Страница 10 из 12
Когда мне стало ясно, что заманить лорда Ройга в ловушку при помощи казуистики не удастся – среди моих советников имелись знатные крючкотворы, но и они потерпели неудачу, логика Карстена была подобна стальному лезвию, – а ему стало ясно, что Матанг непреклонен и кровопролития не избежать, обстановка в зале совета накалилась до предела. Наплевав на дипломатию, я спросила, глядя Карстену прямо в глаза, что он думает о только что состоявшихся переговорах.
«Очевидно, мой визит был несвоевременным, государыня, – ответил он, моментально уловив перемену. – При его планировании мне не приходило в голову учитывать фазы Луны».
Таким образом он давал мне понять, что считает мое решение не решением главы государства, а решением женщины. Вот и долгожданный повод. Мое упрямство (возможно, он назвал бы это политической недальновидностью) рассердило его, и он позволил себе меня укусить.
«Что вы имеете в виду, милорд?» – осведомилась я сладким, прямо-таки медовым голосом, в котором только полный идиот не распознал бы угрозу.
Карстен посмотрел в сторону. Угрозу он распознал, но не похоже, чтобы начал сожалеть об оскорблении моего величества.
Самым оскорбительным в его словах было то, что они попали в самую точку. В присутствии этого мужчины я могла быть только женщиной… я не могла быть главой государства. Проклятье! С каждой минутой я все больше и больше теряла контроль.
«Луна, ваше величество, – протянул Карстен, – по уверениям астрологов, необычайно коварное небесное тело. Его влияние на человеческий организм не до конца изучено, однако простые житейские наблюдения…»
После этих его слов в зале поднялся невообразимый шум и гам, и больше я уже ничего не слышала. Мои приближенные громко выражали свое возмущение и требовали извинений от корикийца. Его соратники встревоженно переглядывались, но хранили молчание. Лорд Ройг тоже умолк и теперь стоял в нарочито вызывающей позе, чуть расставив ноги и приподняв подбородок. В серых глазах не читалось ничего, кроме усталости и равнодушия. Для него разговор был окончен. Возможно, в мыслях он уже летел на своем вороном скакуне по тракту в сторону родной Корикии…
«Вы хотели сказать на женский организм, быть может? – вкрадчиво спросила я, поднимаясь с трона. – Его влияние на женский организм?..»
«Я сказал ровно то, что хотел сказать, ваше величество, – сухо отозвался глава делегации. – Все прочее – продукт вашего собственного ума».
«Ну вот, теперь я еще и сумасшедшая фантазерка».
Я спустилась со ступеней вниз.
Карстен сокрушенно покачал головой, словно убедившись в невозможности вести со мной осмысленный диалог. Лица стоящих за его спиной воинов были угрюмы. Их плохо скрытая враждебность окатывала меня, подобно волнам морским, с головы до ног.
Теперь нас разделяли три-четыре фута, не более.
«Я требую извинений, милорд».
Он коротко вздохнул и промолчал, как молчат терпеливые родители при виде капризов маленького ребенка. Я и сама понимала, что веду себя недостойно, но знала, что мои люди поддержат меня, предполагая хитроумный замысел. Так и случилось. Со всех сторон начали раздаваться крики «извинений! извинений!», «открой свою пасть и извинись, корикийская собака!», «он, видно, забыл среди корикийского беззакония, что за длинный язык всегда отвечает спина!»
Карстен посмотрел на члена Державной Думы, выкрикнувшего последнюю фразу.
«Ты правильно понял, фаворит, – глумливо осклабился тот, – сейчас же принеси извинения государыне или придется тебе сделать это под кнутом».
«Так вот как в Матанге чтят закон…» – пробормотал Карстен, намекая, конечно, на свою дипломатическую неприкосновенность.
«Ты оскорбил государыню!»
«С каких это пор упоминание о небесных телах считается оскорблением? Творец неба и земли наверняка хохочет до слез, слушая чиновников Матанга».
Я сделала еще шаг вперед. Как близко он стоял, о боги… всего лишь на расстоянии вытянутой руки! Эта близость отважного мужчины из вражеского стана сводила меня с ума. Карстен был прав насчет Луны. А я была полна решимости заставить его за эту правоту поплатиться. От него исходил очень тонкий, едва уловимый аромат здорового сильного самца и еще – дорогого табака. Головокружительный аромат. Возбуждающий.
«Вы отдаете себе отчет в том, что находитесь целиком в моей власти? И вы, и ваши люди. Войны все равно не избежать, сегодняшние переговоры это подтвердили, поэтому ценность ваших жизней, милорд, не очень велика».
Он молча взглянул на меня и отвернулся со скучающим выражением лица.
«Хотя, возможно, я ошибаюсь. Возможно, ваша отдельно взятая жизнь имеет ценность для правителя Брессала. – Я немного помедлила, давая ему время хорошенько обдумать услышанное. – Как вы думаете, милорд, Корикия продолжит оказывать военную и финансовую помощь провинции Кхаттанам, если вас удержат в Матанге в качестве заложника?»
«Моя отдельно взятая жизнь имеет ценность для правителя Брессала, ваше величество, – ответил он спокойно, – но будьте уверены, он не поддастся на шантаж».
«То есть он не изменит своих планов, даже если вам будут грозить пытки и смерь?»
«Совершенно верно».
«Откуда вы знаете?»
«Мы обсуждали это накануне моего отъезда в Матанг».
Это был поединок двух воль, и все это понимали. В зале стояла мертвая тишина, никто из присутствующих не смел ни кашлянуть, ни шелохнуться. Рискну ли я взять в заложники дипломата, прибывшего на переговоры, тем самым допустив грубое нарушение международного права и фактически объявив войну Корикии? Останется ли заложник на прежних позициях, в случае если к нему применят обещанные меры устрашения, не захочет ли воззвать к своему государю, вопреки существующей между ними договоренности? Худое смуглое лицо Карстена застыло, словно выточенное из темного камня. Но я заметила крошечные капельки пота на висках и на верхней губе.
Улыбнувшись ему холодной высокомерной улыбкой человека, на руках которого все козыри, я подала знак уже ожидающим его воинам из моей личной гвардии.
«Вы приказали взять под стражу главу иностранной делегации, ваше величество?» – тихо спросил Карстен, глядя на меня все так же, то есть, безо всякого выражения.
«Да, милорд. Надеюсь вы будете вести себя благоразумно и не окажете сопротивления. Кстати, у меня к вам вопрос. Я слышала, ваш монарх подумывает о назначении нового генерала армии. Кандидатура наверняка уже утверждена. Итак?»
Он молчал, разглядывая герб царского рода на золотой заколке, которой был застегнут мой плащ. В его позе и выражении глаз читалось невыразимое презрение – к моим поступкам?.. ко мне самой?.. – при этом он умудрялся не утратить обычного своего благородства. Воспитать подобное невозможно, оно от рождения либо есть, либо нет. Благородство. Передо мной стоял великолепный человеческий экземпляр, и на мгновение у меня мелькнула мысль, что если мне предстоит родить наследника престола, то я предпочту зачать именно от такого мужчины, как Карстен, сын Ройга.
«Вы собираетесь отвечать, милорд?»
Он посмотрел на вооруженных гвардейцев, которые приближались, готовые исполнить мой приказ, почти незаметно вздохнул и повернулся лицом к своим людям. К ним – лицом, ко мне – спиной. Неслыханная дерзость.
«Всем три шага назад».
«Но, господин мой…» – начал богатырь, стоящий прямо перед ним.
Короткий ежик светлых, выгоревших на солнце, волос, неровный шрам, пересекающий левую щеку, – этот мужчина был тоже очень хорош, но в нем не чувствовалось породы, он вышел из простецов.
«Отставить разговоры, – перебил его Карстен. – Выполняйте. Ты тоже, Алансар».
Они попятились, сумрачно глядя на обнаживших шпаги гвардейцев. Карстен же вновь обратил свой взор на меня.
«Я назову имя нового генерала армии, государыня, если вы здесь, при всех, дадите мне слово дочери Эрвига, что моим людям не будут чинить препятствий на обратном пути в Корикию».
Я вздрогнула. В зале поднялся ропот. Этот негодяй смел трепать имя моего отца! Но каков хитрец… Он знал, что такое слово я никогда не нарушу.