Страница 11 из 13
– Так точно.
– Кстати, как вам удалось это установить?
– Человек, которого я завербовал, занимался изготовлением и корректировкой топографических карт для французской армии. Последний раз я видел его два месяца назад в Берлине. К этому времени на картах уже были обозначены направления движения войск.
– Браво! Именно благодаря таким заслугам вы отбываете не просто в 1-й пехотный корпус генерала Витгенштейна, а в маленькую самостоятельную армию, защищающую нашу столицу. Кстати, о картах, естественно топографических.
Закревский достал из шкафа свёрнутую в несколько раз большую карту и разложил на полу кабинета – стол для такой карты был существенно мал. Затем достал ещё одну такую же и разложил рядом:
– Перед тобой два варианта топографической столистовой карты Российской империи и близлежащих заграничных владений. Карты в масштабе 20 вёрст в 1 дюйме изготовило Собственное Его Императорского Величества Депо карт. Схожие карты выпускались ещё в 1805 году. А эти карты особые. Раз ты вербовал француза – составителя карт, значит, должен в них разбираться. Посмотри внимательно.
Ярцев несколько минут рассматривал карты, поражавшие своей величиной.
– Особые они, наверное, потому, что на них нанесены военные объекты: крепости, склады, мосты…
– Правильно. А теперь приглядись ещё более внимательно: есть между ними двумя различия?
Ярцев снова стал рассматривать карты, думал, анализировал:
– Похоже, есть… Даже можно точно сказать, что есть!
– Правильно. Вот только та, что справа, фальшивая, а слева – настоящая.
– Как прикажете понимать?
– Мы пустили слух, что Депо карт к 1812 году выпустит обновлённый вариант карты специально для военного министерства. Что, по-твоему, стали делать французы?
– Французы? Ну, конечно же попытались выкрасть такую карту.
– И снова правильно. Ну а мы что должны были делать?
– Мы? Подсунуть фальшивку.
– И опять правильно. Ты мыслишь не только как разведчик, но и как контрразведчик. Именно так мы и сделали, подсунули фальшивку. У французского посла Лористона шпионской деятельностью в Петербурге руководил некто барон Клеман. Запомни это имя. Мир тесен, вдруг придётся свидеться. Мы за ним давно следили. Так вот: он якобы завербовал человека из Депо карт и хорошо заплатил ему за медные оттиски такой столистовой карты. Естественно, фальшивой, хотя эту фальшивку мы готовили так, что многое, кроме военных объектов, соответствовало действительности. Поэтому не удивлюсь, если в данный момент Бонапарт глядит вот в эту, – Закревский рукой указал на карту справа, – только с названиями, переведёнными на французский. Каково, а?.. Может быть, твой завербованный француз наносил направления ударов их армии на краденную у нас карту-фальшивку?
Закревский с Ярцевым рассматривали карты, опустившись на колени, что вызвало недоумение дежурного офицера, принесшего чай.
– Спасибо, брат, ступай… – Закревский отпустил его и поднялся. Ярцев последовал его примеру.
После того как они выпили по стакану чая, начальник Особенной канцелярии подвёл итог:
– Как видишь, граф, печатная продукция в военном деле вещь далеко не последняя. А поэтому отбываешь в корпус Витгенштейна не с пустыми руками.
После этих слов Закревский пригласил Ярцева в небольшую комнату, что примыкала к его кабинету. Там царил полный бедлам: на полу лежали обвязанные верёвками тюки не то листовок, не то каких-то афишных объявлений; также всюду валялись обрывки бумаги, картона; пахло свежей типографской краской. На середине комнаты стоял единственный стол. А вот на нём царил порядок в виде нескольких, аккуратно сложенных стопок, состоящих из отпечатанных листов. На верхнем первом листе каждой стопки красовалась яркая надпись, сделанная чёрной краской.
Закревский взял один листок из ближайшей стопки, протянул Ярцеву:
– Вот, изволь взглянуть.
Ярцев осторожно взял листок. Там говорилось:
«Немцы! Зачем вы воюете с Россиею, перешли её границы, вражески относитесь к её народонаселению, тогда как в продолжение многих столетий она постоянно находилась в дружеских к вам отношениях, принимала к себе тысячи ваших соотечественников, вознаграждала их дарования и поощряла их занятия торговлей и промыслами?»
– Воззвание к немцам составлял лично Барклай-де-Толли, – прокомментировал Закревский. Отпечатано 10 тысяч экземпляров.
Ярцев продолжал читать. Далее говорилось, что война Наполеона с Россией грозит немцам гибелью. В то же время Барклай-де-Толли призывал их вспомнить о своей национальной гордости. Пустыми словами эта прокламация не заканчивалась. Для тех, кто перейдёт на сторону России в этой войне, предполагалось создать немецкий легион, который должен бы был возглавить один из государей раздробленной Германии.
Ярцев дочитал, задумался. Начальник Особенной канцелярии, наблюдая за его выражением лица, пояснил:
– Наш человек, работавший в Пруссии, доносил следующее. – Закревский достал из лежащей на столе папки два листка: – Вот, изволь ознакомиться. Занятно…
Сообщения были следующего содержания:
«В Пруссии говорят, что все отставные и находящиеся в подвижном войске прусские офицеры желают перейти в Россию, но встречают многие препятствия в позволении, почему стараются под разным одеянием переходить границу.
Жители прусские сильно раздражены против французов, молят Бога о ниспослании русскому оружию счастия и желают, дабы Император Российский присоединил их землю к своей…»
Об авторе сообщений Закревский, естественно, умолчал. Ни в нынешние времена, ни в те далёкие имена разведчиков не разглашались, даже их товарищам по службе. А сообщения из Пруссии в Особенную канцелярию отправлял подполковник Чуйкевич. Пётр Андреевич Чуйкевич, как разведчик, сыграл ведущую роль в разработке стратегии ведения войны с Наполеоном.
Чуйкевич подготовил записку, которую озаглавил «Патриотические мысли или политические и военные рассуждения о предстоящей войне между Россиею и Франциею». В этом документе подводился итог анализа разведывательных сведений, поступивших от русских военных агентов и давались рекомендации русскому командованию. Чуйкевич не только внимательно изучил состав французской армии, но и оценил стратегию Наполеона. Чуйкевич пришёл к выводу о том, что Наполеон, навязывая противнику генеральное сражение, пользуется мощью своей армии и наносит ему существенное поражение. В своей записке Чуйкевич предлагал избегать генерального сражения и навязать Наполеону бой тогда, когда ему это будет невыгодно. Чуйкевич пишет:
«Гибель русской армии в генеральном сражении против французов могла бы иметь пагубные для всего Отечества последствия. Потеря нескольких областей не должна нас устрашать, ибо целостность государства состоит в целостности его армии… Уклонение от генеральных сражений, партизанская война летучими отрядами, особенно в тылу операционной неприятельской линии, недопущение до фуражировки и решительность в продолжении войны: суть меры для Наполеона новые, для французов утомительные и союзниками их нетерпимые».
Ярцев дважды перечитал записку. Ценность записки подполковника Чуйкевича состояла в убедительном обосновании необходимости отступления русской армии до момента достижения равенства сил.
– Военный министр Барклай-де-Толли внимательно изучил записку и высоко её оценил. Думаю, именно так мы и будем воевать с Бонапартом, – заключил Закревский и довольный тем, что её содержание, а также листовка для немцев произвели на капитана Ярцева впечатление, достал ещё одну листовку, но из другой пачки. – А вот это для французов.
Листовка, обращённая к французским солдатам, призывала прекратить военные действия и вернуться на родину.
– Но для тебя, наверное, самым интересным будет обращение к итальянцам, ведь ты по матери итальянец? – и Закревский протянул следующую листовку, которую Ярцев едва не выхватил из рук. Хорошо знакомые слов и выражения заставили его быстро прочесть: