая женщина с вечно улыбающимися глазами и нахмуренным выражением на физиономии). Каждый из них продемонстрировал мне свои возможности и силы, которыми они владели. Также мне напомнили об основных правилах, знакомых мне еще до начала инициации, и поделились участью, которая мне грозила, как и всем им. Видимо запугивание считалось обычным методом при принятии новичков в свой круг. С первого дня меня пытались держать в страхе. В общем, что мне удалось разведать так то, что Книга определяет мой жизненный путь и решает, сколько времени будет отведено. Но не всё, как выяснилось, подвластно даже ей. В неведении для неё остаются мои замыслы и поступки, и поэтому, что неспособна видеть она, входит в функции Совета. Главное, что от меня требовалось – строго следовать правилам.
В целом, мало нового я открыл для себя на встрече со «старейшинами». Больше было нервотрёпки, чем практической пользы. Хоть и сложно мне давалось скрыть свое разочарование, я всё же надел маску довольства и восхищения, чтобы угодить Эме, которая всем своим существом высказывала своё удовлетворение и гордость за меня.
– На этом моя миссия окончена – заявила подруга, по-дружески меня приобняв и чмокнув в щёчку. – Теперь мы с тобой равны.
– Что-то похожее я слышал от тебя раньше – ответил я, прижав её крепче к себе – только не говори, что ты собираешься меня бросить.
– Этого не произойдёт до тех пор, пока ты будешь сохранять дистанцию – отстранившись, она направилась к выходу, но что-то её вдруг остановило.
– Эма, что случилось? – я подошёл к ней. Она показалась мне чересчур побледневшей. – Ты в порядке?
– Да…да, всё хорошо, просто… предчувствие – неуверенно пролепетала она. – Хотя нет, мы связаны. Что-то произошло с …– не успев договорить фразу, она потеряла сознание. Я подхватил её ослабевшее и горящее от жара тело.
Новая Тайна
Эму всю трясло, как в лихорадке. Глаза её то и дело открывались, озаряясь ярко-зелёным пламенем, и она постоянно что-то бессвязно повторяла, что разобрать единого слова было невозможно.
– Кто-нибудь, на помощь! – крикнул я. На мой зов сбежались все, кто еще находился в доме после инициации. Это были служащие Совета, члены которого уже давно покинули место, телепортировавшись. К счастью, все присутствующие оказались опытными Бернаусами. Они поняли сразу природу странного недуга и стали успокаивать меня, уверяя в том, что в этом нет ничего страшного. Если в дело вмешивается магия, помочь ничем нельзя. Она может разрушить что угодно до основания, но вместе с тем воссоздать уничтоженное с нуля. Мне ничего не оставалось, как ждать, пока её воздействие не прекратится. Единственное, что мне предложили, так это отнести бредившую в бессознательном состоянии девушку в одну из комнат особняка на втором этаже. Как выяснилось, у Совета не имелось в наличии постоянного места пребывания, вроде главного штаба. Он собирался там, где в нём появлялась необходимость. Для этих целей брали в аренду на длительный срок жильё и нанимали служащих, которые работали на него на постоянной основе. Что же насчёт Всемогущей Книги? Она появлялась из ниоткуда сразу там, где в ней нуждались и так же бесследно исчезала в никуда. Вызвать могли её только члены Совета. Хотя одни придерживались мнения, что Совет не мог обратиться к Книге напрямую, он делал это с помощью определённого заклинания. Другие же утверждали, что Книга знала всё сама и просто появлялась в нужную минуту и в нужном месте. Третьи же верили, что никакой Могущественной Книги не существовало. Либо кто-то магией создает ее иллюзию, либо она представляет собой просто сборник заклинаний (надо сразу учесть, что заклинания используются Бернаусами для создания магии, которой у них нет от природы, то есть используют магическую силу языка Книги в сочетании с собственной энергией, которые в симбиозе создают нужную им способность). В любом случае, всё это догадки, которым нет достоверных подтверждений и доказательств. Все размышления о Книге бессмысленны тогда, когда помочь Эме они никак не могли.
Часы на стене комнаты, куда я отнёс свою подругу, пробили полдень. На улице царила солнечная и не по-осеннему теплая погода. Наступила пора бабьего лета. Октябрь являлся любимым месяцем Эмы, а я предпочитал зиму. На меня вдруг сильной волной нахлынула ностальгия. Воспоминания о времени, проведённом в детском доме стали выплывать из далёких закоулков памяти и визуализироваться. Вот мой первый поцелуй с девушкой, которую я, как мне казалось, всегда любил. Это произошло в лесу. Мы с группой отправились по ягоды (довольно часто испытывая недостаток в пропитании из-за скудного государственного финансирования, поэтому мы ходили по грибы, ягоды, черемшу, а также содержали собственный огород и домашнее хозяйство, что прокармливало нас в полуголодные времена). Так получилось, что Эма и я отстали от остальных, голоса которых доносились издалека, как из другой жизни. Эма, расположившись прямо на траве, облокотилась спиной о ствол сосны и закрыла глаза. Этот образ не потерял своей красочности даже годы спустя. Я его с точностью до последней детали мог воспроизвести в своей памяти стоило мне закрыть глаза. Мы оба молчали: она о чём-то думала, а я любовался ею. Внезапно я нагнулся к ней и поцеловал в губы. Девушка, как ошпаренная вскочила на ноги и влепила мне такую смачную и звонкую оплеуху, что её звон эхом прокатился по лесу. «Больше никогда не смей этого делать!» – в ярости прошипела она и бросилась от меня в прочь. Урок этот я выучил на всю жизнь. Подобной ошибки уже не повторил впредь ни с одной девушкой (не буду лукавить, появится еще одна, из-за которой я наступлю на те же грабли). Хотя именно тот поцелуй меня окончательно убедил в том, что я безнадёжно пал под ее чары. Меня же она не полюбила, несмотря даже на тот факт, что внешне считался всегда привлекательным и, девушки с завидным постоянством строили мне глазки, поэтому я не был против разных любовных интрижек. Тем не менее, Эму боготворить не переставал как ни в подростковом, так ни во взрослом периодах своей жизни.