Избранник вечности

– Ты говоришь «по справедливости»? Справедливость – это лицемерие и вынужденное соблюдение законов. Главное, что разделяет народ от царя – это разное понимание справедливости. Народ полагает, что царь должен доставлять ему возможно большее благополучие, а царь требует, чтобы народ доставлял ему то, что надо царю. Сильная власть – великая вещь, а из правителей лучший тот, кто пользуется властью с большим благоразумием, обращается, как с огнем: не подходит слишком близко, чтобы не обжечься, и не очень удаляется, чтобы не замерзнуть.

– Тогда зачем мне нужен царский престол? Не все ли равно – быть правителем или жить как обычный человек?

– От власти тебе не следует отказываться лишь потому, что ты из рода царей Аргеадов, потомок героев Геракла и Ахилла. Власть многим дурна, а хороша только одним – честью и славою. И если это власть человека лучшего из хороших людей, величайшего над великими. А кто так не думает, пускай пасет овец, лошадей и коров, а не людей. Предводитель людей не внушает страха, он отличается от остальных не роскошным образом жизни, а трудолюбием и умением предвидеть события. Вот такого царя народ полюбит.

Александр пробыл у отца до вечера в доверительном общении, редком в последние годы. Филипп делился с сыном жизненным опытом, словно давал напутствие на дальнейшую жизнь, уже без него. Говорил, что народ по странному стечению обстоятельств часто возвышает над собой того, кто ненавидит свой народ. И лучше, если царь добьется, чтобы подданные боялись не его, а за него.

– Никому не придет в голову избирать по жребию из каменщика, флейтиста или вообще любого ремесленника кормчего, кому нужно управлять кораблем. Раз ты хочешь управлять кораблем, ты должен быть вполне знакомым с обязанностями кормчего. Точно так же, если ты желаешь быть царём, тебе необходимо быть знакомым с искусством управления, иначе, в первом случае, ты можешь пустить ко дну корабль, во втором – довести государство до окончательного падения.

Отец взял Александра за плечи и, глядя в глаза, твёрдо сказал:

– Великое дело – завладеть властью, но еще более трудное – однажды получить, сохранить ее за собой. Помни это всегда, сын мой!

За время царствования Филипп создал могучую армию из военных специалистов, привычных к тяготам переходов и сражений. Реформировал войсковое командование и переоснастил вооружение, чем сумел приблизить царскую власть в Македонии к автократии – неограниченному и бесконтрольному полновластию, и подчинению своей воле Греции. С его участием война для македонян превратилась в доходное предприятие, работу. Воевать и грабить противника всегда выгодней, нежели трудиться на земле и делиться урожаем с хозяином земли, отчего Филиппу и в мирное время не приходилось сомневаться в личной преданности военных. Армия всецело подчинялась ему. При необходимости он назначал общевойсковое Собрание, где успешно разрешал государственные проблемы. Так что при царской власти народное волеизъявление в Македонии существовало, с поправками на демократию, как и во всей Элладе.

Македония замерла в ожидании общевойскового Собрания… Древние традиции требовали, чтобы армия перед очередным сбором на войну выбирала себе царя как первого человека в армии, полководца. Его власть прекращалась сразу после окончания военных действий. Уцелевшие воины возвращались к мирным занятиям и становились землепашцами, пастухами, охотниками. В мирное время военачальники не имели возможности командовать бывшими подчинёнными, довольствовались трудом наёмных слуг и нажитых на войне рабов. Так происходило веками, и цари возводились на престол через свободное голосование военных в Собрании.

Александр колебался: заявить себя претендентом на престол отца или не спешить, выждать, кто первый объявится. Соперники могут подослать убийц. И даже если сейчас убережётся, но проиграет, победитель не оставит в живых – таков негласный закон борьбы за царский венец… Перебирал, кто из военачальников, имеющих в армии реальную силу, влияние, на Собрании назовёт его имя?

В комнату вошёл Антипатр, первый советник отца. Догадываясь, что заботит царевича, дружески пожал руку.

– Александр, о чём твои мысли?

– Разве нет повода беспокоиться?

– На всё воля Зевса! Я не знаю, как сложится завтра день, кого прокричит войско, но надеюсь услышать твоё имя. А там уже как получится! – Александр недовольно передёрнул плечами: – Разве я не имею права стать наследником отца?

– Если речь идёт о македонском престоле, нет.

Юноша побледнел, глаза сузились. Советник успокаивал:

– Молодость – твой недостаток. Она смущает тех, кто ходил в походы с твоим отцом. В то же время тебя уже знают как бесстрашного воина. Это твоё преимущество.

Антипатр испытывающе посмотрел на Александра.

– Молодость пройдёт, а характер останется. Это важно! Поэтому не молодость будет тебе препятствием, а интриги.

Со значением повторил слова:

– Да, не твоя молодость, а интриги смертельно опасных соперников.

Антипатр прочно расположился на кресле и продолжил разговор:

– Отбросим сомнения насчёт твоего возраста. Я спрашиваю тебя, будто я все македоняне: ты способен заменить великого отца, который недавно обещал обеспечить могущество Македонии за счёт победы над Персией, много золота и рабов? В Коринфе на общегреческом Конгрессе городов-полисов Филипп тоже говорил об этом, после чего ему вручили должность архистратига*, или главнокомандующего объединённым греко-македонским войском.

– Ты ответил на свой вопрос, уважаемый Антипатр. Как сын своего отца я пойду туда, куда он позвал Элладу – на Персию.

– Я услышал что хотел. Теперь поговорим о твоих соперниках. – Советник понизил голос, словно боялся лишних ушей. – Каждый из них опасен, и прежде всего сыновья Аэропа из рода могущественных князей Линкестидов: Аррабей, Геромен, Неоптолем и Александр. Каждый может стать македонским царём, если войско выберет.

– Кто ещё?

– Аминта, твой двоюродный брат. Филипп стал его опекуном после смерти своего брата, царя Пердикки. А потом, когда он достиг совершеннолетия, войско захотело царём Филиппа. Помни, что соперники помнят об Аминте.

Советник замолчал, давая время для осмысливания, затем продолжил:

– У новой жены царя Филиппа, Клеопатры, недавно родился сын – малыш Каран, тебе сводный брат. У малыша есть права наследования престола. Достаточно Атталу захотеть стать его опекуном, и этот полководец, виновник твоего раздора с отцом, поборется за власть.

Антипатр нахмурился, невольно сдвинув брови к горбатой переносице.

– Аттал – самый опасный соперник! Кто воспротивится его намерениям? Риск для нас с тобой велик, но я попробую.

Он тронул поседевшую бороду, глубоко вздохнул. Заметив на лице царевича тень растерянности, поспешил с пояснениями:

– Ситуация непростая. Но, слава Зевсу, демократия в Македонии существует не по тем правилам, что в Афинах. Сократа убили, умники, и всё по справедливым афинским законам! Соберись и настройся на победу так, чтобы завтра народ увидел в тебе отражение царя Филиппа.

Антипатр подошёл к царевичу совсем близко.

– Верь, прежде всего, в себя, а потом мне.

Последний приют царя Филиппа

Убийство отца в Дионе во время свадьбы дочери потрясло Александра. Он стал невольным свидетелем трагического события. Родная сестра выходила замуж за царя Эпира, тоже Александра, и Филипп, уверенный в себе и любви народа, пренебрёг телохранителями; вместе с сыном и женихом направился в театр, где жители Пеллы и окрестных поселений, а также иноземные посольства и почётные гости терпеливо ожидали торжества. Бракосочетание обещало быть впечатляющим, с религиозными шествиями и спектаклями, жертвоприношениями и состязаниями выдающихся атлетов Греции и Македонии. Проходя через колоннаду входа, Филипп, ради эффектного появления перед народом, немного приотстал от сопровождающих сына и зятя и на какой-то миг оказался один. Царевич услышал сдавленный крик… Обернулся и с ужасом увидел отца, оседающего на землю, и спину убегающего человека… Запомнил изумление отца, не успевшего, наверное, осознать, что случилось, чего изменить уже нельзя… И потом на лице затухание жизни…