Недоумённый контакт

Смотровое стекло кабины пошло трещинами, ни жука не видно. Изгибаюсь и нащупываю аварийный люк. Там сплошная механика, но если и она заклинила…

Уф. Не заклинила. Вылезаю.

Бурая безжизненная местность. Тоскливый вой морозного ветра. Воздух полон какой-то взвешенной мути. Местное светило практически скрылось за грядой холмов, но его тусклый свет пока ещё позволяет разглядеть окрестности. А разглядывать есть что — по правую руку лежит…

Умом я понимаю, что в открывшейся картине нет ничего запредельно чуждого. Ну гигантский карьер. Ну монументальные отвалы пустой породы. Ну какие-то заводы. На Айрексе наверняка можно было и не такое увидеть.

Умом-то я понимаю, но от открывшейся картины всё равно бросает в дрожь. От неё веет какой-то исполинской, нечеловеческой мощью.

И — пустота. Ни огонька. Ни движения. Весь рудник выглядел оставленным, брошенным, забытым. Будто в какой-то момент роботы снялись с места и ушли. Просто ушли.

Глубоко вздыхаю и взвешиваю свои шансы.

Гипершторм может прекратиться в любой момент, но вероятнее всего продлится ещё дня три-четыре. К этому времени меня давным-давно не будет.

Докричаться до папы через гипершторм? Пытаюсь соскользнуть в Транс и спешно опираюсь на борт истребителя. Нет. Слишком устала. Может, чуть позже, если пройдёт эффект сверхглубокого Транса и если папа… если он вообще…

Он жив! ЖИВ!

Истребитель не поднять, теперь это просто груда металла. Воздуха осталось на пять часов. Можно лечь в кресло, постараться дышать как можно реже и периодически входить в Транс. Хотя при неподвижности меня и мороз доконать может… Или можно пойти на завод и попытаться найти… что-то. Ну хоть что-то! Мощный гиперпередатчик, истребитель с анобтаниумной катушкой, помещение с нормальной атмосферой и шлюзом…

Нет. Не стоит обманывать себя. Я ничего не дождусь и ничего не найду. Мне следовало умереть там, в пустоте, защищая "Неустрашимый", а не доживать оставшиеся часы на этом грязном шарике.

С сомнением рассматриваю бластер. Двенадцать выстрелов, батарея полностью заряжена. Может, ну его? При попадании в голову я даже не успею ничего почувствовать…

Нет. Нет! Я поклялась драться до конца. Может, на том заводе мне удастся подстрелить хотя бы парочку роботов.

Первый десяток шагов оказался самым сложным, потом втянулась. К счастью, до ближайшего входа в ближайшее здание всего метров сто, вряд ли больше. И хорошо. Ходок из меня неважный.

Шаг. Шаг. Шаг. Это совсем просто, да? Нужно лишь переставлять ноги. Сначала одну, потом вторую. Сначала одну, потом вторую. Я ж ведь часто так делала. Делала и не замечала, ведь ходить — это так просто!

Так почему же это настолько сложно?!

Ковыляю. Проём в стене уже совсем близко. Тёмный, огромный, не на людей рассчитанный. Высотой, наверное, в три или четыре человеческих роста. На истребителе залететь можно. А за ним — та же пустота и непод…

Что?!

Вскидываю бластер. Стреляю.

Мимо. Попала.

Опираюсь на колени, дышу как после пробежки. Тут кто-то есть. Нет, не кто-то. Роботы, будто в насмешку названные Бесстрастными. Ну кто ж тогда знал-то?

Тут действительно есть роботы. Они только притворяются, что комплекс оставлен. Затаились, ждут. А я, выходит, иду прямо к ним в логово?

Подхожу поближе к останкам робота. Зашедшее светило почти не даёт света, включаю налобный фонарик. Круг света освещает мешанину каких-то деталей. Иглы, шланги, провода, осколки стеклянных ампул… Это определённо пыточный робот. Они настолько низко меня ценят? Или думают, что в бластере закончились заряды? Ну уж нет, я ещё повоюю!

До боли прикусываю губу, вглядываюсь в зияющий проём. Холодная и безжизненная равнина, холодное и подавляющие здание, в котором затаились механические убийцы. Что выбрать?

Я… я с детства хотела летать. Защищать Империю. Я жила этой мечтой, зная, что Смерть летает у пилотов за плечами. И что же теперь — отступить? Струсить?

Покрепче сжимаю рукоять бластера и шагаю вперёд. Я не отступлю. Пусть об этом никто и никогда не узнает — я не отступлю.

Главное, не забыть оставить последний заряд для себя. Нельзя позволить роботам захватить мою душу.

Запустение только кажется абсолютным: кое-где горят лампочки. Редкие и тусклые, они светятся каким-то мёртвым, неестественным светом. Не столько разгоняют тьму, сколько нагоняют жути. Хорошо, что энергии в фонарике хватит до… в общем, хватит.

Захожу в огромное помещение с огромными неработающими механизмами. Какие-то трубы, конвейеры, гигантские цилиндры… нет, ничего знакомого. Будь на моём месте механики, они бы поняли больше… а может, и нет. В любом случае, никаких признаков работающего гиперпередатчика. Так, а это что?

По стенам пляшут неяркие световые отблески. Прячусь за какой-то бандурой, с трудом приседаю на корточки и осторожно выглядываю. Ага, ещё один пыточный робот, а перед ним плывёт в воздухе какая-то надпись. Буквы незнакомые, впрочем, я примерно представляю, о чём речь. "Сдавайся", "Мы спасём тебя", "Ты обретёшь бессмертие", "Ты будешь счастлива в новом теле" и прочая чушь. Гасители никогда не меняются. Тщательно прицеливаюсь, стреляю. Есть! С первого раза!

Что же, одним Бесстрастным меньше. Правда, и одним зарядом меньше, и воздуха тоже… меньше. Ладно, пойду дальше. Может, удастся найти что-то интересное.

Вот уж чего тут точно нет, так это интересного.

Залы, коридоры, мёртвые машины, лестницы, коридоры… Тусклый свет лампочек и острый конус фонарика. Запустение и неподвижность. Даже пыточных роботов, и тех нет! Может быть, закончились, хотя я в это не верю. Попрятались, скорее всего.

С усталым вздохом опираюсь плечами на стену, а потом и вовсе сползаю по ней на пол и охватываю руками колени. Бесполезно. Бес-по-лез-но. Тут даже сражаться, и то не с кем. Я не смогу даже умереть с честью, прихватив в последнем бою хоть нескольких врагов. Просто сдохну в очередном коридоре, загнувшись от недостатка воздуха. Или, вернее, пущу себе заряд в лоб.

Ну почему всё закончилось так страшно и нелепо, а? Почему самая первая боевая операция скатилась в какое-то безумие? Почему я вынуждена подыхать тут, на грязном шарике, не в силах даже попрощаться с папой? Папа, папочка, если ты жив — услышь меня!

— Лина!!! Где ты?!

Папа?.. Но как… Спонтанный Транс, сама не заметила, как соскользнула. И мы нашли друг друга, нашли, несмотря на гипершторм!

— Я на Аммиаке, в каком-то заводе, ничего не могу найти, истребитель вдребезги, я не справилась, папа, я не справилась, прости меня…

— Лина! Ты в плену? Ты сражаешься?

— Нет, свободна, — успокоиться! Успокоиться, а то я не пилот, а позорище какое-то! — Во время столкновения с противником я поняла, что потеря истребителя неминуема, и изобразила неуправляемое падение. У поверхности планеты совершила аварийную посадку, потеряла сознание из-за столкновения и сверхглубокого Транса. Очнувшись, предприняла разведку вражеского завода с целью поиска средств связи, эвакуации и жизнеобеспечения. Бластерным огнём уничтожено два робота. Противника не наблюдается, остаток воздуха — больше чем на четыре часа. Доклад окончен.

Кажется, я упомянула обо всём, что нужно, да?

— Доченька… Хвала Единственному Истинному Богу, что ты жива! Я обнаружил тебя в списках погибших и понял, что потерял навсегда. "Неустрашимый" будет на орбите Аммиака через две минуты, мы засечём координаты аварийного маячка и вышлем на поверхность десантные капсулы.

Чувствую, что меня потряхивает. Неужели, после всего, после всего я всё-таки смогу выжить? Подождите, капсулы?

— А что с космокрылом?

— Ты первая, кто откликнулась.

Проклятье! Я подозревала, что это так, но услышать подтверждение… Они погибли. Они все погибли.

— А "Неустрашимый" как уцелел?

— Неисчислимые — мы переименовали Бесстрастных — отличаются невообразимой меткостью, огромной численностью, но очень слабой огневой мощью. Они просто-напросто не смогли сбить щит. Дочка, мы на орбите Аммиака, скоро вышлю капсулы. Выбирайся из здания.