Буря в старом городе

Буря в старом городе

Александр Гребенкин

Глава 1. Странное происшествие

Время действия: двадцатые годы ХХ века

«Настало время всё тебе открыть.

      Но помоги мне снять мой плащ волшебный!»

У. Шекспир «Буря»

Сильный и стремительный южный ветер вовсю хозяйничал на улицах. Он ломал и носил ветки, воронкой кружил жёлтую и багряную листву, поднимая её до вершин дрожавших шпилей. Он звенел железом и шифером крыш,  срывая отдельные куски, он трещал стволами деревьев, он гонял по тротуарам мусор.

Из пепельных туч сверкали молнии. Они били в высокие деревья, раскалывая их пополам. В воздухе пахло озоном и эфирными маслами.

Вечернюю бурю Мирослав предпочёл переждать в  старинной пивной «У святого Томаша» на Малой Стороне. Они с Иржи сидели под низким закопченным потолком и хлебали по второй кружке тёмного «Браника».

За окном давно упали сумерки, успокоился ветер, и о цветные стёкла застучал дождь.  Пора было бы уже уходить. Но Мирослав никак не мог избавиться от Иржи. Тот еле ворочал языком, похлёбывал пиво из кружки и всё поучал Мирослава.

- Ну ты мне скажи, чего это жена от тебя ушла? Да потому что ты бо-л-ван! Ты не следил за своей женой, не держал её в ку-ла-ке. Вот так! - И он показал внушительных размеров волосатый кулак.  – Оттого она и сбежала от тебя к другому.

На лысине Иржи блестели капельки пота.

- Ну это ещё как сказать, - замялся Мирослав. – Моя жена была особенная женщина...

И он затих, перебитый очередной тирадой Иржи.

- А у Марека сколько ты проиграл тогда?

Мирослав махнул досадливо рукой.

- Ха-ха! Неудачник ты! Вот и сиди теперь в своей дыре один!

Мирослав скосил глаз на пивную пузырившуюся лужицу. Ему было плохо. Сегодня Мирославу исполнилось сорок, а он видел перед собой пьяную морду Иржи и ничего хорошего впереди.

Пробормотав что-то на прощание, Мирослав, шатаясь на выщербленных ступеньках, вышел из погребка, вдыхая свежий воздух. Иржи что-то кричал ему вслед, но Мирослав не разобрал что именно.

Улица Летинска была серой, усыпанной листвой и ветками, принесёнными бурей. Мирослав брёл по брусчатке, бормоча под нос модную песенку.  Всё тело было тяжёлым, в голове – сплошной сумбур и ни одной приятной или дельной мысли.

На дороге Мирослав чуть не попал под колёса фиакра.

- Эй ты, смотри куда идёшь! - хрипло крикнул кучер, угрожая плетью.

Мирослав чуть ускорил шаг. Нырнув в чёрное нутро арки он вышел на освещённую улицу.

Деревья сбрасывали багряный наряд. В лёгкой дымке тумана горели фонари. Они освещали уличные часы - было начало девятого.

Стараясь сократить путь, Мирослав прошёл под деревом и не успел нагнуться – толстая ветка окатила его дождём и сорвала шляпу. Подобрав её и очистив от листьев Мирослав побрёл дальше.

Он долго шагал по Лужицкой улице вдоль стены Вояновых садов, а потом свернул к своему дому.

Во дворе он снял палочкой грязь с башмаков и омыл их в луже. Платочком вытер руки и зашагал к подъезду. Здесь он едва не столкнулся с выходившей женщиной, галантно пропустил её, сняв шляпу.

Шатаясь, поднимался по лестнице, держась за перила – его сильно развезло после пива.

Вот и его угловая квартира, утопающая в темноте. Тем не менее сразу заметил, что на пороге что-то белеет.

Мирослав поднял – это был обычный конверт. Странно, что его не бросили в почтовый ящик. И кто это додумался оставить его у дверей?

Мирослав сунул конверт в карман и отпер дверь.

Он снял пальто и шляпу. На стол белой бабочкой полетел конверт.

 Мирослав сразу же ощутил прохладу комнаты. Засветив лампу, он взялся за разжигание печи, сначала бросив туда  смятую бумагу и несколько лучин.

Вскоре печь запылала, жадно проглатывая купленные Мирославом берёзовые и дубовые дрова.

Мирослав сидел в полутьме, прислонившись к тёплой, облицованной плиткой стене. Ему было неизмеримо одиноко и грустно. В окно из-за дымки туч глядела такая же одинокая звезда.

Он сидел долго, пока за окном не послышались крики подвыпившей компании.

Тогда он поднялся, пошатываясь, застелил кровать, собрался раздеться, как взгляд его упал на лежащий на столе белый пакет.

Скрипнув стулом и подвинув поближе лампу Мирослав вскрыл конверт.

В нём было приглашение в Национальный театр. Давали оперу Зденека Фибиха «Буря». Мирослав удивился. Кто мог ему прислать подобное приглашение? Нелепая шутка друзей? Но они могли пошутить как-то поостроумнее. Да и не было у него в данный момент никаких друзей. Впрочем, как и явных врагов тоже. Быть может какая-то благотворительная организация, меценаты? Чепуха! Может быть где-то подобное существует, но явно не для него – обычного рядового чиновника!

Он внимательно осмотрел присланный билет на свет – вполне похож на настоящий!

Ему вдруг пришла в голову мысль - это послание от бывшей жены, которая, помнится, питала кое-какие симпатии и к литературе, и к музыке. Правда за их совместную жизнь они были на концертах всего два раза - по праздникам. Слушали, кажется, Дворжака и Сметану. Но с какой стати жена стала бы приглашать его в театр? Они давно уже не общались, отношения были скорее холодные, чем дружеские. Такой билет – достаточно дорогое удовольствие...

Так и не придя к какому-то выводу, Мирослав бросил конверт на стол и улёгся спать.

Следующим днём Мирослав Липинский сидел за столом у себя на службе.  Перебирая бумаги он вспомнил о приглашении в театр.

Мирослав вздохнул и посмотрел в окно. Там царила осень, листья опадали, кружась в воздухе, и солнце приятно золотило улицу. Он вдруг подумал, а почему бы не воспользоваться приглашением и не посетить театр? Завтра - пятница, вечером спектакль. Это приглашение – дар жизни и не стоит такими дарами пренебрегать.

***

В Национальном театре Мирослав бывал всего лишь один раз. Помнится в детстве он с мамой слушал оперу «Русалка». Нельзя сказать, что произведение произвело на него большое впечатление, сказка Андерсена о русалке нравилась больше. Но ария русалки, ярко исполненная молодой певицей, да и сама артистка в полупрозрачном одеянии произвели на подростка впечатление.

На новое здание театра, восстановленное после пожара, Мирослав полюбовался с моста Легионов.

Погуляв по городу, Мирослав вернулся к театру вечером. Здание блистало золотом и фресками, а внутри напоминало драгоценную шкатулку. Фойе и все помещения производили впечатление дворца с изящной лепниной и красивыми картинами. Походив в фойе среди разнаряженной публики, Мирослав остановился перед зеркалом. Да, пора было подумать о смене гардероба. Его серый шерстяной костюм уже был изрядно потёрт. Поправив галстук и тугой накрахмаленный воротничок, Мирослав вошёл в зрительный зал -  весь в золоте и красном бархате.

Рядом расположился невысокого роста седой старик в очках, одетый во фрак. С помощью театрального бинокля он оглядывал зал. Убрав его в футляр, старик посмотрел на Мирослава сквозь очки. Долго намеревался что-то спросить и решился:

- Позвольте, уважаемый господин - поклонник  вообще оперного искусства, или же почитатель Зденека Фибиха?

Мирослав слегка замялся.

- Ну как вам сказать. Не то, чтобы большой поклонник оперы... Но некоторые... мне нравятся.

- Какие, например?

- Ну, такие, как ... «Русалка»...

- Дворжака..., - напомнил любезный сосед.

- И ещё... «Проданная невеста» этого... Сметаны... Как-то ходили с женою, получили удовольствие.

- Да, прекрасная вещь. Ну, а как же Фибих?

Мирослав пожал плечами и усмехнулся.

- А его я вообще не знаю.

У старичка очки полезли на лоб.

- Нет, я конечно слышал это имя, - поспешно объяснил Мирослав. – Но не смотрел в театре ни одной его оперы или другого какого-то произведения.