Пригласи в дом призрака

– А в тот раз? Тогда ведь никого не просили покинуть заведение?

– Признаю, – кивнул Павел Андреевич, – в прошлый раз я немного расслабился. Но с другой стороны, если бы на меня готовили покушение, то не успели бы, потому что в бар этот я не заезжал никогда. Заходил как-то, но с охраной, когда одна из моих подруг попросила о встрече, а я не хотел беседовать с ней в своей квартире. Но это было один-единственный раз, так что те, кто тщательно запоминает все мои привычки, не обнаружили в посещении бара никакой закономерности. Другими словами, алгоритма не выстроишь.

Они сели за тот самый столик в углу.

– Похоже, что ваша встреча и в самом деле была случайной, потому что девушка не могла подать в окно какой-либо знак своим сообщникам, если они у нее были, конечно.

– Записи со всех камер округи просмотрели: она была одна, – сказал Волохов, глядя за плечо Веры.

Подскочил бармен.

– Сеня, – обратился к нему Павел Андреевич, – как выглядела девушка, которая была со мной в тот вечер?

Бармен пожал плечами.

– Я уже говорил, что не запомнил внешности. Просто она была в шляпе такой и в куртке, что поневоле обращаешь внимание больше на одежду, и потом она все время склоняла голову, словно прятала лицо за полями.

– Еще вопросы будут? – обратился Волохов к Вере.

– Так у меня их и не было. Я сама внимательно изучила запись.

Павел Андреевич махнул рукой, и бармен отошел.

– Вы всех здешних работников знаете по именам? – удивилась Вера.

– Никого не знаю. Просто мои сотрудники сказали после беседы с ним, что парня зовут Семен. Я запомнил.

– Могу предположить, что он действительно не знаком с той девушкой. Наверняка ваши люди проверили все его телефонные контакты. Но не это сейчас интересует.

– Спрашивайте!

Бережная посмотрела на бармена, который направлялся в подсобку, потом на входную дверь, возле которой дежурил один из телохранителей.

– Я задам вопрос, может быть, не по теме, – сказала она, – но для меня важна любая мелочь. Вы догадываетесь, кому выгодна смерть президента «Голден Сенчури»?

Он не стал делать удивленное лицо и спрашивать, откуда она знает о гибели его делового партнера. Помолчал только и кивнул.

– Могу лишь догадываться. Хотя врагов у Джекоба не было. Мы с ним дружили, встречались в гольф-клубе, иногда я заезжал к нему домой, реже он ко мне. Ему было шестьдесят два, дважды женат. От первого брака двое детей, а от второго только неприятные воспоминания, потому что женой его была единственная дочь первого президента банка. После смерти отца жена ушла к молодому любовнику, а потом пыталась разделить всё их с Джекобом имущество, но не удалось по условиям брачного контракта. Тогда она пыталась организовать травлю в прессе, и тоже ничего не вышло. Нет, к женщинам мой друг относился настороженно, и, насколько мне известно, рядом с ним последние года полтора никого не было. И вот однажды он позвонил мне по делу. Мы все обсудили, но мне показалось, что он не хочет прощаться, и спросил: «Что-то еще?» И он признался, что встретил девушку, случайно, но теперь все время думает о ней. Она моложе его лет на сорок, если не больше. Джекоба смущало только это, он думал: слишком большая разница, чтобы такая милая девушка смогла полюбить его. Они, правда, встречались раза два всего после этого. Роман не успел начаться, девушка вряд ли догадывалась, что он уже начал ухаживать за ней. А потом его убили.

– Вы думаете, его новая знакомая причастна к убийству?

– Не думал, но… – Волохов задумался и посмотрел по сторонам, – теперь не знаю. Дело в том, что он, описывая эту девушку, сказал, что она очень похожа на Грейс Келли. Не столько внешне, сколько манерой общения: внимательно слушает, улыбается уголками губ… Ничего особенного, казалось бы, но странно другое. Та, которую я встретил здесь, в баре, точно такая же, но определенно не та же самая. У него американка, сообщившая ему, что она из штата Висконсин, а у меня русская, говорящая без какого-либо акцента.

– На ней была курточка американская и шляпа-стетсон: как будто девушка специально прикидывается американкой.

– Да, – согласился Павел, – потому-то я и клюнул на нее. Подсознательно я сопоставил ее внешность с той, о которой мне рассказывал Гринберг, потому и подошел, даже не понимая, зачем я это делаю.

– Вы проверяли потом свою кровь на наличие клофелина или психотропных?

– Следов каких-либо препаратов не обнаружено. Сказали, что возможно я принимал снотворное за день до того. Такое было, признаю. Но из того, что произошло в тот вечер, я не помню почти ничего, хотя выпил двести пятьдесят, ну, триста граммов коньяка. Не та доза, чтобы так вырубиться. Но я проснулся легко, сознание было легким, а воспоминание о незнакомой девушке еще легче. Не человек, а призрак, которого нет. Почти то же самое, что и в случае с внезапно вспыхнувшей любовью моего друга в Штатах. Американским следователям я поведал о новом увлечении Джекоба. Они все проверили: деловые записи, распорядок дня, исходящие и входящие его телефонов, и никого не нашли. Никаких следов.

– Теперь вы просите отыскать девушку или молодую женщину, которая показалась вам знакомой, но вспомнить ее вы не можете, а провалами в памяти, насколько я понимаю, не страдаете, – сказала Бережная.

Волохов кивнул.

– Возможно, вам подставили ее, зная, что она похожа на ту, с которой…

Павел не дал ей договорить.

– Вы, очевидно, считаете, что у меня беспорядочные связи? Но это не так. Тратить время на разных женщин еще хуже, чем спускать свое состояние в казино. Вы наверняка уже знаете, что я постоянно живу то в Штатах, то здесь, но под разными фамилиями. Последние пять лет больше здесь, чем там. Тут у меня две постоянные женщины, но ни одна из них не претендует на то, чтобы стать единственной.

– Разговоры о браке не заходили? Вы не обещали какой-нибудь из них жениться?

– Разумеется, нет! Я редко что-то обещаю, тем более женщинам. Стараюсь быть с ними осторожнее.

– Но почему сразу две?

Волохов помолчал, а потом улыбнулся, и Вера вдруг поняла, что впервые видит улыбку на его лице.

– Я же говорил. Так получилось. Одной сейчас тридцать два года, и она красива. Не скажу, что очаровательна, потому что какой-то червяк гложет ее изнутри. Она может закатить внезапный скандал по любому поводу, а потом долго умолять о прощении. Как раз после одной такой сцены я решил с ней расстаться и через пару дней встретил другую, которой на тот момент было двадцать четыре. Она водила пожилую американскую пару по Русскому музею и несла всякий бред. Я пристроился к ним, перекинулся парой фраз с американцами: они приняли меня за своего соотечественника. Та девушка тоже. Но она предупредила, что, если я хочу присоединиться к экскурсии, то должен заплатить пятьдесят баксов. Американцы не возражали, я дал деньги. Походили по залам, потом мы отправились обедать вчетвером, после чего гуляли по городу, а вечером катались на кораблике по Неве. Я привез ее к себе. Она была в шоке: сначала от того, что я оказался русским, а потом от квартиры, обстановки, картин на стенах и вида, который открывался из моего зимнего сада, оборудованного на крыше высокого дома. Девушка только что получила диплом искусствоведа, работы для нее не предвиделось никакой… Я пообещал подарить ей галерею, в которой выставляли бы свои работы художники. Вернисажи, творческая тусовка, популярность…

– Подарили? – усмехнулась Вера.

– Да. Не сразу, разумеется. Первый этаж дома, в котором я живу, планировался под большой магазин. Теперь там та самая галерея, которая вот-вот откроется.

Волохов замолчал.

– Красивая история, – оценила она, – как из американской мелодрамы.

– Если вы узнаете, как я познакомился с первой девушкой, то удивитесь не меньше. Я находился в небольшом отеле, в котором иногда собираются люди, чтобы поиграть в покер или преферанс. Дело это с недавних пор запрещенное, но там случайных посетителей не бывает – все это солидные люди со связями во всех эшелонах, как говорили когда-то.