Осквернённый мир. Инквизитор

Пока Анна размышляла о своём месте рядом с мастером, тот уже успел осмотреться и теперь уверенным шагом шёл к одному из разносчиков уличной еды. Девушка мысленно обругала себя за невнимательность и поспешила следом. Толпа при приближении старшего инквизитора сама собой редела, так что Анна быстро его нагнала. Строго говоря, по тому, с какой скоростью человек убирался с их дороги, можно было судить о его чувствительности к ментальному воздействию. Анне всегда нравилось наблюдать за тем, как резко порой бледнели и спешно уходили в сторону самые восприимчивые.

Старший инквизитор Тайлан остановился рядом с одним из разносчиков и кинул ему на закреплённую поперёк груди дощечку несколько чешуек – мелких латунных монет. Тот торопливо заработал руками, стараясь обслужить страшного клиента как можно быстрее. Анне показалось, что он делает это не в первый раз. Хоть у разносчика и тряслись руки, он ни разу не ошибся, ничего не разлил и даже сохранил на лице дежурную приклеенную улыбку.

Вскоре он протянул старшему инквизитору стаканчик из дешёвой глины, исходящий ароматным паром. Подумав пару секунд, Анна кинула на дощечку монетки и получила свою порцию.

Напиток оказался сладким, пряным и горячим. После первого же глотка Анна почувствовала обволакивающее её изнутри тепло. Запах показался ей непривычным, но вкусным, он щекотал ноздри и будил воспоминания об уюте и безопасности. Анна блаженно зажмурилась и несколько секунд просто плавилась в этом тепле. Потом она приоткрыла один глаз и посмотрела на своего старшего инквизитора. Тот пил с неизменным невозмутимым выражением лица. Девушка улыбнулась, втайне радуясь тому, что узнала что-то новое о неприступном во всех смыслах мастере Тайлане.

У Анны в голове хранилось что-то вроде коллекции. Она собирала маленькие незначительные факты о Нате Тайлане, старшем инквизиторе с лицензией на экзорцизм. У этого занятия не было никакой особой цели. Анне просто нравилось знать о нём то, что не знает больше никто. А ещё нравилось замечать его человеческие стороны, не связанные со служением и борьбой с демонами. Наверное, это граничило с гордыней. Но, спрятавшись за широкой спиной мастера Тайлана, Анна могла позволить себе этот маленький грех. И сегодня в её бесценную копилку упала пара новых фактов, весьма занимательных.

– Как это называется? – поинтересовалась девушка у разносчика.

– Сбитень, госпожа, – тихо, но достаточно бодро ответил тот, испуганно таращась на подозрительно вежливого инквизитора.

Анна едва не рассмеялась, хотя и понимала, что этим либо уронит авторитет коллег, либо доведёт беднягу до сердечного приступа. Нат Тайлан тем временем допил свой сбитень и поставил глиняный стаканчик на переносной прилавок, девушка торопливо сделала то же самое. Она с немалым сожалением отказалась от идеи взять себе ещё порцию. Несчастный разносчик с неподдельным ужасом уставился на стаканчики. Он явно не мог решить, признать ли их благословлёнными Святой Инквизицией или выкинуть от греха подальше.

– Теперь в подземку, – решительно сказал Нат Тайлан, уверенно прокладывая себе путь через площадь к ближайшему спуску.

– Как же я не люблю эту станцию, – обречённо вздохнула Анна. Она действительно не любила садиться на станции, расположенной около этой площади. Впрочем, новый напиток и новые факты определённо стоили того, чтобы потерпеть.

– Почему? – спросил старший инквизитор Тайлан, заинтересованно повернувшись к девушке.

– Почему? – опешила Анна. – Не нравится она мне! Нехорошо там как-то. Ощущение какое-то липкое. Зачем это вам?

– Проверяю, – непонятно ответил Нат Тайлан и снова зашагал сквозь расступающуюся толпу.

Анна лишь пожала плечами, но расспрашивать не стала. Она старалась не лезть в то, во что старший инквизитор не желал её посвящать. Девушка давно уяснила, что расспрашивать Тайлана о чём-либо было бессмысленно. Он либо рассказывал сам, если считал нужным, либо молчал, что бы она ни делала. Так что Анна лишь пожала плечами и спустилась вслед за своим старшим инквизитором в липкую, шуршащую полутьму подземки. Ворота на этом входе были покорёжены и сильно повреждены, кто-то явно пытался содрать защитные знаки, прорваться внутрь. Но неприятней всего было то, что кто-то другой также пытался вырваться наружу. Резня на этой станции произошла сто шестьдесят лет назад, а створки с тех пор так и не сменили, оставив как напоминание о давней трагедии.

В Академии Анне рассказывали, что каждый, кто обладал даром ментального восприятия и воздействия, ощущал мир по-своему. И особенно остро эти различия ощущались в местах, пропитанных сильными эмоциями, вроде страха, боли и смерти, как здесь, на станции. Или наоборот, наполненных удовольствием и радостью. У кого-то восприятие эмоционального фона шло через запахи, у кого-то через звуки или даже цвета, но чаще всего либо возникало неясное ощущение тревоги или покоя, либо все эти виды смешивались в общее впечатление.

Анна никогда не спрашивала своего старшего инквизитора, ощущал ли он что-нибудь подобное. Наверняка ведь ощущал, с его-то силой! Но то, как быстро, агрессивно и жёстко Нат раскидывал свои ментальные щупальца в местах, подобных этой станции, говорило о том, что он не просто чувствовал, он знал. В такие моменты Анна старалась держаться к нему поближе, хотя от активированной на полную мощь ментальной силы веяло запредельным холодом, а мир перед глазами начинал плыть и качаться. Но лучше уж немного перетерпеть, чем лишиться и глаз, и кожи, а потом и души. Хотя, конечно, слишком близко она не становилась. Во-первых, рядом со старшим инквизитором в такие моменты было нестерпимо холодно, а отморозить пальцы ей вовсе не хотелось. А во-вторых, в случае реальной опасности она могла оказаться помехой мастеру Тайлану. Анна прекрасно знала, что ради неё он сдерживаться не будет.

Ехать пришлось почти до конечной станции. На площади вагоны всегда забивались под завязку, и двум инквизиторам едва удалось втиснуться в самый свободный. Но когда они подъехали к нужной станции, в вагоне кроме них не осталось никого. Каждый выходивший думал – Анна была в этом просто уверена – что инквизиторам лучше было воспользоваться автомобилем, благо у них было на это право – в отличие от большинства горожан. И это при том, что ментальные щупальца Нат Тайлан распускал лишь на трёх станциях. Эта ветка была достаточно тихой.

Не до конца распахнутые и застрявшие в снежных заносах ворота станции выпустили их на унылую маленькую площадь, окружённую такими же унылыми домишками, одно- или двухэтажными и явно давно не ремонтированными. Святые письмена на стенах местами стёрлись, местами закоптились. Тончайший слой серебра на входных дверях и окнах почти везде облупился.

– Понятно, почему еретики выбрали это место. Сюда бы клириков с вёдрами краски и святой воды, – недовольно проговорила Анна.

Не могло быть ничего хуже небрежности в защите. А здесь требовалось переосвящать вообще всё. Девушка не чувствовала скверны, лишь запустение, но это место могло стать брешью в защите всего города. Обычно за соблюдением сроков обновления святых надписей на стенах и освящения земли следил викарий данного сектора, в крайнем случае – священник ближайшего храма. Здесь же почему-то всё было пущено на самотёк. А значит, у Инквизиции появится отличный шанс подколоть Церковь, как только она получит доклад Тайлана и Фаэр. Подобное соперничество редко выходило за грани дозволенного. Цели и у Церкви, и у Инквизиции были одни – защита человечества. Но незаметная и тихая вражда длилась уже не первый век. Сейчас никто, кроме библиотекарей Информаториев не мог с уверенностью сказать, с чего она началась. Да и они, вероятно, не знали всей правды. В курсе тех давних дел были лишь Великий инквизитор да члены Священной коллегии кардиналов – высшего руководства Церкви. Впрочем, обычным инквизиторам и священникам не было дела до причин, они лишь старались не упустить шанс засунуть ещё одну палку в колесо давнего противника, не подставив при этом самих себя под ответный удар.