Страница 8 из 10
— Твой первый су… в смысле похлебка? — спросила я, осторожно набирая варево в ложку.
Пахло вкусно.
— Практически, — угрюмо ответил архимаг, у которого впереди была в лучшем случае смерть, в худшем безумие… а вообще-то у него впереди была я, и надо было бы ему как-нибудь на это намекнуть.
И вкус у похлебки оказался тоже потрясающим, я даже глаза прикрыла от удовольствия — вкусно. Давно я горячего такого не ела, соскучилась.
— Готовишь ты, — решила, набирая уже пятую или шестую ложку, я кажется, после первой счет потеряла.
Маг мрачно посмотрел на меня, усмехнулся и сказал:
— Ты ведь уже поняла кто я. Повар из меня не лучший будет, я уже лет сорок как не готовил в принципе.
Чуть не подавилась, укоризненно взглянула на него и честно призналась:
— Просто поверь, я готовлю хуже.
Подумала, и призналась еще честнее:
— И ведьма с меня примерно такая же. Никакая в смысле.
Теперь аппетит пропал у мага, а взгляд стал очень, просто очень напряженным.
Подтверждая его худшие предположения, добавила:
— Печать будем снимать.
— Дура,- тихо, но очень отчетливо произнес архимаг.
Пожала плечами, ничуть не отрицая.
Маг же, помолчав, спросил:
— Ты природная ведьма, да?
— Прирожденная, — поправила его.
Он отложил свою тарелку и схватился за голову. Понимаю, я бы на его месте поступила бы примерно так же. Ну или сбежала. Нет, я бы, наверное, сбежала… но у него ни шанса, на мне подчиняющий артефакт.
— И что ты видишь, глядя на меня? — хрипло спросил архимаг, зажмурившись до боли в глазах — я в отражении котелка увидела.
— Беду, несправедливость, боль, — нехотя ответила я.
Он стиснул челюсти, но затем, выпрямился, чем только подчеркнул свою худобу и немощность, и сообщил:
— Эту печать не снять. Поверь, и пытаться не стоит.
— Да, но дура я, еще и неверующая, — отозвалась беззаботно. — И снимем мы ее, серьезно снимем. Я же прирожденная ведьма, так что рано или поздно, но снимем.
Архимаг посмотрел на меня так, что сразу стало ясно, где он видел меня, мою прирожденную магию и в целом мою уверенность, я лучезарно улыбнулась в ответ, сверкнув иллюзорными зелено-желтыми клыками.
И вдруг реальность изменилась!
И я на архимага смотрела, а видела иное. Дорогу, темную, залитую светом наливающейся кровью луны, бегущую женщину с двумя детьми держащимися за юбку матери, да одним в прижатым к груди, мужчин, следующих за ней и падающих одного за другим… И хотя до моего заповедного леса оставалось две версты, решение пришло быстро — взмах рукой и дорога делится на двое, уводя женщину и детей в безопасность, тихий шепот ветра и из своей норы встает леший, а по краям дороги растут-поднимаются лианы с ядовитыми шипами. И пусть не мой лес, не моя заповедная территория, но…
— Что ты творишь? — яростный шепот моего охраняба.
Его я не видела, но протянув руку, сплела пальцы с его сильной ладонью, позволяя увидеть то, что вижу я.
И архимаг мгновенно сориентировавшись, сказал мне то, что уже и так знала:
— Это не твоя территория!
А то я не знаю!
— Слушай, не…- начал был маг.
Хрипло выдохнув, выгнулась всем телом, вливая дыхание заповедного леса в дорогу и ядовитые лианы волной слхлеснулись одна с другой, перекрывая преследователям путь.
— Лесная Ведунья! — послышался крик… знакомый мне крик.
— Не ее территории! – вторил ему тоже кто-то… знакомый.
Я улыбнулась.
Есть яды, что не вредят животным, а вот людям…
— Что же ты делаешь?! — взревел уже практически архимаг.
А по захваченной мной дороге распускались-расцветали источая яд кусты дурмана, росли и наполняли ночь ядом тысячей соцветий, падали с испуганных лошадей преследователи, теряли сознание преследуемые…
И падала на землю я, очень надеясь, что не костер.
***
В себя пришла неожиданно не на земле, что плохо — земля силу дает. А так очнулась я едва дыша, взглянула в синие глаза моего охраняба, и попросила:
— На землю положь.
Мужчина, стоявший со мной на руках, отошел от костра, и аккуратно опустил меня на траву. Отошел на шаг.
Вдох — меня выгнуло дугой, едва не ломая кости, выдох – и занывшая от боли спина касается всей поверхности почвы… боль отпускает. Одна боль. Та, что физическая… а вот другая терзает словно позабытый оголодавший зверь, вырвавшийся из клети… «Не ее территории!»… да, голос я узнала. Не ждала, не гадала, что встретиться доведется, а жизнь вот оно как…
Медленно села, поджав колени к подбородку, обняла посидела, покачиваясь, да и позвала:
— Леший.
Подчиненный мой явился мгновенно – вылез по плечи из земли, на которой сидела, посмотрел вопросительно.
— Какая из изб охотников у нас еще держится кое-как? — спросила сходу.
— Из охотничьих – никакая, — ответил он, — ты ж охотников не жалуешь. Рыбацкие сохранились.
— Где? — уточнила я.
Леший, почесав шишковатый подбородок, вытащил из головы сучок, и нарисовал схему у излучья Зорянки. Указал на третью избу.
Молча кивнув, подозвала снова свою клюку, и едва та прискакала, взялась за нее, да не поднимаясь, оземь ударила — один раз – и заповедная тропа открылась женщине с детьми прямо возле нужной рыбацкой избы. Второй раз – и проход в мой лес закрылся для тех их преследователей, кто еще жив остался… осталось много, оно и не удивительно, с ними был маг. Магистр. Один из лучших магистров королевства. Третий раз удара клюкой заставил проснуться волков.
— Оттащить в охотничьи избы, — приказала я, помечая каждого из раненных защитников хлебной плесенью – она и раны затянет, и меткой станет.
И вот после этого с чистой совестью рухнула обратно на траву — спать и сил набираться.
Сквозь сон услышала сказанное охранябушкой:
— Может… в дом ее?
— Нельзя, — ответил леший. — Она лесная ведунья, ей силу лес дает и земля.
***
Проснулась я от того, что рядом воняло зверски. Воняло так, что глаза резало, и дышать уже не хотелось вовсе. Хотелось сдохнуть не просыпаясь! Но едва я попыталась отвернуться, как запах стал сильнее.
Подавив рвотный позыв, распахнула ресницы и потрясенно посмотрела на охраняба, который держал у моего носа какой-то ужас, в котором явно пребывал экстракт всех ароматов разложения, которые вообще могли бы быть.
— Нюхательных солей у тебя нет, пришлось импровизировать, — сообщил мне раб, все так же невозмутимо травя меня отнюдь не благовонием.
— Все, я проснулась! – заорала не своим голосом.
Даже клюка дернулась с перепугу.
— Точно? — уточнил охраняб, вскинув бровь и не убирая пузырек.
— Да точно-точно! — подскочив, отодвинулась.
И огляделась — вечерело уже. Надо же, почти сутки проспала. Но все равно мало было, после такого оно самое то еще бы поспать.
— Я бы не будил, — ничуть не усовестившись деянием, произнес тощий архимаг, — но у тебя серебряное блюдце с яблоком уже часа два трезвонит, а преследователи там потихоньку лес твой рубят.
— Что? — потрясенно переспросила я.
Сжала клюку, да и рухнула обратно, поднимаясь вверх птицей. Птица была проверенная — мой черный Мудрый ворон. Древний, ему лет триста было, от того и вселяться в него было проще всего, и с самим Вороном можно было между делом поболтать.
«Ты заповедный лес вчера по всему кругу увеличила, — взлетая над деревьями, сообщила мне птица».
«Ой…- только и сказала я».
«Чего пугаться? Правильно сделала, — похвалил меня мудрый друг.- Русалки только рады. Кикиморы на Варговом болоте тоже. Люди не все».
И Ворон поднялся выше, почти под облака, позволяя мне увидеть, что заповедный лес дошел до стен Запядянки, и странные дела там творятся — люди выкапывают ростки деревьев в лесу, да вокруг домов своих сажают, самостоятельно и самовольно увеличивая территории моего леса. И понять то их можно – с территории Заповедного леса налоги не снимают, животные у меня на людей не нападают, и в целом — безопаснее. Деревья мои правда рубить нельзя, если только не сухие, но ветки и валежник собирать можно – так что люди по-своему, по-простецки, решили что раз такое дело, то грех не воспользоваться.