Кукловоды

––Что вы так смотрите на меня? – смущенно и с беспокойством спросила она, почувствовав этот плотоядный раздевающий взгляд.

––Красивая девочка, – констатировал полковник, подсаживаясь к ней и обращаясь к своим подручным. – У тебя уже был мужчина? – цинично спросил он её.

––Что?.. – удивлённо и с лёгким замешательством спросила она, а, поняв суть вопроса, вспыхнула и с возмущением ответила: – А вам–то что за дело?

––Надо же, неужели до сих пор ещё не трахалась? Для кого бережёшь себя, красавица?

––Что вы себе позволяете!?

––Многое, детка, очень многое, – ответил Николай, придвинувшись к ней и бесцеремонно обнимая за плечи. Она попыталась высвободиться, но он со зловещей и слащавой усмешкой сказал: – Например, я намерен оттрахать тебя и порвать, как Тузик тряпку, моя сладкая.

Мужики, сидящие в машине, похотливо хохотнули, и Алёне стало страшно. Девушка почувствовала на своей груди руку этого неизвестного самоуверенного наглеца, а другая его рука пыталась протиснуться меж её крепко стиснутых ног. Это уже не было шуткой, и ужас от близости беды охватил девушку.

––Выпустите меня! – закричала она и попыталась вырваться из ненавистных мерзких объятий неизвестного мужчины в штатском, от которого исходило нечто властное, зловещее и омерзительное, отчего по её коже пробежали мурашки. Но рука полковника уже схватила её за волосы и рывком опрокинула на кушетку.

––Не–ет! Не–ет!! – отчаянно закричала девушка, отбиваясь от этих сильных рук.

Двое милиционеров быстро бросились к ней, и на её запястьях тут же защелкнулись наручники, приковавшие их к поручню. Она оказалась беспомощно лежащей на кушетке и не способной даже отбиваться, а трое мужиков сноровисто стянули с нею брюки и задрали к горлу джемпер, обнажив красивое гармоничное тело.

Алёна видела перекошенные похотливой гримасой лица мужчин, торопливо расстегивающих ремни на брюках, и ужас от осознания предстоящего насилия и бесчестия охватил бедняжку. Из глаз её брызнули слезы, и она стала умолять их:

––Отпустите меня… Не надо… Прошу вас, не надо… Не трогайте меня!

Но эти мольбы лишь подогревали насильников. Полковник снял брюки и присев рядом с ней, с вожделением провел ладонью по гладкой шелковистой горячей коже на животе девушки, рассматривая её всю горящим взглядом маньяка. Потом он с силой стиснул в ладонях её груди, словно хотел выдавить сок из персиков, и она закричала от боли.

––А–а–а!!! Пусти–и! Больно!…

Этот крик лишь подтолкнул Николая. Он прильнул к её груди губами и стал сначала остервенело ссосать её соски, а потом, как вампир, вонзил в мягкую податливую плоть свои жёлтые прокуренные зубы, с удовольствием ощутив на языке солоноватый вкус брызнувшей крови. Дикий вопль невыносимой боли оглушил насильников. Девушка отчаянно забилась на кушетке, но две пары сильных рук схватили её за ноги и, заведя лодыжки за голову, зафиксировали их наручниками.

––Станок готов к работе, шеф, – сказал Осколок и хохотнул, звонко шлёпнув тяжёлой ладонью по гладким и бесстыдно выставленным на всеобщее обозрение ягодицам девушки. – Порвите эту целку. Она так и просится на х…

Алёна рыдала, с ужасом и отвращением ощущая, как чьи–то руки ощупывают её ноги, бедра, промежность, как чужие дрожащие и потные пальцы раздвигают вульву и грубо входят во влагалище, разрывая нежную кожу…

Ей было очень больно, и её мутило от омерзения и страха, а тело сотрясала нервная дрожь, что вызывало смех и мерзкие похабные шуточки у её мучителей. Алёна ждала скорого неотвратимого бесчестия, почти смирившись с этим неизбежным позором, и в полубреду молила Бога, чтобы ЭТО поскорее кончилось, но девушка ещё не знала, что это – только прелюдия к невыносимо долгой ночи кошмаров, которые ей предстояло испытать перед тем, как умереть в страшных муках…

ГЛАВА 12. "КРИМИНАЛЬНЫЙ ТОПЛЯК".

Мощный БМВ стремительно летел по почти пустынной ночной автостраде, тихо шелестя шинами. Ровный гул мотора да свист ветра пели колыбельную прекрасной Венере, безмятежно спящей на откинутом сидении и заботливо укрытой пледом. Алекс боготворил свою жену и с нежным восхищением любовался её спокойной красотой, изредка отрывая взгляд от монотонного полотна дороги и уверенно ведя машину на огромной скорости. В свой родной город они выехали в полночь, рассчитывая к утру добраться до места. Джеки не терпелось поскорее оказаться на знакомых улицах и предаться воспоминаниям, и Алекс согласился с ней не затягивать с отъездом, избрав для поездки автомобиль, что было не менее быстро и удобно, чем отправиться самолётом или поездом. Всего за восемь часов он намеревался преодолеть тысячу километров от Москвы до Тольятти. Такой темп езды был вполне реальным при его навыках полупрофессионального гонщика и возможностях трехсотмильного автомобиля.

Когда Джеки уснула, Алекс занялся размышлениями над странным и тревожным стечением обстоятельств, преследующих их с момента вылета из Германии. Сначала – неприятный инцидент с озабоченным извращенцем Брандтом, потом – гипотетический подпольный бордель и массовые исчезновения девушек в родном городе. Наконец, новая, совершенно неожиданная, проблема, возникшая у дочери, отмахнуться от решения которой он не мог.

Чутьё подсказывало Алексу, что основания для сомнений и подозрений у его Алёнки (как он любя называл дочь), как–то незаметно и без отцовского участия превратившейся из ребёнка во взрослую, самостоятельную и умную женщину, ставшую врачом–кардиологом, более чем серьёзны. Ещё сутки назад, когда Алёна позвонила ему на мобильник и попросила его срочно приехать в аэропорт, где она ожидала обратного вылета в Берлин, он ещё не представлял, что так встревожило дочь и насколько существенны её опасения. Алекс помчался на встречу с ней, радуясь редкой возможности повидаться с дочерью и, конечно же, собственной отцовской востребованности. А ещё он давно хотел познакомить своих самых любимых женщин друг с другом и воспользовался случаем, предложив Жене и Максиму поехать вместе с ним. Алёну они встретили в зале чартерных рейсов. Она нервно прохаживалась взад и вперед в полупустом зале, и была крайне озабочена чем–то. Дочь вяло и натянуто отреагировала на представленных отцом Женю и Максима, сухо поздоровавшись с ними, что обескуражило и разочаровало его, ожидавшего от их встречи большего. Однако он не подал вида, что обижен и расстроен, безошибочно почувствовав, что виной всему её психологическое состояние.

Алёна сразу же перешла к делу, поскольку времени до отлета самолета оставалось немного. Из довольно сбивчивого и пространного объяснения дочери Алекс смог понять главное: она подозревала, что по воле случая стала свидетелем какой–то дурно пахнущей истории с нелегальной или, вернее, полулегальной пересадкой органов безнадёжно больным пациентам. С её слов, в известной немецкой клинике, где она работала, производили сложные операции, в том числе и по имплантации, однако из–за недостатка донорских органов многие пациенты умирали, не дождавшись их. Примерно с год назад она заметила, что значительное число ожидавших очереди на такие операции пациентов стало покидать клинику, отправляясь куда–то за рубеж, где по слухам их проблема решалась быстрее, а затем выяснилось и другое. Каким–то образом родственникам больных делались конфиденциальные предложения на проведение операций по пересадке от некой частной клиники в России, гарантирующей быстрый подбор донорского материала, качественное оперирование и последующее лечение. Конечно, подобные предложения были весьма заманчивы для людей, теряющих последнюю надежду и почти отчаявшихся спасти родных и близких. Они были готовы пойти на всё ради этого, и, как правило, безоговорочно принимали некие условия контракта, о которых Алёна могла лишь догадываться. Само–собой подобные услуги стоили значительно выше и без того огромных сумм, оплачиваемых по счетам в её клинике, но кроме того пациент должен был выехать на операцию в Россию не позднее чем через двое суток после получения вызова из той клиники. Вот это обстоятельство и насторожило Алёну.