Страница 39 из 45
Хотя вообще-то Явлинский любил хорошее нижнее белье. Он просто балдел, когда видел трусы из ажурной мешковины или чулки из того же материала. Эта любовь к мешковине у хулигана шла из подсознания. Все приятные воспоминания жизни были связаны у Явлинского с мешковиной. В юности он грузил мешки с картошкой. Мать его была прачкой и стирала солдатские вещмешки, а отец работал на мешкопошивочной фабрике, поэтому дома всегда было полно мешков и мешковины. Не подумайте только, что отец хулигана воровал мешки с работы. Нет, он уносил с работы работу! Явлинский-старший настолько любил свою работу, что даже продолжал делать ее дома, во внерабочее время. Для этого ему и приходилось брать с работы мешковину и ночами чудесным образом превращать ее в прекрасные мешки. Кстати, насчет чудесного образа...
Была у Явлинского-старшего небольшая иконка, чугунный образок, который достался ему по наследству от предка Ильи Муромца, славившегося на весь Муром пьянками и безудержным бахвальством. Говорили, что эту иконку подарил Илье Муромцу сам Сергий Радонежский в честь победы Дмитрия Донского (Ди-ди, как ласково звала московского князя жена Сергия) в Куликовской битве. Нет, тут положительно необходимо отступление!..
Когда татары на своих низких лохматых степных лошадках, похожих на табуретки, впервые приехали на Русь и привезли с собой в обозе многочисленные дары, русичи встретили их угрюмо. Покидав дары на свои телеги, русичи молча развернулись и уехали. Татары, среди которых было много монголов, растерялись. Но юродивые на обочине объяснили им, что русские приняли их хорошо, остались довольны подарками и даже прозрачно намекнули, что неплохо было бы еще подвезти.
- Как? Каким именно образом намекнули? - спросил подавленный предводитель мирных монголов Чингиз-беспощадный.
- Не избили - раз, - звеня веригами ответил прокаженный кастрированный дурак. - А во-вторых, главный русский - Владимир Красное Солнышко, когда грузил куски золота на свою кибитку, буркнул под нос: "Ажно како есмь вельми хоцца." Это значит, что он еще хочет от вас золота. Собственно, потому русичи вас и отпустили, чтобы вы имели возможность съездить еще за золотом.
И каждый раз, когда татары купно с монголами приезжали на Русь с золотом и богатствами, ненасытные русские бранили их за малое количество и требовали еще. В последние поездки даже участились случаи избиений русскими людей монгольской национальности. Много веков стонали татары под игом Руси, везли пудами золото и сибирских соболей сороковичок. Татары стонали, а русичи только зело смеялись:
- Выдь на Волгу - чарльстон раздается!
И после этой нелепой шутки пускались в пляс вприсядку, высоко подкидывая ноги в красных сафьяновых сапожках. А слепые гусляры, размахивая сивогривыми головами, лабали им мелодии. Вволю наплясавшись, лесные братья пили медовуху и гоняли узкоглазых по берегу Калки. Некоторые, особо озабоченные, даже сымали порты и носились за тщедушными "монгольцами" с криками:
- Вот вам Калка, а вот вам палка!
Сам Чингиз-бесстрашный предпочитал не ездить на Русь с данью, а посылал послов, так называемых баскаков. Однажды с послами случилась пренеприятнейшая история. Русичи положили их на землю, прикрыли сверху досками и уселись на эти доски пировать. Некоторые баскаки померли. После этого терпение монголов лопнуло, и визирь Чингиза Батый написал русскому князю и сунул на подпись Чингизу отчаянно смелый ярлык следующего содержания:
"Великий Княже!
Дошли до меня слухи, что некоторые мои баскаки померли от вашего пира. А ко мне с воем и плачем прибежали чада и домочадцы покойных неудачных баскаков. Это, конечно, неприемлемо. Чад и домочадцев я наказал боем, заставил пить айран, но и тебе, светлейшийстарший брат мой, хочу малость попенять: негоже баскаков морить, ибо кто же тогда тебе будет возить нашу дань - золото, соболей, пеньку, узкоглазых девок?!. Мой народ мечтал бы о том, чтобы как можно меньше баскаков погибало на твоих милостивых пирах, а как можно больше привозили дани.
Заранее благодарен, твой младший брат Чингиз."
Возмущению русского князя не было предела: этот недочеловек, проклятый нацист еще смеет называть себя его братом!!! Сроду у него не было таких братьев-уродцев! На всякий случай Владимир Красное Солнышко даже уточнил у матери, не рожала ли она такого чингиза. Глупый вопрос. Не рожала. Тогда Владимир решил крепко проучить самозванца. Князь дал поручение своему сыну Дмитрию Донскому устроить погром "в лежбище котиков", как он говорил. То есть учинить резню татар и лиц монгольской национальности. Донской наточил засапожный нож и пошел за благословением к Сергию Радонежскому. Сергий как раз принимал ванну в окружении наложниц-кореянок, присланных в подарок Чингизом-беспощадным. Услышав про резню, он загорелся:
- Давно пора! Житья уже не стало от этой сволочи. Завалили, блядь, своим дерьмом, некачественными товарами всю Россию, понимаешь! Удушили отечественного производителя напрочь... Благословляю! Иди и перемочи их всех. Я даже дам двух быков из своей охраны, которые тебе помогут.
Когда Донской увидел Пересвета и Ослябю, он прослезился: это были вылитые Чук и Гек! Оба монаха страдали прогрессирующим слабоумием, за что им, собственно, и дали такие недоделанные имена. Зато это были очень мощные парни с крепкими кулаками.
Втроем - Дмитрий Донской и два дебила - русичи отправились в Монголию, в город Караван-Сарай, столицу кочевого народца. Что они там устроили, это может описать только "Московский комсомолец" в рубрике "Срочно в номера!" под каким-нибудь таким заголовком, типа - "Скоро всем татарам будут отрывать половые органы", или "Группа маньяков заразила СПИДом монгольское войско", или "Сбежавшие от врачей олигофрены загасили очаг цивилизации".
...Вот так была свергнута тысячелетняя татаро-монгольская электрификация плюс советская власть всей страны. Илья Муромец и группа "Монгол-Шуудан" в битве народов не принимали никакого участия. Но уж больно нравился Илья Муромец Сергию Радонежскому! Когда Сергий был молод, он тоже воровал с огородов тыквы и докуривал бычки старших товарищей. Это уж потом он пробился в начальство, поднялся в деньгах и смог покупать магазинные сигареты, а не курить самокрутки да козьи ножки. Сергий был хорошим начальником, он не давил на подчиненных досками во времяпиров, не гасил о чужие лбы сигареты, не использовал секретарш в качестве объекта сексуальных домогательств. За это его и признали святым Варфоломеем и периодически устраивали в его честь карнавальные ночи одноименного названия. Карнавальными ночами маскарадники давили всех досками, гасили о лбы прохожих сигареты и использовали секретарш по прямому назначению - то есть делали все те милые глупости, которыми не успел насладиться в жизни святой Варфоломей, он же грешник Сергий Радонежский. И то верно: хочешь быть монахом - не позволяй себе многих мелких радостей жизни.
Короче говоря, Сергий подарил Муромцу чугунную иконку, которую выковал сам из куска арматуры. Иконка весила четыре пуда, что составляло несколько десятков с половиной килограммов. Муромец поначалу подложил иконку вместо краеугольного камня под угол своей новой избы. Фундамент учинил. Потом Илья умер, изба сгнила. А иконка перешла по наследству потомкам Ильи Муромца роду Явлинских, польских шляхтичей из бедной еврейской семьи. Поколения Явлинских передавали эту иконку от отца к сыну и носили на шее. Носил ее одно время на шее и Гриша Явлинский, но по неопытности он вдел в ушко иконки вместо пенькового каната рояльную струну и чуть не задушился. Пеньковый канат ему, видите ли, натирал шеищу! Зато от рояльной струны на шее Явлинского образовался такой урон организму, что чуть не отделилась от туловища самое голова! После чего Явлинский написал и отнес в правительство сценарий выхода из кризиса под названием "Шея". Сценарий приняли, но денег не заплатили.
Забыл оповестить, - дворовый хулиган Явлинский после встречи с той девушкой, которая постеснялась показать ему соски на грудях, резко изменился. Его буквально поразила такая целомудренность, Гриша задумался, так ли он живет, поступил в музыкальную школу по классу флейты и увлекся экономикой. Несколько раз он выдвигал свою кандидатуру на выборах в президенты, но одерживал поражение.