Страница 2 из 24
— Огонь!
Должно быть, «Гертруда Хант» была достаточно обеспокоена, чтобы направить звук на нас.
Шон застонал.
— Он должен прекратить это делать.
— Пойду, проверю его.
— Постой…
Я провалилась сквозь пол, выскользнув из его рук, и приземлилась на кухне. Скольжение сквозь стены требовало практики. Шон воспринимал это как вызов.
Меня окутал аппетитный аромат мясного бульона. У плиты Орро ковырял что-то в большой кастрюле еще большей вилкой. Будучи двухметрового роста и покрытым 30-сантиметровыми иглами, шеф-острошип напоминал чудовищного ежа. Он повернулся ко мне и разинул пасть, полную жутких клыков.
— Вода для чая закипела!
— Спасибо.
Я забросила заварку в стеклянный чайничек, добавила горячей воды из электрочайника и стала наблюдать, как она становится золотисто-коричневой. Орро увлекся нашим телевидением, где он открыл для себя телеканал «Еда» с кулинарным шоу «Огонь и молния» Гарри Киса. Гарри специализировался на латиноамериканской и мексиканской кухне, и когда у него все удавалось, он восклицал: «Огонь и молния!»
Орро сократил его до «Огонь!», которое он выкрикивал в самые неожиданные моменты, не давая «Гертруде Хант» расслабиться.
Я налила себе чаю в чашку и отхлебнула. Мммм… Тринадцать дней назад осада гостиницы наконец-то закончилась, и мы отпраздновали Рождество в день Нового года, опоздав на целую неделю. Завтра, 14 января, мы отпразднуем День Постояльца, самый старый из праздников хранителей. Можно пропустить Рождество и забыть про День Благодарения, но ни одна гостиница никогда не отказывалась отпраздновать День Постояльца. Надеюсь, у нас еще будет гостиница, чтобы отпраздновать это событие. Если все пойдет по плану, то сегодня вечером мы отправимся в «Каса Фелиз», большую гостиницу в Далласе, где будем присутствовать на собрании Ассамблеи и отвечать на неудобные вопросы…
В кухню вошел Тони. Высокий, загорелый и темноволосый, Тони Родригес производил впечатление человека безобидного. Иногда он выглядел сонным и слегка одурманенным. Иногда, особенно рядом со своим отцом, Брайаном Родригесом, который управлял «Каса Фелиз», его лицо имело выражение «даруй мне терпение», мгновенно узнаваемое любым подростком, которому приходилось терпеть лекции о неправильности своего жизненного выбора. Перспектива попробовать кулинарные шедевры Орро повергла Тони в возбужденное головокружение.
Что-то из этого точно было прикрытием, потому что Тони был ад-алом, хранителем Ассамблеи и исполнителем ее решений. Но в основном это был настоящий Тони. А сейчас Тони выглядел так, словно хотел оказаться где угодно, но только не здесь.
Мой желудок сжался.
— Что случилось?
— У меня хорошие новости и плохие.
— Сначала давай хорошие.
В кухню вошел Шон.
Тони присел на краешек обеденного стола.
— Хорошая новость заключается в том, что нам не нужно ехать в гостиницу моего отца, потому что ваша встреча с Ассамблеей откладывается.
Орро резко обернулся.
— Не нравится мне эта Ассамблея. Дергают маленького человечка туда-сюда. — Он для пущей убедительности ткнул в воздух своей гигантской вилкой. — Неужели они не видят, что она измучена? Неужели они не знают, через что ей пришлось пройти? Приходите на собрание, не приходите на собрание, там вообще знают о приличиях?
— Я не отвечаю за решения Ассамблеи, — ответил Тони.
— А что за плохие новости? — спросил Шон.
— К тебе поступил специальный запрос.
Сейчас?
— На День Постояльца?
Тони кивнул.
Ни один хранитель не мог отказать гостю в День Постояльца, если только этот гость не был запрещен к посещению. День Постояльца начнется только через двадцать четыре часа, но раз Ассамблея отменила нашу встречу, это означало, что они посчитали, что мне понадобятся эти двадцать четыре часа, чтобы подготовиться… О нет.
— Дрифан?
Орро шумно вдохнул. Тони кивнул.
— Ты серьезно?
Он кивнул в третий раз.
Во время битвы с кланом убийц, который осаждал нашу гостиницу, предводитель убийц послал мне семя, маленькое дитя гостиницы, слишком слабое, чтобы выжить. Я прыгнула через врата измерений, чтобы не дать его смерти ранить «Гертруду Хант», но переживание этого сделало меня невосприимчивой. Гертруда Хант выживала несколько дней без меня. Если бы не моя сестра и племянница, вся гостиница сошла бы с ума или впала в спячку. Прошло уже тринадцать дней, и пока я бродила по гостинице, «Гертруда Хант» следила за мной. Гостиница всегда наблюдала за мной, но теперь она удвоила свои усилия. Если бы она была человеком, то была бы рядом и подстраховывала меня, боясь, что если я споткнусь, то она может упустить возможность поймать меня.
А теперь Ассамблея хотела, чтобы я приняла у себя дрифана.
— Это сеньор? — спросила я. — Пожалуйста, только не кивай.
— Да, — ответил Тони.
Прекрасно, просто прекрасно.
Орро резко развернулся и швырнул кочан капусты в голову Тони. Тони поймал его и положил на стол.
— Опять же, я всего лишь посыльный.
Я вздохнула и налила себе еще чаю. Это было в корне несправедливо.
— Клянусь, это не наказание.
— Кто такие дрифаны? — спросил Шон.
— Дрифан — это в единственном числе, — ответила я ему, — дрифены — во множественном. Первый исчерпывающий отчет о них был дан англосаксонским хранителем, и мы застряли с большим количеством старых английских терминов, которыми теперь пользуемся. Дрифан — это очень старое слово. Это значит гнать, заставлять живые существа двигаться, заставлять их убегать от преследования, преследовать, охотиться, принуждать ударом, прибегать к насилию.
— Ладно, — сказал Шон. — Ничего хорошего.
— Дрифены, наверное, самые волшебные существа в галактике, — объяснил Тони. — Их звездная система доступна только через пространственный разрыв. Они волшебны, звездная система волшебна, и их планеты очень разборчивы в том, кому они позволяют входить и выходить. Мы о них почти ничего не знаем. Мы знаем, что в пределах их звездной системы есть несколько государств, и они могут воевать друг с другом, а могут и не воевать.
— Государствами правят императоры, — добавила я. — Императоры полагаются на обширную бюрократию и на сеньоров и дрихтены, для получения власти. Каждый сеньор отвечает за дрихт, сочетающий в себе клан, секту и магический орден. Дрихт существует в магическом симбиозе с территорией, которую он занимает, и его члены принимают черты того, чему посвящен их дрихт.
— Значит, если дрихт посвящен животному-хищнику, то у них развивается обоняние и растут когти? — спросил Шон.
— Иногда. — Я отпила чаю. Прямо сейчас мне понадобится целый океан чая, чтобы почувствовать себя лучше. — Например, если бы нам пришлось принимать у себя персону из дрихта огня, нам пришлось бы создать для него специальные помещения как можно дальше от главного здания, потому что «Гертруда Хант» подумала бы, что это буквально живой огонь, и попыталась бы его потушить. Гостиницы очень не любят дрифенов, чья магия пугает их, особенно если они из дрихта, который посвящен ландшафту или растениеводству. Гостиницы, по сути своей, деревья.
Шон повернулся к Тони.
— Какой дрихт мы принимаем у себя?
Тони глубоко вздохнул.
Пожалуйста, не будь территориальным дрихтом, пожалуйста, не будь территориальным дрихтом. Я бы приняла стихийный, минеральный, животный…
— Зеленая Гора.
Я застонала.
— Прости. — Тони развел руками.
Шон посмотрел на меня.
— Зеленой Горой он называется так потому, что покрыт деревьями, — сказала я. — Один из самых худших для нас.
— Мы можем отказаться?
Я покачала головой.
— Могли бы, — сказал Тони. — Но сеньор специально запросил эту гостиницу, и ни один гость, если только он не был запрещен, не может быть изгнан из гостиницы на время пребывания в ней в День Постояльца.
— Что хуже всего, — сказала я Шону. — День Постояльца — это напоминание о тех трех днях, когда был подписан договор с Землей. Гостиницы существовали и раньше, но не в официальном качестве. В первый же день подписания договора старейшие гостиницы Китая, Королевства Аксум, империи Сатавахана, Рима, три гостиницы в Северной Америке и землях Северных Венедов приняли представителей различных галактических цивилизаций. В каждой гостинице было по три гостя, каждый из разных рас: воин, мудрец и паломник. Одним из гостей-воинов был дрифан. Его имя указано в первоначальном договоре.