Страница 12 из 13
Переодевшись уже в своей комнате, я поняла, что все мои вещи так и остались нетронутыми: лишь отсутствие пыли и чистый воздух свидетельствовали о том, что здесь регулярно убирала прислуга. Тем не менее, больше никто сюда не заглядывал, подумала, с тоской оглядывая мои подушки. Никто по мне и не скучал.
„А вот я соскучился по тебе, Ребекка“.
Я дернула головой, стараясь избавиться от навязчивого тенора в моей голове.
Говорят, прежде чем стать любимой, нужно полюбить себя. И я всегда считала, что мне это прекрасно удается.
Но я ошибалась.
Девушка, окруженная любовью, никогда бы не стала на путь саморазрушения.
И сейчас я отчаянно пыталась с него свернуть, начав что – то предпринимать в своей жизни. Пусть Элина говорит что угодно, папа бьет равнодушием, а вся семья нервно качает головой при упоминании моего имени.
Я докажу им всем. Но в первую очередь докажу себе, чего стою.
Расчесав перед зеркалом волосы, я обнимаю себя за плечи и шепчу своему отражению, в котором вижу далеко не идеальную девушку. Зато без косметики я похожа на невинного ребенка, а не на грешную представительницу человечества.
– Я…, – хочу сказать что-нибудь, обнадеживающее самой себе, но в дверях вдруг вижу движение. На пороге моей комнаты стоит мама – немного сонная, в роскошном голубом шелковом халате, с шикарной волнистой укладкой на голове, которая осталась у нее с вечера. Светлые волосы она немного обстригла, изменившись с нашей последней встречи.
– Разговариваешь сама с собой? – строго поинтересовалась она, вместо предполагаемого „Здравствуй!“.
– Что тебе нужно? – тут же огрызнулась я, выпустив когти. Отвернувшись от зеркала, присела на свою кровать, накрывшись одеялом, всем своим видом показывая, что собралась спать и не имею ни малейшего желания обсуждать то, насколько я там, опять, недостаточно хороша.
– Разбудили чьи-то шаги, – Элина взмахнула руками, без приглашения проходя в мою комнату. – Как оказалось, шаги блудной дочери. Которая уехала на другой конец света и ничего об этом не сказала!
Как ни странно, ее голос был неравнодушным. Даже слегка злым и взволнованным.
– И что? С каких это пор я удостоена звания „дочь“? Помнится, в последний раз, когда мы виделись, я была „неблагодарной тварью“. Это, что, продвижение по карьерной лестнице?
– Одно другому не мешает, – рассудила она, приближаясь ко мне. Лишь на мгновение она расставила руки так, словно хотела обнять меня, но Элина лишь уперла их в бока, осадив: – Мне звонил некий Стефан Марсо. Очень вежливый, приятный мужчина. Сказал, что у него к тебе серьезные намерения, и поблагодарил меня за то, что я воспитала такую… – Она смерила меня высокомерным взглядом. – „Чистую, хорошую“ девочку. Как я понимаю, ты наплела ему сказок.
Я лишь кивнула, не собираясь этого скрывать.
– Я так понимаю, он из Монако?
Я снова кивнула, чувствуя то, что Элине он уже нравится.
– Что ж, я удивлена, но ты оказалась не так безнадежна, как я думала, – Элина присела на мою кровать, ее взгляд был почти пропитан нежностью. – И я рада… Буду рада, если отдам тебя в руки такого состоятельного, благородного мужчины. Уже так и вижу в газетах заголовки…
– Элина!
– Я даже готова забыть те ужасные фотографии, что видела, и вновь разговаривать с тобой.
О Боже, какая честь!
– Тебе важно только это?! Что напишут в журналах?! – я сорвалась на крик, ударив кулаком по матрацу.
– Конечно нет, дорогая, – меня чуть не стошнило от этих лживых слов. – Тебе же он нравится, не так ли? Я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Да. Он мне нравится, – и это правда. Стефан действительно нравится мне, как может нравиться любая другая вещь в этом мире. Он хорош собой, воспитан и умен – разумеется. Но моя душа и тело давным-давно находятся в руках демона, которого мне не избежать.
– Вот и отлично. Я рада, что мы теперь забудем о той ужасной сцене между нами. Я надеюсь, ты воспользуешься этим шансом.
С этими словами она встала с моей постели и покинула комнату, оставляя во мне неприятный осадок.
Нет, с ней невозможно поговорить, невозможно разобраться. Элине я нужна только такой – дочерью, что не порочит имя нашей семьи; дочерью, которой она, якобы, могла бы гордиться.
Утром, события вчерашнего дня стали казаться сном. Такое бывает, когда я чувствую, что что-то меняется.
Коул не сделал ничего, когда видел меня с Гидеоном. Возможно, его ревнивый взгляд был всего-то обманом зрения и полетом моей фантазии.
Ночной разговор с мамой и вовсе казался нелепым. Я не могла поверить даже в то, что она назвала меня „дорогая“. Неслыханная ласка с ее стороны.
Отчетливо помню, что перед сном меня осенила идея, кажущаяся на первый взгляд безумной. Я весь месяц наблюдала за тем, как Мерседес разрабатывала свою коллекцию одежды, и я хотела попробовать заняться этим сегодня же – создать свое или дополнить ее коллекцию, разослать по всем журналам, модным домам и… Неужели никто не захочет одеваться в стиле Ребекки Картер?
Сколько себя помню, меня вечно копировали, а мама, которая таскала меня по модельным агентствам, не замечала главного – мне нравится другая сторона процесса.
Я не хочу быть вешалкой, на которую все смотрят. Я хочу быть создателем. Только вот вся одежда, что я придумывала до сих пор, была довольно-таки однообразной. В моей голове мелькали тысячи вечерних платьев на все случаи жизни, но все они были мрачными и стервозными – под стать моему характеру.
Я должна была смешивать стили, экспериментировать, пробовать, находить себя.
От всех этих мыслей уже голова шла кругом – еще никогда я не думала о своем будущем так серьезно, еще никогда не была настолько вдохновленной.
Родители не станут вкладываться в подобное увлечение, а вот Стефан… Нет, я не вправе просить у него такие деньги.
Коул? Да Коул рассмеется мне в лицо и скажет что-нибудь в духе:
„Мне нравится, когда ты обнажена. Я не хочу вкладываться в то, что мне не выгодно“.
К тому же, мне не хотелось давать ему очередной повод манипулировать мной.
Конечно, у меня были сотни тысяч долларов, спокойно лежащие в личном трастовом фонде, но из него я могла брать только определенную сумму денег в день. Этого явно не хватило бы даже на создание одного бредового платья, которое я собиралась придумать.
В общем, моя внезапно образовавшаяся мечта вновь показалась далекой, неосуществимой. И все же начать делать хоть что – то я была просто обязана.
Когда я спускалась вниз, намереваясь покинуть дом и отправится обратно в кампус к Зевсу, увидела мужчину в синем пиджаке. Почувствовала вдруг дикое желание добиться от отца хоть какого-то внимания и услышала:
– Здравствуй. Как у тебя дела? – доброжелательный голос отца застал меня врасплох. Насторожило лишь то, что он стоял ко мне спиной. И все же надежда на то, что я смогу пообщаться с ним, разрасталась с каждой секундой, и я ответила:
– Доброе утро. Я недавно вернулась из Франции и…
– Подготовь мне бумаги к вечеру. Сегодня в моем шоу… Кто? Ага, Джаред… – ни с того ни с сего ответил он, поворачиваясь на мой голос.
Отец разговаривал по телефону – я не сразу заметила черную насадку на его ухе. По мне он прошелся беглым взглядом и тут же отвернулся, даже бровью не повел.
Конечно, он всегда так реагировал на меня, но обычно отвечал, когда я пыталась с ним заговорить. Должно быть, уже наслышан о моих приключениях во время разгульного периода жизни.
А может ему просто все равно. Он живет своим шоу, хотя с Кайлом у него отношения куда теплее.
Прикусив губу от разочарования, я побежала к выходу – каждый раз, когда я прихожу в этот дом, все заканчивается хуже некуда.
Я все детство называла Коула изгоем, даже не понимая того, что все это время изгоем своей семьи была я.
Зевс вел себя как-то странно. Как только я вернулась домой, он неистово заскулил и накинулся на меня, встав на задние лапы. Когтей он не выпускал, видимо просто требовал внимания.