Кукловоды

––Ого! Особистку пристегнули! Но почему? Мало ли людей по стране в розыске? Тысячи! Если нам ещё и этим заниматься, тогда бандитов кто будет давить?

––Ну, всех нам не разыскать, конечно. Так задача и не ставилась. Наше дело – пробить по своим источникам возможность причастности группировок к похищению девушек.

––Значит, всё же похищения? Это уже теплее…

––Это одна из версий. В ней есть кое–какие неувязки, – ответил майор. –До сих пор ни по одному случаю не было даже попыток выйти на родственников пропавших с требованиями выкупа. То есть, версия о заложниках, вероятно, отпадает. Если к этому причастны наши клиенты, то непонятны мотивы. Похищение – хлопотное дело. Братва просто так, ради развлечения и без материального интереса, не будет заниматься этим. Да и девушки далеко не все из богатых семей.

––А, может, завёлся маньяк? – предположил Калачев.

––И эта версия прорабатывается как основная. Однако такое количество похищений для маньяка–одиночки слишком много. И нет ни одного трупа.

––Ну, это ещё ничего не доказывает, – возразил Мальцев. – Не обнаружены – не факт, что трупов нет. Просто их хорошо спрятали. Вспомните хотя бы Чекатило. Этот ублюдок несколько лет насиловал и убивал, прежде чем его отловили…

––Да, но Чекатило всё же оставлял следы, а в нашем деле нет вообще никаких зацепок.

––Значит, плохо искали.

––Согласен. Ведь никто поначалу всёрьез не занимался криминальными версиями исчезновений, пока случаи стали не единичными. В угрозыске расследование велось довольно формально, а уж когда стало ясно, что происходит нечто из ряда вон выходящее, "уголовка" просто не смогла справиться с ситуацией. Хотя, винить их тоже нельзя. Работали, как черти. Попутно раскрыли три убийства, пять изнасилований, что–то там ещё… Но девушек так и не нашли. Ни одной. И зацепок – никаких.

––А если девчонки просто сбежали из дома? Таких случаев навалом. Бывает, что "пропавшие" потом объявляются в первопрестольной в каком–нибудь борделе или на Тверской. Уедут на заработки, а их ищут…

––Это к нашим это не относится. Во–первых, большинству пропавших лет по двенадцать – шестнадцать, во–вторых, по их личным характеристикам и проверкам семей можно сделать обобщающий вывод, что девочки вряд ли решились на занятие проституцией, во всяком случае по собственной воле, – ответил Ходаков. – Я сам ещё не знаком с делами. Все копии материалов нам передадут вечером или завтра. Но мы должны отнестись к этому серьёзно и отработать своё направление на все сто.

––Сделаем, что сможем, но мы – не Боги, – ответил Мальцев.

––Да, мужики, задачка не из легких. Как подступиться к ней – не знаю. Давайте думать вместе.

––Если будем "бить по площадям" – зароемся, – снова сказал Мальцев. –Нужно брать свежий след и по нему идти. Тогда, может быть, размотаем весь клубок. Но только в том случае, если все эпизоды взаимосвязаны.

––Разумно. Действительно, прежде всего нужно работать по последнему эпизоду. Вот ты этим и займешься, Виктор.

––Почему я? Я что – рыжий?

––Ты прокукарекал, тебе и флаг в руки. Вот, возьми, – сказал Ходаков, придвигая к капитану листок. – Здесь фамилии и адреса пропавших девочек. Топай–ка, Витюша, к родителям, и порасспроси ещё раз обо всем подробненько. Не мне тебя учить… Ну, а вам, ребятки, придётся хорошенько прошерстить шейпинг–клуб и всех знакомых этих девочек. Кстати, их в последний раз видели, когда они вместе уходили оттуда после занятий. Им по шестнадцать, и обе – красавицы, претендентки на какую–то там "Мисс"… Пока всё. Работайте. А мне тут разобраться надо и подумать…

ГЛАВА 4. "НОСТАЛЬГИЯ".

Германия, Бавария. 2002г.

На зелёной стриженой лужайке, окруженной плотной стеной кустов и деревьев, в почтительных позах стояли босые мужчины в белых кимоно, подпоясанные разноцветными поясами. Они внимательно слушали наставления старого мастера, который делился с ними секретами древней системы боевого искусства. Затем мастер вызвал одного из учеников и продемонстрировал остальным несколько приемов айкидо. Его движения были настолько непринужденными и неуловимыми, что со стороны невозможно было понять, какая сила заставила молодого крепкого парня, напавшего на старца, неожиданно сделать сальто и распластаться на густом газоне. Что–то объяснив ученикам, старик посыпал на траву меловой порошок, очертив небольшой круг, и приказал встать в его центр самого старшего из своих подопечных. Мужчина с суровым лицом, испещрённым шрамами, занял позицию. Он был совершенно спокоен, но предельно сосредоточен. Учитель подал знак, и сразу двое парней набросились на стоящего в круге, пытаясь нанести ему удары ногами и руками. Мужчина не сошёл с места, молниеносными движениями рук разбросав противников, словно тряпичные куклы. Затем ещё одна пара попыталась выбить его из круга, но также безуспешно. Учитель снова подал знак, и уже четверо противостояли одному, окружив со всех сторон. Их атака была яростной и стремительной, и всё же обороняющийся не спасовал. Он блокировал все удары, уворачиваясь с ловкостью мангуста от тех, которые не мог парировать, а потом сам перешёл в контратаку, сбив с ног одного за другим всю четвёрку. На губах учителя появилась еле заметная улыбка одобрения. Он отдал резкую короткую команду, и в руках у нападавших появились бамбуковые шесты. Учитель бросил такой же шест и обороняющемуся, тот ловко подхватил его на лету, и схватка продолжилась с новой силой…

За всем происходящим на лужайке заинтересованно наблюдала молодая красивая женщина. Она сидела в удобном плетёном кресле в беседке на склоне холма и, затаив дыхание, следила за поединком. Её предпочтения были очевидны. Каждый удачный прием, проведенный мужчиной в круге, она отмечала сдержанной радостной улыбкой, и тёмные печальные вишни её глаз наполнялись любовью и гордостью за своего Рыцаря без страха и упрёка, но когда ему доставался весьма болезненный удар, она сжималась в комок, сопереживая бойцу и словно сама ощущала его боль. Наконец, нешуточная схватка закончилась по команде учителя, и все мужчины, поклонившись ему, уселись на корточки на краю лужайки. Учитель подошёл к стоящему в круге, и оба о чём–то недолго говорили, видимо, обсуждая ошибки, допущенные при ведении боя. Потом они расстались, и Джеки нетерпеливо встала с кресла навстречу идущему к ней Алексу.

––Ты был великолепен, милый, – сказала она и нежно поцеловала мужа.

––Мне так не кажется, – скромно ответил он, обнимая её и заглядывая в глаза любимой. – Ты, наверное, скучала? Что с тобой?

––Ничего, милый. Просто немного взгрустнулось…

––Отчего, малышка? – обеспокоился Алекс. – Я что–то упустил и был недостаточно внимателен к тебе?

––Нет, нет, Сашенька, причина не в тебе. Я просто соскучилась по родине.

––Ах, вот в чём дело!? – воскликнул он с облегчением. – Что же ты мне сразу не сказала? А я, кретин, не догадался, почему моя королева грустит. Приказывай и повелевай, мы можем отправиться хоть завтра.

––Правда?.. А как же дела?

––Разве может быть что–нибудь важнее твоей улыбки, дорогая? Лишь бы ты была счастлива, для того и живу. Я и сам очень хочу съездить в Россию. Надо бы навестить могилы родителей, повидаться с друзьями… Ну так что, решено? Вылетаем завтра?

––Да, милый. Это было бы здорово. Я ведь только с твоих слов знаю о родине, а сама так ничего толком вспомнить не могу. Все так смутно, словно в тумане…

––Не надо об этом, Женя. Ты всё вспомнишь, обязательно вспомнишь. Ты и так уже очень многое восстановила в памяти. Вот приедем, я тебе всё покажу и расскажу, и у тебя не останется больше провалов… Ну, а сейчас мы с тобой куда–нибудь поедем. Хочешь в зоопарк? Или, может быть, прогуляемся за городом? Я готов исполнить любое твое желание, любимая.

––Мне с тобой везде хорошо, – улыбнувшись, ответила Джеки. – Я зверушек люблю. Давай съездим в зоопарк.