Страница 5 из 35
Кирилл открыл дверь своим ключом и прямо в плаще ворвался в комнату.
– Что с тобой, маленький?!
– Отстань, – буркнула Арина. – Не до тебя.
Он вернулся в прихожую, разделся и неуверенно присел на другой конец дивана.
– Что случилось?
– Ненавижу баб! – она выпустила столько дыма, что Кирилл чуть не задохнулся.
Он с детства не переносил запаха табака. Но ради него Арина и не подумала бы бросить курить. Кирилл терпеливо ждал продолжения, и она со вздохом уточнила:
– Не всех женщин, конечно. А именно баб!
– Кто тебя обидел?
– Мне позвонили сегодня, – нехотя призналась Арина. – Старая знакомая. В их школе две су…
Спохватившись, она замолчала, но Кирилл только махнул рукой:
– Ничего-ничего, лучше уж выругаться, раз накипело.
– Обойдусь. В общем две учительницы обсуждали один мой роман…
Арина спихнула книгу с дивана.
– Вот этот. И хоть бы что-то толковое сказали, учителя ведь все-таки. А то заявили, что я надергала в него ото всюду, и ничего своего тут нет. Это я-то! Да я сдохну однажды за этим столом, столько себя отдаю!
– Мне можешь не доказывать, я же вижу, как ты работаешь.
– Они говорили, что это плевое дело – написать такой роман!
– Маленький, – он подобрался поближе, – уж тебе ли обращать внимание на всяких глупых баб? Тут даже не о чем думать! Примитивная зависть.
– Будь я мужчиной, набила бы обеим морду!
Кирилл согласно кивнул:
– Тяжело быть женщиной.
– Я всегда спокойно переносила критику, ты помнишь. Но такое обвинение должно на чем-то основываться. Я никогда…
– Я знаю, – он прижал ее и замер от нежности к этому неуправляемому существу. – А ты забыла, что тебе говорили на прошлой неделе? Что твой новый роман – гениален. Что ты – лучший современный прозаик. Разве это не перевешивает? А вот, что я тебе скажу от себя… Мы с тобой, конечно, безбожники, но вот в твоих книгах есть Бог. Ты пишешь жестко, но в целом вещи получаются светлыми. Я не знаю, как тебе это удается… Людям нужны твои книги. Они же их дождаться не могут! Потому и читают в рукописях. Многие ли писатели могут этим похвастаться? Плюнь на этих дур, маленький! Они не стоят того, чтобы ты так переживала.
– Но эти люди преподают детям литературу!
– Бедные дети…
– Бедная литература!
– Успокойся. Или отведи душу и угрохай парочку своих героев. Это тебе поможет.
Фыркнув, она бросила сигарету в желтую литую пепельницу и потерлась о его плечо.
– Хорошо, что ты пришел, королевич! Ты умеешь утешать.
– Все, забудь. Жизнь прекрасна и удивительна!
– Жизнь ужасна и отвратительна… На улице все также мерзко?
– На улице – восхитительно, – ответил Кирилл. – А у тебя задохнуться можно… Сколько пачек ты сегодня выкурила?
Он поднялся и по-хозяйски прошелся по квартире, открывая все форточки. За ним по пятам следовал Цезарь, с надеждой заглядывая в лицо.
– Подоконники зальет, – мрачно предупредила Арина.
– Ничего, я вытру. Одевайся, маленький, мы идем гулять.
Пес вздрогнул всем телом и часто завилял хвостом.
– Гулять?! Ты с ума сошел! В такую погоду?
– Мы и встретились под дождем, забыла?
– Это было сто лет назад!
– Не растаешь, тебе нужен свежий воздух, – Кирилл бесцеремонно подтолкнул ее к шкафу. – Что наденем? Ну конечно, штанишки. Куда ж мы без штанишек?
Удержав его руку, Арина буркнула:
– Я джинсы надену. Не жалко будет замочить.
– Ты заметила? Я захватил свой желтый зонт.
– Черт возьми! Он еще жив?
– Мы тоже еще живы. Иногда мне кажется, что мы даже молоды.
– Старик, – произнесла Арина трагическим голосом ди-джея, – без «Молодежного канала», ты – старик.
Кирилл кивнул в сторону проигрывателя:
– Что слушаешь?
– Невежда! Это Рахманинов.
Он виновато чмокнул ее в макушку:
– Маленький, а я ведь хочу предложить тебе одну вещь…
Она выхватила: предложить. Это Кирилл понял по мгновенно расширившимся зеленоватым глазам. Промелькнувшее у нее в голове: «О, нет!» было столь ослепительно, что Кирилл сумел прочесть.
– Поехать! – выпалил он, еще не успев мысленно, составить предложение.
Просто бросил ей слово, как спасательный круг: живи, живи, я совсем о другом!
– Мило! Куда на этот раз? – облегчение тепло задрожало в ее голосе – низком, завораживающем, неожиданном для ее маленького тела. – Ты же знаешь, мне некогда болтаться по миру. Действие любой из моих книг происходит в этой стране.
– Недалеко. К Лари.
– Черт возьми!
– Обожаю, когда ты ругаешься!
– Твой босс хочет приготовить рагу из молодого прозаика?
«Мне удалось ее удивить, – с облегчением подумал Кирилл. – Теперь осталось убедить».
Он бросил на диван черные джинсы и теплый пуловер песочного цвета – в тон ее волосам. Потом, заставив Арину поднять руки, стянул с нее потерявший форму свитер. Под ним, как всегда, ничего не было, и Кирилл не утерпел, воровски вобрал губами ее грудь.
– Эй-эй! – возмущенно прикрикнула Арина. – Ты что это делаешь? Так мы уж точно никуда не пойдем!
«А я уже никуда и не хочу», – подумал Кирилл, но тут же вспомнил, что без него она так и просидит еще сутки в задымленной комнате.
– Все, – вздохнул он и стал одевать ее, приговаривая, как делают любящие мамы: – Сейчас мы с тобой отправимся на прогулку… Я открою свой желтый зонт, и мы представим, что идет «слепой» дождь. И я куплю тебе шоколадку, хочешь?
– А когда я не хотела шоколада? – отозвалась Арина.
Застегнув ей джинсы, он выпрямился и на какой-то миг замер в растерянности, внезапно увидев себя ее глазами: слишком изысканный овал лица, слишком бледная кожа, слишком нежный рот, слишком красивые серые глаза, слишком густые ресницы… Однажды Арина сказала, будто его можно определить одним словом – королевич. В этом прозвище проглядывала насмешка, но Кириллу нравилось, когда она так его называла.
– Ну пойдем, – позвала Арина. – Мне уже самой захотелось гулять.
«Моя хитрая лгунья, – подумал он с нежностью. – Удастся ли мне перехитрить тебя?»
Прихватив собаку, они спустились вниз. Пока Кирилл открывал зонт, она придерживала дверь подъезда, чтобы Цезарь не потерял их. Когда они нырнули под дождь, он обнял ее за плечи и оглянулся на свою «Ауди», которая осталась мокнуть у подъезда.
– Свистни ей, – усмехнулась Арина. – Может, и она отправится с нами? А то у тебя сейчас слезы покатятся.
– Не покатятся, – заверил он. – Тебе смешно, да? Но ты же любишь свою печатную машинку. Я слышал, как ты с ней разговаривала.
– Только если она брыкается. Иногда у нее бывает…
– Может, от того и бывает, что она начинает скучать по твоему голосу?
Арина снисходительно бросила:
– Глупый. Почему ты стал кулинаром? С твоей сентиментальностью надо было писать стихи.
– А кто бы тогда кормил нас обоих? – спросил Кирилл и пожалел об этом, потому что Арина вполне могла ответить: «Меня тогда кормил бы кто-нибудь другой. А тебя не знаю».
Но она сказала:
– Помнишь «Любовников с нового моста»? Мы бы ночевали под открытым небом и промышляли воровством.
– Это никогда не поздно устроить…
– Но лучше не спешить.
Они рассмеялись, а дождь шумно зашелестел от порыва ветра. Арине подумалось, что в смехе ее королевича всегда слышится надрыв, будто он делает это через силу, чтобы не заплакать. В этом она не могла обвинить себя: когда они познакомились, Кирилл смеялся также. Она перевела взгляд на Цезаря, который ошалело носился кругами, шлепая по лужам. Намокшая шерсть из золотистой стала медовой, а с морды не сходила счастливая улыбка. Было заметно, что в эту минуту он из благодарности готов полюбить Кирилла.
– А хорошо тут! – протянула Арина, но все же слегка передернула плечами. – Почему мне не пришло в голову пойти погулять?
– Это всегда последним приходит тебе в голову. Даже странно, что мы встретились на улице.
– Не ворчи. Итак, что там с твоим Лари? – напомнила она. – С какой стати я поеду к чужому человеку? Даже если ты считаешь его чуть ли не отцом. Хотя у него ведь был свой сын?