Страница 76 из 112
Только один человек омрачал мою картину счастья. Я понимала, что делаю ему больно, но оставаться с ним в прежних отношениях означало бы обманывать его. Я не знала, что делать. Зачем Король мне это сказал?
Всю неделю я избегала встреч с Эриком. После его занятий уходила одной из первых, в библиотеку заглядывала совсем ненадолго, только взять новые книги или сдать старые. Но в пятницу, с утра получив долгожданное освобождение от военного дела, я задержалась. Сдала учебники по этому предмету и бродила среди стеллажей в общей секции, выбирая, что бы взять для чтения. Любовный роман или альбом модных платьев? В альбоме можно подсмотреть идею для субботнего наряда, но я для себя, для удовольствия давно ничего не читала.
– Леди, – я вздрогнула, услышав за спиной знакомый голос. Почему он хриплый? Надеюсь, Эрик не заболел?
– Добрый день, профессор, – я обернулась и изобразила вежливый реверанс.
– Леди, не уделите мне пару минут? – всё таким же хриплым, напряжённым голосом поинтересовался профессор.
Я подняла на него взгляд. Под глазами залегли тени, заколка еле держится в растрёпанных волосах, камзол чистый, но мятый, печальный больной взгляд. Что с ним? Беспокойство заворочалось внутри. Может, отвести его к лекарям?
– Конечно, профессор, – я не смогла отказать. За стеллажом щебетали ученицы, и профессор предложил пройти в секцию для преподавателей. Я кивнула, и, идя следом за ним, напряжённо смотрела ему в спину. Хотелось подойти, обнять, утешить, помочь собрать волосы в причёску. Мне было безумно жаль Эрика. Но, боюсь, жалость ученицы не то, что необходимо взрослому мужчине. Меня с детства учили, что нельзя показывать свою жалость мужчинам, это их унижает и лишает сил. Потому я, вцепившись в юбки, старательно делала вид, что всё в порядке. И всё же, когда в секции для преподавателей Эрик устало оперся руками о стол, не удержалась от вопроса:
– С вами всё в порядке, профессор? Вы не больны?
– Болен? Да, пожалуй, вы правы. Но от этого недуга так просто не избавиться, – Эрик со вздохом опустился на стул.
– Я могу вам как-то помочь? – я подошла ближе, гадая, вызвать лекарей сюда или проводить к ним профессора.
Эрик снова вздохнул и тяжело на меня посмотрел.
– Я могу быть с вами откровенным, леди?
– Конечно, профессор, – я присела на краешек стула, поняв, что разговор будет долгим. Несмотря на дневное время, за окном было сумрачно из-за густых облаков, и библиотеку освещали лампы и свечи. Камин тихонько трещал, заполняя помещение уютным ароматом горящих поленьев. При свете настольной лампы Эрик казался ещё более утомлённым и несчастным.
– Простите мне мои слова, леди. Если они вас чем-то ранят, только скажите, и мы сделаем вид, что этого разговора не было. Если позволите… – Эрик помолчал, подбирая слова. Я его не торопила, догадываясь, куда идёт разговор.
– В эту неделю вы очень переменились ко мне, леди. Я понимаю, вы, возможно, получили письмо из дома, в котором определялась ваша дальнейшая судьба, и потому решили действовать сообразно с этим, – я молчала, не подтверждая, но и не отрицая его слова. Эрик, не дождавшись ответа, продолжил.
– Более того, леди. Я понимаю, что, крадя ваше внимание и время, поступаю некрасиво. Мне нечего вам предложить. Поместье досталось моему старшему брату, а у меня кроме имени и знаний нет ничего. Я не смею даже претендовать на вашу руку. Но, боги, вы не представляете, как же больно ранит ваша холодность! – Эрик внезапно вскочил, с шумом отодвинув стул, и прошёлся перед стеллажами, избегая смотреть на меня. Заколка слетела, но профессор, кажется, не заметил этого.
– Я понимаю, что веду себя дерзко и прошу слишком многого, но быть с вами в одних стенах и не видеть, не иметь возможность перемолвиться словом, это слишком жестоко. Я умоляю, леди, не отталкивайте меня, хоть то короткое время, что вам осталось учиться. Прошу, – внезапно Эрик оказался на коленях передо мной. Я замерла, растерянная, не зная, что делать. Успокаивать? Пристыдить? Оттолкнуть? Что будет честнее по отношению к нему, ко мне и к Александру? Эрик смотрел мне в глаза, ожидая решения, а я, на свою беду, опустила щиты. Шквал эмоций захлестнул, закружил, заставляя задыхаться и терять опору. Я барахталась в чужих мыслях, как в водовороте, а взгляд Эрика молил о пощаде. И я не смогла бросить его в этом омуте.
– Только если вы согласитесь на несколько условий, профессор, – тихо произнесла, и от чужой надежды и радости закружилась голова.
– Всё, что угодно, – хрипло выдохнул Эрик и коснулся моей руки. Я, чувствуя себя ужасно не по себе, мягко высвободила ладонь. Эрик смущённо и растеряно уставился на свою руку, словно удивляясь, как так вышло.
– Первое. Сядьте на стул, профессор, так очень неловко с вами разговаривать, – я говорила ровным, спокойным голосом, и профессор послушался. Он перебрался на стул, лицо заливала краска смущения. Он сам не ожидал от себя таких слов и действий. Эрик сделал несколько глубоких вздохов, провёл рукой по волосам. Справившись с эмоциями, смог поднять на меня печальный взгляд.
– Что второе, леди? – его слова, голос, взгляд падали тяжёлыми камнями мне в душу.
– Во-вторых, профессор, я вам ничего не обещаю. Никаких авансов или намёков, и я не потерплю ухаживаний с вашей стороны. Вы были правы, говоря, что моя судьба предрешена, и мне бы очень не хотелось портить отношения с будущим супругом. Сами понимаете, от этого зависит моя дальнейшая жизнь, – Эрик растрепал волосы, жалея, что вообще затеял этот разговор.