Избранник вечности

По затянувшемуся молчанию Александр понял, что воины ожидают услышать от него важное:

– Враги Македонии убили царя Филиппа в надежде, что всё, созданное вами вместе с моим отцом, рухнет. Так будет, если покажем врагам, что мы не едины и ослаблены, и надежда на лучшее будущее оставит нас!

Речь его изливалась, словно кто-то неведомый подсказывал нужные слова; а они зрелыми семенами падали на благодатную почву воинских душ:

– Друзья мои, услышьте меня! Пусть враги не надеются, что мы выпустим из рук оружие, как и воинскую доблесть из сердец своих! Оружие – единственное благо, что осталось у нас от предков! А кто захочет отказываться от своего блага? Мой меч вместе с вашим оружием начинает поход к славе македонского оружия!

Мужественные пехотинцы, всадники, рядовые и командиры с нарастающей радостью слушали своего нового царя. Они с восторгом встретили обещание освободить армию от трудовых повинностей, а их семьи – от налогов и податей. Войско поверило ему, присягнуло на верность…

Александр остался доволен посещением Диона. Армия пойдёт за ним на персов. Но оставлять за спиной раздражённую Грецию не представлялось возможным. С греками всё-таки следовало разобраться. Но как поступить, подсказал Антипатр:

– Твой отец не лез напролом в сражениях, поэтому побеждал. Часто медлил и хитрил, изыскивая удобный путь для обходного манёвра или отступления. А отступление воспринимал как временную меру, чтобы позднее, когда враг не ожидает и не готов сопротивляться, вернуться к решительным действиям. Если не рассчитывал победить, примирялся, делал всё для этого, но всегда его действия заканчивались выгодой для Македонии. Наберись терпения, дождись, когда плод вызреет; он сам упадёт тебе в руки. Так с Афинами и поступишь.

– Разве достойно выносить грубости греков, делать вид, что ничего не происходит?

– Я говорил, что, объединившись, греческие города сокрушат любую силу. Македония не исключение. Они это доказали, когда разгромили персов на своей земле. Сильного противника нельзя не уважать! А вот отсутствие желания и умения договариваться привело Грецию под власть Македонии.

Антипатр увидел, что его наставления достигают цели.

– Когда я говорю об Афинах, я имею в виду политиков вроде Демосфена и ему подобных противников Македонии. Но есть ещё афинский народ, а он непредсказуем. С ним следует не воевать, а договариваться. Такое рассуждение относится ко всем грекам, к Греции. Македонянам есть чему поучиться у греков.

Александр с раздражением перебил:

– Постой, Антипатр! Почему македоняне не могут оставаться македонянами? Зачем нам быть эллинами?

– Македония должна постоянно видеть перед собой Грецию как хороший пример устройства жизни. Македоняне живут страстями, а у греков воображение охлаждается разумом, чувство – сознанием, а страсть – размышлением. В отличие от македонянина греки бесконечно любознательны. По этой причине у них много своих мудрецов, чем Македония похвастаться не может. Греки устремлены в науки как естественные, так и моральные. Их мудрецов влекло всё таинственное и необъяснимое во внешнем мире, они поставили перед собой почти все великие задачи и решили их через философию. Нужно всего лишь понять Грецию умом, а не принуждать к повиновению оружием.

Советник говорил о том, что греки жизнерадостны, как дети, им в голову не приходит проклинать богов или считать природу несправедливой и вероломной по отношению к человеку. Греки чужды глубоким заботам, и хотя бывают подавлены своей судьбой, эти заботы и печали переводят в блестящее воображение, из-за чего рождаются великие произведения, творчество, искусство, далекое от скучного миропонимания. У греков следует учиться любить жизнь, извлекая наслаждения из каждого дня, также из мыслей и из чувств.

– Если греки так умны, почему они не столь прозорливы в отношении своего единения, своей наглядной силы?

– Ты прав, Александр. Меня это тоже удивляет, но причину вижу в стремлении к свободе. Они живут в ощущениях того, что любое государство, тем более союз государств, есть обременение их свобод. Думаю ещё, что соперничество и зависть к соседям – одна из причин разобщенности греческих полисов. Законы одного города требуют от граждан ненависти к гражданам других городов. Твой отец справился с этим злом, принудив к послушанию всех греков после их поражения у Херонеи. Он втайне мечтал о едином государстве македонян и греков. Теперь твоя очередь, Александр.

После откровенного разговора действия царя в отношении греческих городов стали более решительными. Он разослал послания с заверениями, что обязательства Македонии, данные царём Филиппом, переходят к нему, как и клятвы городов, в ответ. Это означало, что греки обязаны признать Александра гегемоном Греции и архистратигом, командующим объединённой союзной армией для войны с Персией. Пока в городах Греции думали, как быть, что отвечать новому «гегемону», спорили на собраниях, как воспринять требования «наглого македонского мальчишки», Александр взялся за собственную армию, где после гибели отца дисциплина и порядок заметно расшатались.

Всё пришло в движение. Каждый день военное обучение, тренировки, переходы в полном вооружении, опять тренировки и пешие переходы. Александр, не знающий физической усталости, требовал того же от командиров и рядовых воинов. Без поблажек! Если слышал недоумённые вопросы, зачем утруждать себя без дела, напоминал, как его отец, отменив сопровождающие обозы, гонял воинов в полном вооружении с провиантом за спиной в зимний холод и в летнюю жару…

Постепенно воины втянулись в напряженный лагерный режим, почувствовали на себе, как ежедневная воинская работа взбодрила их заснувшую силу. Подчиняясь командам, они получали удовлетворение от собственной организованности, когда, стоя в тесном ряду фаланги*, каждый воин чувствовал единение со всем войском. Армия становилась цельным живым организмом, подчинённым командам военачальников. Плечо товарища, его щит рядом с твоим щитом, его сарисса* рядом с твоим копьём, когда у соседа по отряду та же цель, что у тебя, товарища по оружию. От новых ощущений сердца воинов наполнялись отвагой, исчезала всякая мысль о смерти. Ни одного неверного шага, ни одного промедления – вот она, армия победителей!

Александр лично водил войско в учебные походы. Появлялся, где труднее всего. Воины убеждались, что новый царь знает военную науку, уверенно подаёт команды, за что подчиняться ему становится естественным, как и полное повиновение и отдача физических сил. Царь понимал, что в руках военных, армии и флота, заложено его собственное будущее, почему торопился сделать её послушной своей воле.

Бунты и протесты в греческих городах, где стояли македонские гарнизоны, не утихали. Несмотря на предостережения Антипатра, Александр намерился утихомирить возмутителей спокойствия; если нужно, покарать мятежников. Оставив Антипатра при власти в Македонии, царь с отборным войском отправился в Грецию. Для начала в центральную часть, где уже рвались налаженные «дружественные связи» – Этолию*, Аркадию*, Аргос*. На пути, в горной Фессалии*, македоняне неожиданно встретили препятствие. Лучшая на то время фессалийская конница, командиры которой отказались подчиняться Александру, заняла удобные для сражения позиции, а проходы в горах перекрыли. Он принял решение пойти в обход, вырубать в скалах тропы. Прошли с неимоверными трудностями, но противника застали врасплох. Македоняне приготовились к сражению, а фессалийские вожди вступили в переговоры. Безусый юноша, новый македонский царь, вглядываясь в растерянные лица старейшин, удивил разумной речью:

– Я вовсе не предполагал воевать с вами, поскольку вы для меня эллины. А вы запросили войну, и я готов вас наказать. Но я помню, что мой отец очень любил Фессалию, у него первая жена – фессалийка. Ещё помню, что род македонских царей берёт начало от предка Геракла, а он из древнего фессалийского рода Эака. Вот почему я предлагаю союз и дружбу. Взамен мне ничего не надо, но требую привилегий, дарованных моему отцу. Его признавали гегемоном, теперь признайте гегемоном меня. Обещаю хранить Фессалию и защищать фессалийцев. Кто из всадников пойдёт со мной в Персию, выделю из добычи равную с македонянами долю. А жителей Фтии*, где родился другой мой предок Ахилл, я освобождаю от всяких податей.