Страница 21 из 31
Когда Елена и Павла уезжали, в храме служили всенощную. Отец Лука был в алтаре. Тяжело было у него на душе, что выпроводил гостей раньше времени. Поэтому он открыл окно, высунулся и в знак примирения долго и весело махал им на дорожку. У подруг не было денег, и отец Иоанн одолжил им на дорогу. От канала Карвио они отправились на пароходе в Савонлинна, а оттуда в Хельсинки, и все беспокоились, хватит ли денег на билеты. Денег хватило.
Елена Акселевна путешествовала только в Новый Валаам. Но ее знакомые иногда бывали и за границей. Она рассказывала об этих поездках, и старец догадывался, что его духовная дочь хотела бы повидать мир. Но в письме от 26 мая 1953 года он говорит: «Я знаю дорогу ближе, очень полезное и назидательное это место, очень близко, ибо Господь указал его (см.: Лк. 17, 21). Советую тебе непременно самосильно стремиться туда».
И снова была поездка в монастырь, и опять о ней остались чудесные воспоминания. Отец Иоанн пишет своей любимой духовной дочери: «Всякому началу бывает конец, только Бог безначальный и бесконечный. Вот, Елена высчитывала время о поездке в монастырь сперва месяцами, потом неделями и днями. Дождалась, приехала, погостила и уехала, и все это было точно во сне, прошедшее время кажется скорое, а впереди ждать год. Очень долгим кажется. Вот так наша жизнь и проходит в ожиданиях».
Отец Иоанн в Хельсинки
В послевоенные годы отец Иоанн часто бывал в Хельсинки, проездом в город Порво [шведское название города – Борго]. Там находился дом для престарелых русских эмигрантов – «Солнце». В «Солнце» приглашали служить на праздники иеромонахов из Нового Валаама. Отца Иоанна часто благословляли на это послушание. По дороге в Порво старец не упускал случая встретиться со своими друзьями. Обычно отец Иоанн старался хотя бы на пару дней остановиться у Елены Акселевны, а вернувшись в монастырь, всегда тепло вспоминал гостеприимство хозяек, о чем свидетельствуют, к примеру, письма 1945 года.
Когда отец Иоанн гостил у Елены, он часто беседовал с ней о Русском студенческом кружке. Этот кружок был особенно важен для Елены Акселевны, и старец старался укрепить свою духовную дочь в ее стремлении сделать направление собраний чисто религиозным. Он ценил этот кружок, который работал на христианской основе, помогал Елене советами и поддерживал ее в сложных ситуациях. «С кружком: умудряйся поддерживать его, все же цель собрания кружка добрая. Это ничего, что иногда бывает разногласие. Только старайся, насколько возможно, быть мирной» (11.10.1953).
В Хельсинки отец Иоанн навещал множество знакомых. Переезжать с места на место ему помогала Лидия Райло, у которой была своя машина. К тому же многие ее родные были верными друзьями отца Иоанна. Позднее Лидия в Новом Валааме несколько недель ухаживала за старцем, когда он был уже при смерти.
Богодельня «Ауринко» («Солнце»). Усадьба находится на территории г. Порвоо, пригород Гаммелбака (в переводе «Старая горка»)
Как-то отец Иоанн ехал вместе с ней к Елене Акселевне. В подъезде они увидели пьяного, который просил денег. Лидия резко ответила, что у нее ничего нет. Отец Иоанн промолчал. Когда они вошли в лифт, старец спросил Лидию, смотря ей прямо в глаза: «Правда ли, что у тебя совсем нет при себе денег?» Та ответила, что деньги у нее, конечно, есть, но она не собирается давать их всяким пьяницам. Отец Иоанн возразил: «Но подумай, ведь это, может быть, его последняя бутылка до начала новой жизни!»
И Елена получила подобный выговор в письме за 9 сентября 1956 года: «Нет духовного смысла узнавать, кто просит помощи. Если и миллионер будет просить, по заповеди Божией, просящему надо дать. Пусть кто как хочет рассуждает, а я держусь этого мнения».
С возрастом у Елениной матери стало плохо с памятью. Однажды, оставшись дома одна, она положила дрова в духовку и хотела зажечь. К счастью, беды не произошло. Но теперь Елена боялась оставлять ее одну на целый день. Тогда старец придумал способ, чтобы не пускать Юлию Оскаровну на кухню. Он написал крупными буквами на картоне: «Юле на кухню не ходить», и прикрепил его к кухонной двери. Приказ подействовал, и дочь успокоилась.
Постепенно, с утратой сил, прекратились поездки в Хельсинки и в Порво. И хотя отец Иоанн временами чувствовал себя лучше, но должен был смиряться, «во избежание разных пересудов».
Теперь сердце старца грели воспоминания о поездках. Об этом – в одном из его писем: «Кончаю писать, ложусь спать. На дворе двадцать пять градусов [мороза], а в келлии двадцать пять градусов тепла. Дрова заготовили, кочегар топит хорошо, трубы даже горячие. У вас, вероятно, холодновато, одевайся потеплее, засыпай с молитовкой. Храни тебя Господи. Господь да спасет вас с мамой. Господь да поможет вам. Господь да избавит вас от муки» (30.12.1947).
Настоящее Православие – в России
«Митрополит Григорий служил у нас, и с ним служащих было восемнадцать человек. Служба была торжественная. […] О приезде к нам митрополита Григория вы там больше узнаете, а я кратко скажу. Валаамские братия соединились после двадцатилетнего разделения и влились в Русскую Православную Церковь, и был у нас праздник три дня, теперь едиными устами и единым сердцем славим Господа» (1945).
После того как Финляндия стала самостоятельной и после образования Православной Церкви Финляндии, Валаам, под давлением властей, вынужден был перейти на новый стиль. Большая часть братий были против такой реформы. Из-за этого в монастыре возникли нестроения, иноки разделились на два лагеря – сторонников нового и старого стиля. После Второй мировой войны, уже в Хейнявеси, валаамские монахи по своей инициативе присоединились к Русской Православной Церкви, которая с радостью приняла монастырь. И Коневский монастырь, находившийся в эвакуации в Кейтеле, присоединился к Русской Православной Церкви[10].
Хотя духовно монастыри окормлялись Русской Православной Церковью, административно они принадлежали Финляндской Церкви. Такая ситуация приводила ко многим недоразумениям. После присоединения к Московской Патриархии монастырям было дозволено соблюдение старого стиля.
В связи с приездом митрополита Григория у иноков появилась надежда вернуться на Старый Валаам. Многие из монахов были бы рады этому. Отец Иоанн не питал особых надежд: «Возвращение на Старый Валаам меня лично не очень радует. Зачем ехать туда, только для встречи со скорбями? Ведь мы еще пока не знаем, какие будут нам поставлены условия». Старец понимал, что братию теперь составляла группа стариков, более не способных справляться с многочисленными обязанностями, связанными с жизнью в таком большом монастыре, как Старый Валаам.
Вскоре положение Церкви в Советском Союзе осложнилось, и Москва более не проявляла инициативы по поводу возвращения. И все же вопрос не был полностью снят. В середине пятидесятых годов он снова возник, но теперь уже в новой связи.
Среди монахов постоянно обсуждалось положение в Русской Православной Церкви. К размышлениям побуждала настойчивая пропаганда Русской Зарубежной Церкви. Так называемая Синодальная Церковь, промонархически настроенная, враждебно относилась к Православной Церкви, действующей в Советском Союзе, обвиняя ее в сотрудничестве с коммунистическим режимом. Синодальная Церковь имела несколько журналов, издавала различную литературу. У нее была возможность отстаивать свою позицию в западных средствах массовой информации.
До отца Иоанна тоже доходили резкие отповеди зарубежников, адресованные Московской Патриархии. Старец старался оградить Русскую Православную Церковь от этих обвинений. Он призывал понять ее, а не осуждать. Эту болезненную для него тему он затрагивает в нескольких письмах 1954 года.
«Как же не признавать правительство, когда они там живут. Когда евреи были в плену у язычников, в Законе Божием сказано было, чтобы они молились за правительство страны… Совершенное Православие только и осталось в Русской Церкви. Святейший Патриарх Алексий строго следит за службами и требует все службы по Уставу исполнять. Я хорошо знаю, в других Церквах Православных дольше бывает панихида, чем отпевание. Ах, заграничные иерархи! Бревна в своем глазу не видите, просто не хотите видеть, а сучки в глазу страждущей Церкви увидели» (28.08.1954).
10
После революции Финляндская Православная Церковь получила право на автономное самоуправление. В 1923 г. она перешла в юрисдикцию Константинопольского Патриарха. Когда из-за нововведений возникли нестроения внутри ФПЦ, то надеяться на скорую помощь Константинополя не приходилось. Начали искать сближения с Московской Патриархией. От Святейшего в Финляндию отправился митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков). 4 октября 1945 г. владыка прибыл в Валаамский монастырь (о чем и пишет отец Иоанн). Новостильников он призвал к покаянию, и всех – к примирению. Игумен Харитон выразил просьбу монахов воссоединиться с Московской Патриархией. Митрополит Григорий совершил чин воссоединения иноков с Матерью-Церковью. Тогда же был решен вопрос о воссоединении с Московской Патриархией некоторых так называемых православных общин в Хельсинки. ФПЦ пока оставалась вне молитвенного канонического общения с РПЦ, находясь под юрисдикцией Константинопольского Патриарха. См.: Поездка Ленинградского митрополита в Финляндию// Журнал Московской Патриархии. 1945. № 11.