Страница 7 из 26
Когда Ольсон закончил свою речь, один из слушателей – плотный мужичок с густой щетиной и выпученными глазами, совсем тихо сказал:
– Да и чем вообще этот ваш Хезли так интересен?
– Тем, что поезд взорвал год назад, – сказал тёмненький молодой человек восточной внешности.
– Да враньё это всё! Ничего он не взрывал! – противным писклявым голосом воскликнул Мелоун, навлекая на себя недружелюбные презрительный взгляды, – мало вы чего знаете о нём и о «СРС». А у меня в среде радикалов друг погиб, сражаясь за правду. Так вот и знайте, что никакого поезда Хезли никогда не взрывал.
Многие посмотрели на Мелоуна как на идиота и сумасшедшего, а старик Сандерс вообще перестал слушать; он подошёл к скучающему в стороне Гедеону и громко спросил во всеуслышание:
– А ведь ты, Гедеон, сам лично знал его. Так расскажи нам что-нибудь.
Когда все четко услышали эти слова Сандерса, реакция была живеё, чем на новость о самой поимке беглого преступника; все вдруг уже окружили Гедеона, создавая вокруг него некий дискомфорт.
– Лично знал? – спросил кто-то из людей.
– Когда ты его в последний раз видел? – спросил другой.
– Расскажи нам о нём, – попросил Ольсон.
В смущении от непривычного интереса к собственной персоне, Гедеон с большой неохотой начал рассказывать:
– Лично я его не знал. Но много раз мы с ним пересекались…
– А раньше же все трезвонил, как был чуть ли не его лучшим другом – желчно перебил Сандерс, отвернувшись.
– Ты чего, перепил что ли? Ничего тебе я такого не говорил, – уверенно кинул Гедеон, – я тебе рассказывал про то, что мы вместе работали, а я много раз видел его по молодости. Запомнился он мне как физически крепкий, мощный и сильный человек с лицом несокрушимого ястреба; и без этих длинных волос как на фото. А вот насчёт личных взаимоотношений, это ты явно приврал…
– Да ну тебя! Сам же говорил, – с разочарованием сказал Сандерс.
– А где работали-то?– спросил темненький юноша.
– В исследовательском центре. Я был юнцом, кем-то вроде мальчика на побегушках. И хоть я понимал в свои 18 много чего по физике и математике, но для реальной помощи в осуществлении интересных и очень важных проектов моих сил не хватило бы. Работали тогда у нас очень крутые ученые – настоящие мастадонты и церберы науки. Фамилия Амальгаймер говорит что-то?
Не услышав должной реакции, Гедеон с ещё более серьёзным лицом продолжил:
– Вот к этим ученым и внедрился один физик-ядерщик, специалист по квантовой механике, человек – энергии, то есть тот самый – грозный и ужасный Скайдо Хезли… Я был обычным ассистентом, работал там, а потом научно исследовательскую работу прикрыли. Да говорят, что службы силовые. В общем, проект закрыли, а Хезли стал…– Гедеон остановился, не зная то, каким словом его назвать.
– Террористом! Пока не стал Террористом! – громко воскликнул Ольсон.
– Да не террорист он никакой! – судорожно закричал Мелоун, – это же неправда все. Этот Хезли против самого Правителя пошёл, вот его и в человекоубийцу превратили. Славу то дурную сложно ли подарить? А теперь под Эшафот, ну и вздор несусветный.
– Ну ты и бред несёшь! – разъяренно возгласил Ольсон, – а кто же устроил эту кровавую резню в парке?! А поезд? Этот Хезли – исчадие ада, он – есть само воплощение зла и такие защитники как ты – его пособники!
Мелоун попятился назад от этого мощного рыка Ольсона, он никак не ожидал от священника такой яростной реакции. А Ольсон, почувствовав свою силу, продолжил напористо атаковать:
– Не дружки ли Хезли вытворяют в этом городе бесчинства? Хотя они даже не дружки, а его самые, что ни на есть его подчиненные… Выполняют работёнку своего босса. Этот Хезли – сам дьявол и сатана в человеческом обличии.
– Бред, бред, бред, – отрицал Мелоун, – сущность этого Хезли и его предназначение не так просто, как вам может показаться.
– И чем же его сущность так не проста?– спросил кто-то из людей.
Мелоун тут же поспешил ответить:
– А тем, что пусть он, возможно, и последний негодяй, но борется со злом великим, что несет людям наша новая система. Ох, неужели вы не видите? Или ваш разум затуманен, а вы сами обезумели?.. Какое же зло нас окружает!
Все остальные вдруг стали смотреть только на Ольсона и Мелоуна, внимательно следя за тем, кому же снова достанется слово; такие наблюдатели были кем-то вроде зрителей на теннисе, отслеживающие переход мяча от одного игрока к другому.
Тут мяч перешёл к Ольсону и он грубо сказал:
–И какое же зло тебе принесло наше правительство? Не умыло твое грязное рыло, не почистила тебе ботинки, не заштопало тебе дыру в штанах; или же не подтерло твою грязную вонючую задницу? Ты хоть за всю жизнь на кружку пиво себе заработал?.. Ещё тут несет всякую чушь.
В порыве ярости Ольсон уже совсем не походил на скромного набожного священника; в его лице виднелась ярость, злость, да и все другие негативные эмоции. Разъяренный не на шутку, он уже стал больше походить на выпившего футбольного фаната, готового перерезать оппоненту горло за приверженность к другой команде. Мелоун же после унизительных слов пал духом, замолчал, чуть покраснел, а лицо его стало немного потерянное. Ему понадобилось проявить в себе недюжинные волевые усилия, дабы выстоять, набраться сил и быть готовым к новой словесной дуэли.
Ситуация таким образом накалялась. В холодных расчетливых глазах Ольсона виднелась неугасаемая злость. Мелоун дал заднюю, но уже был готов ответить. Гедеон же просто сидел в стороне и смотрел на все это представлением с неистовым изумлением.
Вот именно за такие вот зрелищные эмоциональные встречи этот бар и пользовался популярностью; за эту свободу слова, за то, что каждый мог выговориться и сказать все, что у него в голове… Здесь не раз оскорбляли самого Правителя! И делали это, не опасаясь публичного порицания, ведь это был маленький бар свободы, куда не доходила контролирующая десница правительства и куда не может заглянуть всевидящеё око летательных дронов. Ну а самое примечательное, что это была просто пивнушка и те, кто произносил резкие и яростные речи в адрес власти мог впоследствии оправдаться за свое свинское поведение состоянием сильного опьянения. Однако по факту, все разборки, праздные разговоры и неодобрительные высказывания в адрес Правителя оставались за стенками бара. Объяснялось это отчасти тем, что в состоянии опьянения большинству людей такие высказывания казались слишком незначительным и отчасти тем, что доносительство у постояльцев данного заведения было явно не в почёте.
Полюбовавшись на всех, Гедеон вдруг забеспокоился, что ситуация с Мелоуном и Ольсоном вскоре может преобразиться не только в словесную, но и в кулачную дуэль. А вот, именно, этого он не хотел, так как это могло бы создать определенные проблемы для бара.
«Сейчас подерутся, – подумал Гедеон, – потом полицию вызовут, а там станут допрашивать об обстоятельствах. Спросят и про это разговор. Нет, лучше уж их утихомирить».
Гедеон попытался как можно быстрее разрешить проблемную ситуацию. Он встал, подошёл к Ольсону и попросил о разговоре наедине. Ольсон тут же перевёл свое внимание на него и казалось уже позабыл про спор с Мелоуном.
Гедеон стал перебираться к самому дальнему столику, а вот Ольсон сначала подошёл к дрожащему Мелоуну, показавшемуся рядом с огромным двухметровым Ольсоном маленьким мальчишкой. Посмотрев на Мелонуа сверху вниз, а также тыкнув в его потрёпанную, клатчатую рубашку своим длиннющим указательным пальцем, Ольсон дерзко сказал:
– Ты чёрт! Несёшь ты то, чего не понимаешь. Лучше тебе молчать – так ты сойдешь за умного… Хотя с твоим плачевным видом вряд ли сойдешь.
После этого Ольсон пошёл к Гедеону и Мелоун, выдохнул с облегчением – сил на то, что бы что-то ответить у него не было.
Ольсон присел напротив Гедеона, не скрывая своего тревожного выражения лица.
– Зачем так грубо?– начал Гедеон, внимательно рассматривая пиджак Ольсона.
– А так вот и надо с таким отребьем…Чернь, да сволота.