Страница 3 из 11
Тьма засосала меня в свою воронку и через мгновение я проснулся.
Новый "Я"
Я понимал, что это являлось не просто заклинанием, а в каком-то роде инициацией, которую я должен пройти перед вступлением в круг избранных, и, наконец, занять своё место в нашем мире, хотя многих ответов на свои многочисленные вопросы я так и не получил, но что-то подсказывало мне, тайное станет явным, когда наступит для этого подходящая пора, а пока мне надо изучить себя заново. Я чётко осознал, что мои способности могли не только облегчить мне жизнь и принести много незабываемых приключений, но и осложнить её, учитывая мой несдержанный нрав. Я по характеру отличался вспыльчивостью, заносчивостью, но вместе с тем и быстрой отходчивостью. Порой говорил, что думал или говорил, не подумав, поэтому нажил на свой век немало недругов. Конечно же, я не считал себя агрессивным, но над собой мне следовало поработать. Обладать такой силой и быть нервным – это опасная комбинация, которая могла бы привести к весьма плачевным результатам. Мне не составляло труда предположить от чего всё это шло. Внезапная потеря родителей и резкое изменение образа жизни психологически отложили свой отпечаток на формирование моей личности. Из статуса божества я опустился до уровня ничтожества, и в этом я могу поблагодарить детский дом, воспитание в котором мне не дало никаких уроков жизни, даже, напротив, больше искалечило, понизило самооценку и мою значимость, которую так бережно хранили мои близкие. Пять лет проведенные в том воспитательно-образовательном учреждении сделали меня несдержанным, нервным, чересчур обидчивым, но не мстительным человеком. Сдружиться со мной было сложно, найти общий язык – нелегко, а заставить подчиниться (если встречалась несправедливость) – вообще нереально. Я предпочитал быть одиноким, лишь бы ко мне никто не лез в душу. Быть обязанным кому-то своей дружбой – выше моих сил. Я строго придерживался этого до тех пор, пока не познакомился с Эмой. В ней я нашёл родственную душу, о которой так долго мечтал и уже перестал верить, что обрету, ведь даже самую сильную личность одиночество обязательно сломит и несомненно появится голод по дружеской поддержке и общению. Так произошло и со мной, и мое знакомство с Эмой изменило всё.
Несмотря на возраст (Эма младше меня на пару лет), у нас многое нашлось общего: мы оба потеряли при загадочных обстоятельствах родителей; мы оба считались нелюдимыми и одиночками по жизни и даже характерами мы походили друг на друга. Не это ли можно назвать совпадением? Мне тогда исполнилось 15 лет, и я уже как 3 года находился в том злополучном детском доме. Никогда не забуду тот день, когда увидел её впервые. Тогда ко власти пришел солнечный жаркий июльский вечер, что считалось редкостью для тех краёв, учитывая повышенный влажный климат. Поэтому все, конечно, проводили время на улице. Каждый занимался своим делом. Я уже точно не припомню, что конкретно делал в тот момент, как вдруг по огромный территории детдома, занимавшей несколько гектаров, со скоростью света пронёсся слух, что привезли новеньких. И, конечно, сгораемые от любопытства, включая меня, все ринулись к главным воротам, через которые проехал микроавтобус и последовал к зданию администрации. Дверцы распахнулись и первой вышла она, затмевая всех остальных, на которых я больше не обращал никакого внимания. Высокая, стройная, рыжеволосая, с веснушчатым лицом и ярко-зелёными глазами, эта девушка свела с ума всех мальчишек. Не заметить её было нельзя. Вся её грация привлекала к себе восхищённые взгляды парней и полные зависти девчонок. Она равнодушно и безучастно оглянулась по сторонам и её глаза остановились на мне. Между нами словно сверкнула молния и оставила лёгкий след контакта, который мы уже никогда не теряли, хотя прошёл ещё целый месяц прежде, чем я познакомился с ней лично по причине своей стеснительности или гордости, а, может, вредности или всё вместе взятых. А случилось это при любопытных обстоятельствах. Однажды нас назначили дежурными по огороду (по счастливой случайности её зачислили в мою группу), в наши обязанности входили прополка и поливка грядок. Я полностью сосредоточился над окучиванием моркови, как вдруг крик Эмы вывел меня из задумчивости и концентрации над работой. Передо мной предстала необычная сцена: хрупкая девушка мужественно боролась с поливным шлангом, из которого на всю катушку лилась вода. Зрелище было настолько цепляющим взгляд, что невозможно не начать смеяться. Шланг под напором воды то и дело выскакивал из её рук, заливая всё вокруг, в том числе её саму. Вместо того, чтобы бросить его и повернуть кран, она мужественно и с упорством продолжала с ним сражаться, пытаясь усмирить его пылкость. Я не сдержался и захохотал во весь голос. Эма такой наглости от меня не ожидала. Вместо помощи получила осмеяние. Негодование придало ей силы, что позволило ей удержать скачущий во все стороны шланг, подскочить ко мне и направить всю струю в мою сторону. От напора меня повалило с ног и откинуло на пару метров. Разозленный, я, не чувствуя боли, подбежал к ней, вырвал из рук шланг и стал обливать её с ног до головы. Так смеясь и поливая друг друга водой, мы не заметили, как один из воспитателей перекрыл воду и обругал нас последними словами, из которых свиньи и мрази могли посчитаться самыми вежливыми и приличными. Тем не менее, это стало отсчётом времени нашей крепкой дружбы. Хотя Эма испытывала ко мне чисто товарищеские чувства, я влюбился в неё по уши. Её встреча и бурный роман с Каюсом, который, как потом выяснилось, не являлся Бернаусом, отдалили нас немного друг от друга в будущем, но мы все же не прерывали контактов совсем, потому что стали тесно связаны магической нитью, свойственной только Бернаусам. Однажды найдя родственную душу, мы не можем уже её потерять никогда. Эма оказалась именно тем человеком – самым близким из всех. Её боль становилась моей болью; её радость – моей радостью. Мы не могли и не хотели нарушить тот сложившийся порядок вещей, существовавшей в нашем роду, о котором мне ещё много предстояло узнать.
Все эти воспоминания и привидевшаяся иллюзия и так с силой сдавливали мои пульсирующие виски. Глаза горели пламенем и словно приготовились в любой момент вылезти из орбит. И вообще я находился в таком состоянии, будто гулял и кутил всю неделю напролёт без сна и пищи и, как уже несколько дней не мог отойти от похмелья. Едва заставил себя подняться с кровати, надеясь, что контрастный душ приведёт меня в норму. Проковыляв в ванную комнату и подойдя к раковине, я начал ополаскивать лицо ледяной водой, струящейся из крана. Включился свет (спасибо автоматизированной системе) и взгляд упал на моё отражение в зеркале над умывальником. То, что я увидел, шокировало и напугало меня до глубины души. Из брюнета я превратился в блондина, только волосы стали белее снега, кожа приобрела прозрачный оттенок, что я даже видел отчётливо мышцы лица, а глаза пылали красным огнем в буквальном смысле этого слова. Я словно превратился в монстра из комиксов. От гнева и разочарования я со всей силой ударил кулаком об угол раковины, забыв про свою магическую силу, которая невидимой волной выплеснулась из меня, разнеся умывальник вдребезги, а вместе с ним чуть не половины ванной комнаты. Разбитое зеркало, потрескавшиеся стены и пол как будто пали жертвами землетрясения, с потолка посыпалась известка. Я закрыл глаза, чтобы постараться забыться, как внезапно в ту самую минуту кто-то настойчиво и непрерывно принялся стучаться в двери квартиры, игнорируя звонок.
Наставница
Эма. Как только я слышал это имя, звуки моря сразу начинались доноситься до меня. Море. Его спокойные волны в безветренную погоду умиротворённо разбивались о скалистый берег; его солёный воздух освежал не только тело, но и душу и мысли; его закаты заставляли любить жизнь и не переставали восхищать собой вновь и вновь. Но, как часто бывает с погодой на море – она непредсказуема. Штиль может резко смениться штормом и тогда не будет пощады никому, кто станет на его пути. Такой мне и представлялась подруга детства. Фурия в ангельском обличии. Она, внезапно ворвавшись в мою жизнь, перевернула в ней всё вверх дном и не оставила камня на камне, при этом ничего не обещая и не давая никаких шансов на какое-либо совместное будущее, а я продолжал ждать и верить.