Курок

– Ты не дал мне никаких доказательств, – возразила девушка.

Легкие наполнились сладостно обжигающим дымом; я запрокинул голову назад и выдохнул струю вверх. Вот же маленький монстр, мать твою.

– Иди сюда, – произнес я, не глядя на нее.

Уинтер – не единственная женщина, занимавшая мои мысли. С этой мы тоже до сих пор не свели старые счеты.

На мгновение повисла тишина, после чего я краем глаза заметил, как Рика вышла из тени. Только остановилась слишком далеко.

– Ближе, – с издевкой распорядился я.

Еще пара шагов, и слева показались ее белокурые волосы.

Однако я так и не посмотрел на нее.

– Ближе, – повторил я, широко улыбаясь.

Она неспешно приблизилась и встала на расстоянии вытянутой руки от меня.

Я опять открыл пачку, наконец-то повернул голову, встретился с Рикой взглядом и протянул ей сигарету.

В таком наряде она напоминала копа под прикрытием. Мне нравилось, что наши встречи проходили тайно. Эта часть ее жизни не принадлежала Майклу.

Приподняв брови, я помахал сигаретой перед ней. Я знал, что Рике они нравились.

Вдруг ее глаза заискрились от улыбки; она вытащила руки из карманов и протянула ладонь с целой пачкой Davidoff, которую украла из моей заначки.

– Господи, – пробубнил я.

Рика все равно забрала мою сигарету и понюхала ее, проведя под носом.

– Спасибо.

Я покачал головой. Должно быть, она сначала пробралась в мою квартиру в «Делькуре», разыскивая меня, и перешерстила мои запасы.

Сунув сигарету в рот, я закрыл дверцы шкафчика и отошел в сторону.

– Это мои комнаты, – предупредил я. – Держись от них подальше, когда меня там нет.

Мне не хотелось, чтобы девушка рылась в моих вещах.

– Они не твои, – парировала Рика. – Майкл не знает, что ты по-прежнему там живешь, а я в любой момент могу это изменить. – Она положила сигарету в свой нагрудный карман. – Благодаря мне у тебя все еще есть возможность прятаться прямо у нас под носом.

– Зато благодаря мне Майкл не подозревает, что ты позволяешь мне прятаться прямо у вас под носом.

Я пристально посмотрел на нее.

– Нам обоим будет крышка, так что завязывай.

Девушка вскинула бровь, однако тему закрыла. Ведь у нее гораздо больше причин бояться меня, чем наоборот.

И все же… как бы я ни наслаждался нашими беседами, меня бесило то, что она перестала меня бояться. И это после всего, что я пытался с ней сделать и мог сделать еще.

Когда я поднял взгляд, Рика смотрела на меня.

– Что? – сделав очередную затяжку, я подошел к окнам.

– Я думала, ты будешь шантажировать его той информацией, которую я тебе передала, – пояснила она. – Или сорвешь часть его сделок.

Рика имела в виду отца Уинтер.

– Должна признать, ты превзошел мои ожидания.

– Впечатлена? – Я оглянулся через плечо, сбив пепел с сигареты.

– Напугана, – уточнила девушка.

Хохотнув, я сказал:

– Это я переживу.

– И чувствую себя виноватой. – Она присела на подлокотник дивана. Краем глаза я видел, как Рика за мной наблюдала. – Твоя сегодняшняя выходка в голове не укладывается. Ты ударил в самое уязвимое место и, чувак, упорства тебе не занимать, да? Черт, во что я ее втянула?

– Ах, не волнуйся. Рано или поздно она бы ответила передо мной, с твоей помощью или без. – Я выдохнул дым, развернулся и подошел к столу с пепельницей.

– Не навреди ей.

В ответ я опять засмеялся и раздавил окурок в пепельнице.

– И это говорит женщина, которая предложила мне все необходимые сведения, чтобы уничтожить ее отца, лишить дома и денег.

Отец Уинтер пользовался услугами того же бухгалтера, что и семья Рики. Недовольного и беспокойного бухгалтера, который намекнул, будто Гриффин Эшби много лет назад обманул покойного мистера Фэйна при нескольких сделках с недвижимостью. Не уверен, каким образом Рика добыла эту информацию, но девушка появилась на моем пороге именно с теми доказательствами, которые были мне нужны, зная, что с их помощью я могу уничтожить Эшби.

В обмен я тоже должен помочь Рике получить нечто важное. Только пока сомневался, что готов отдать ей это. Мне нравились наши встречи, и я не хотел, чтобы они прекратились.

– Ты понимаешь, о чем я, – продолжила Рика. – Не навреди Уинтер.

То есть, помимо того, что я забрал все, чем она владела, и обрек ее на вечную зависимость от меня?

Или не навредить в смысле…

Да, ты ведь об этом? Не навреди ей.

– Ты в курсе, сколько крови потерял Уилл в тюрьме? – спросил я. – Каких усилий стоило Каю удержать в себе хоть какую-то еду, потому что его выворачивало наизнанку от нервного напряжения и страха из-за необходимости постоянно сохранять бдительность?

Она продолжала сурово смотреть на меня.

– Ты знаешь, что, несмотря на все взятки Майкла, кто-то платил больше, лишь бы увидеть, как богатые сыновья элиты Тандер-Бэй страдают в заключении? – продолжил я. – Имеешь хоть малейшее представление о том, насколько у них подорвалось здоровье из-за недостатка пищи и сна, постоянного страха и боли, твою мать?

На мгновение Рика смущенно опустила глаза, но промолчала.

– Да, что ж, я тоже не знал. Потому что меня там не было.

Девушка резко подняла взгляд в замешательстве. Я обошел комнату по периметру.

– Тремя уровнями ниже шестого блока камер, в подвале, в конце промозглого коридора, под полутора метрами бетона – вот где я сидел. – Ощутив мгновенный прилив ярости, я сжал руки в кулаки. – Три года. Ты же об этом не знала, да?

Взгляд ее голубых глаз, заметных даже в этом темном помещении, пронизывал меня.

– Бэнкс думала, что сделала мне одолжение. А Гэбриэл с ней согласился. У него слишком много врагов, и у этих врагов полно бойцов за решеткой. Я бы подвергся большей опасности, чем Кай с Уиллом, поэтому меня посадили в одиночный изолятор. – Я глубоко вздохнул. Кровь в венах начинала закипать. – Двадцать три часа в сутки, семь дней в неделю, днями напролет, в течение ста шестидесяти недель. Это одна тысяча сто двадцать дней. Двадцать шесть тысяч восемьсот восемьдесят часов, Рика.

В пальцах покалывало от желания впиться ими в собственный череп, однако я сдержался.

– Меня выпускали во двор всего на один час в сутки, и даже тогда я оставался в одиночестве. – Обойдя комнату, я снова взглянул на девушку. – Я ел один, гулял один, все делал один. Отец не хотел, чтобы меня убили, поэтому я был изолирован ото всех.

Двинувшись вокруг дивана, на котором она сидела, я неосознанно провел рукой по передвижному бару, потянул его за край, отчего бутылки ударились друг о друга со звоном. Волна жара хлынула вверх по шее.

– В первый день ты гадаешь, что происходит, – пояснил я. – Никто ничего не объясняет. Никто не отвечает на твои вопросы. Ты не видишь ничего, кроме своей цементной конуры. Спустя неделю начинаешь говорить сам с собой, хоть немного, просто потому, что больше заняться нечем, и тебе становится чертовски скучно.

– Ты хотел сказать одиноко? – колко уточнила Рика.

– Ты бесишься, – процедил я сквозь зубы, поправив ее. – Никто не приходит навестить тебя. Где Бэнкс? Она бы пришла. Почему они не подпускают ее ко мне? Но ты знаешь, что справишься. Выдержишь любые испытания. Уилл в порядке. Кай в порядке. С ними все будет хорошо.

Мышцы шеи вдруг напряглись; я все быстрее кружил по комнате, проводя рукой по поверхностям столов и стен, цепляясь за них пальцами и продолжая смотреть на Рику.

– А через месяц замечаешь, какой тяжелой стала твоя голова. – У меня перехватило дыхание от нахлынувших воспоминаний. – Чертовски тяжелой, Рика, такой, что не поднять. И ты начинаешь делать что-нибудь, чтобы избавиться от этого ощущения, например, биться о стену без остановки.

Проходя мимо вазы, я сбросил ее на паркетный пол. Она разлетелась на осколки, но я не остановился. Я как будто снова вернулся в свою камеру, размером два с половиной на два с половиной метра, наматывал круги и сходил с ума.