Страница 11 из 26
Дело в том, что иметь транспортное средство для жителя Метса было престижно по той причине, что мало кто мог позволить себе такую роскошь, ведь на авто был огромный налог. Его ввели ещё десять лет назад, дабы прекратить губительное действие транспорта на окружающую среду и заставить жителей пересесть на электрокары и велосипеды; такая мера позволила избежать смога и потери пресной воды. А ведь эти явления стали основной причиной ухудшения жизни в промышленно развитой части Азии.
Гедеон снял кожаные туфли и отправился в комнату, в которой он уже успел налюбоваться издалека.
– Присаживайся, – сказала Мишель, показывая на мягкое удобное кресло.
Гедеон подчинился. Комната была маленькой, пунцового цвета, с большой и высокой кроватью. Освещёние было слабым и, Гедеон сразу догадался, что это та самая комната, в которой Мишель принимает своих клиентов. С некоторым отвращением он посмотрел на малиновое покрывало и розоватые наволочки подушек, представляя, сколько уже мужских тел побывало в этой комнате разврата.
– Так зачем ты пришёл? – ласково улыбаясь, спросила она.
На душе у Гедеон от её приветливого милого вида стало гораздо легче. И это было даже несмотря на его догадки о том, что Мишель, возможно, подумала о нём, как о простом клиенте, желающем получить от неё час удовольствий.
Просмотрев её прекрасное тело, Гедеон на мгновение действительно захотел стать простым клиентом, но потом оставшаяся частичка рассудка вдруг сказала ему, что, если он подчинится воле своей плоти, то непременно потом пожалеёт об этом.
Поэтому Гедеон сделал мрачное лицо и спросил:
– Вас зовут Мишель?
– Да, но какая разница?.. Ты такой смешной задумчивый нерешительный и ты мне так нравишься, – она подошла к нему уже совсем близко и Гедеон уже смог почувствовать её прекрасный запах.
– Я просто хотел с вами поговорить о том, чем вы занимаетесь.
– Вот сюда, – она показала на небольшой моноблок, лежащий на столе, – 30 юнитов.
И тут Гедеон уже полностью решился атковать, ведь 30 юнитов для него было слишком большой ценой за час сомнительного блаженства. Надо отметить, что наш герой не был расточителен.
– Я пришёл не затем, что бы с вами чем-то заняться, а только, что бы поговорить. Мне стало известно о вашем роде деятельности и признаться, я считаю, что вы абсолютно несправедливы к себе, занимаясь столь унизительной и мерзкой работой.
Тут лицо Мишель скривилось, а губы её злобно сжались. В глазах же её Гедеон заметил вдруг возникшую апатию и безразличие.
– Если вы пришли со мной просто говорить, то убирайтесь, – громко произнесла она.
После этих слов она улыбнулась и сказала:
– Как я не смогла увидеть в вас сумасшедшего фанатика, помешанного на всякой чепухе?!
Гедеон от такой реакции не просто покраснел, а даже побагровел; и при этом с трудом мог проговорить хоть что-то.
– Послушай меня, давай выясним,– попытался он направить разговор в правильное русло, но Мишель была настойчива и тотчас, размахивая своими руками, возразила:
– Ты попусту тратишь мое время.
– Да я могу заплатить, если ты о деньгах.
– Пошёл из моего дома, – злобно сказала она, а потом вплотную подошла к Гедеону с недовольной гримасой, но ничего не смогла сделать.
Гедеон встал с кресла и посмотрел ей в глаза. Воцарилась неловкая пауза и, они стали заглядывать в глаза друг друга, словно ожидая, кто первый произнёсет слово. Тишину конечно же прерывал нетерпеливый Гедеон:
– Разве вам не хочется поговорить о том, как изменить свою жизнь?
– Я вызову полицию, – почти крича произнесла Мишель.
Вдруг из другой комнаты послышался детский крик. Мишель тотчас рванула из комнаты, а Гедеон смог лишь выкрикнуть ей вслед:
– Ты поступаешь несправедливо к самой себе. Неужели ты этого не поймешь?
Оставшись один в этой дурацкой комнате, походившей на клетку, Гедеон во всю начал вкушать эту неприятную болезненную горечь, которую своими словами и жестами принесла ему эта презренная девица. После её недоброжелательного поступка только одна мысль осталась у него в голове: «И кто я такой, что бы судить или советовать этой девице? Я ведь своих родителей то полгода не навещал». Вспомнив о родителях, он расстроился и, его душу тотчас стала разъедать совесть; она будто говорила ему, что ты слишком отвратителен, тем, что пытаешься решить чужие проблемы, при этом совсем позабывая о проблемах собственных. Поэтому Гедеон исступленно захотел поскорее выбраться из этого развратного дома и отправиться к родным.
Но просто уйти он не мог, все та же совесть не давала ему это сделать. Он зашёл в комнату, откуда на всю квартиру раздавался противный детский крик и откудабыл слышен мягкий спокойный голос Мишель. Там он увидел бледного худенького мальчика с редкими волосиками, который лежал на кровати и безумно кричал; Мишель же гладила его по головке, целовала, а он только лежал и кричал, хлопая выпученными глазами; она так пыталась его успокоить, что совсем не заметила стоящего посредине комнаты Гедеона. А вот мальчик, как только заметил большой силуэт незнакомого мужчины, сразу же успокоился и перестал истошно реветь.
После этого Мишель все-таки заметила Гедеона и сердито сказала:
– Говори уже и убирайся.
– Наедине, без твоего сына.
– Я же с ребенком.
–Я подожду, – сказал Гедеон и тут же шмыгнул из комнаты.
Он вышел в прихожую и стал пристально рассматривать там красивую картину, на которой были изображены двух обнаженные девицы, распластавшиеся в шатре, в прекрасном солнечном саду. Тёмно-зелёные и желтые краски как фон для изысканных белоснежных тел красавиц переносили нашего героя в какое-то неведомое место, где царило спокойствие и свобода от страха и боли. Гедеон вдруг даже вспомнил про тот рай, который, по мнению Роузи, вот-вот должен прийти с приходом Мессии.
Когда Мишель пришла в прихожую и увидела Гедеона, созерцавшего прекрасную картину, она мягким тоном произнесла:
– Давай говорить, о чём хотел…
Гедеон перевёл на неё свой сверлящий взгляд и не увидел в лице Мишель никакого сходства с этой роскошной райской картинкой. Теперь наш герой легко смог заметить уставшее лицо этой девушки и её совсем безразличные, апатичные глаза, в которых была видна усталость от жизни.
– Тебе нужно измениться,– твёрдо проговорил Гедеон.
– В смысле?– с совсем глупой гримасой спросила она.
– Перестать заниматься такой мерзкой деятельностью. Ты губишь себя и тех, кто к тебе ходит.
В ответ она посмотрела на него какими-то полубезумными и в тоже время притягательными глазами, а потом таинственно сказала:
– Странно, а ты сначала показался мне приятным парнём и, я думала, что ты хочешь просто удовлетворить свою страсть. Так ведь ведут себя все нормальные парни – они все хотят от меня только удовлетвориться. Но ты какой-то другой – ненормальный, шизоидный. В твоей голове творится не пойми что. Это меня пугает! Я тебя боюсь, ты ведь можешь убить меня. Я знаю, ты способен на убийство… Эти холодные глаза – они смотрят сквозь этот мир и, они будто совсем безразличны к переживаниям этого мира. В твоих глазах живёт неистовая звериная злость, но ты сам этого даже не понимаешь.
Гедеон выслушал это с непроницаемым лицом. Будто бы согласившись со всем, что сказала Мишель, продолжил гнуть свою линию:
– Скоро с тобой начнут бороться и с такими, как ты… Не слышала про указ Правителя? Создается новый департамент, он может заняться тобой в ближайшее время. Знай, что перед ликом системы все мы бессильны, а поэтому может прийти время и никто тебе не поможет.
– Да мне плевать! Мне не привыкать к этому унижению. Через эту грязь я иду всю жизнь. А занятие своё я не брошу. Что бы ты от меня поскорее отстал, скажу, что сын мой болен, а без лекарств не проживёт и недели. А вот правительство не собирается оплачивать его лечение.
Тут на лице у нашего героя появилась гримаса сострадания, он очень мягко спросил:
– Что с сыном, чем он болен?