Страница 18 из 25
Сквозь плотную толпу гуляющих горожан проезжал небольшой конный отряд с криками «дорогу!». Это ехал со своими слугами князь Михаил Репнин. Многие узнавали его, почтительно уступали дорогу, кто-то приветствовал его, но князь был хмур и не отвечал на приветствия.
Он приехал в Москву по приглашению самого государя. Связано ли это с тем, что князю подбросили письмо от гетмана Ходкевича? На письмо князь не ответил, хотя происходящим в стране был очень недоволен. И теперь он направлялся в царский дворец, превозмогая великое нежелание. В неспокойное время прибыл князь в столицу – на днях казнен был князь Дмитрий Оболенский за «великую измену», земли его отобраны в казну. Михаил Петрович был раздосадован гибелью родича.
Никому еще не пришло в голову, что Иоанн начал задуманное и взялся за искоренение разросшегося рода Оболенских, к коему князь Репнин тоже принадлежал…
На дороге князя показались скоморохи в ярких и нелепых костюмах, в шутливых масках. Они вели на веревке огромного бурого медведя, наигрывая в бубны и сопелки. Приближались, приплясывая и кувыркаясь, звук их веселой музыки был все громче. Высокий мужской голос напевал:
Медведь сел на землю, два скомороха прыгали вокруг него. Толпа начала обступать их, кто-то уже сажал удивленных и смеющихся детей на плечи, кто-то, расталкивая всех, стремился вперед. Где-то уже слышна была ругань.
– Куды лезешь? А ну, полезай назад!
– Ща тресну тебе по сопатке, сам назад откатишься!
Тем временем музыка смолкла, скоморохи отошли в разные стороны, а тот, что напевал песни, подошел к медведю. Священнослужители, которые появлялись рядом, бежали от этого места, осеняя себя крестом. Репнин ругался, стиснув зубы – никак не проехать во дворец, придется через толпу.
– Ну что, Михайло, – окликнул медведя скоморох, – покажи нам, как танцевать нужно под сопели, дабы люд московский веселить!
Заиграли дудки, медведь, кивая головой, встал на задние лапы, присел на одну, другой начал притоптывать, затем принялся поочередно поднимать то одну заднюю лапу, то другую. Оглушительный хохот слышался отовсюду.
– Чего встали? Поехали дальше! – раздраженно скомандовал ратникам Репнин, но те не сразу тронулись с места – знали, что скоморохи нечистые, и счаровать могут, и проклятие нанести одним лишь взглядом. Репнин тронул коня, но скакун, сделав несколько шагов, заржал испуганно, попятился назад, чуя хищного зверя, да и сам медведь вдруг встал на четыре лапы, зарычал, запыхтел.
– А ну, убирай отсюда зверя своего! – крикнул Репнин поводырю. – Не видишь, конь шарахается?
Скоморохи, дабы не растерять смущенную толпу, продолжали играть, уступая князю дорогу. Один оказался совсем близко к стремени князя, и Михаил Петрович, презиравший скоморошьи чертовые пляски, не упустил возможности ткнуть его сапогом в лицо. Скоморох с детским визгом покатился в снег, затем сел и сделал кувырок вперед. Он схватил горсть снега, на котором отпечатался след княжеского коня, прошептал что-то над ладонью и отбросил снежный комочек. В толпе некоторые заметили это и зашептали тревожно:
– Никак проклял князя!
Репнин, не обернувшись, продолжил путь во дворец…
Существует устойчивая легенда, что князь Репнин был приглашен на пир Иоанна, где поразился всеобщей разнузданностью и безумием застолий, где и погубил себя, храбро презрев сие и назвав государя «скоморохом». Думается, в этой легенде, где государь отплясывает в скоморошьей маске и убивает Репнина за то, что тот отказался танцевать с ним, слишком много преувеличений. Но конфликт, видимо, действительно был…
В светлой палате стояли накрытые столы, уставленные всевозможной серебряной и золотой посудой с разнообразными блюдами, ковшами, кружками и кубками в каменьях. На золотых блюдах стольники разносили жареных лебедей. Домрачеи веселили гостей музыкой.
Здесь была вся знать, за исключением тех, кто стоял по городам или был в опале. Захарьины сидели по левую руку от государя, Вяземский и татарская знать, сверкающая богатейшими одеждами, – по правую. Репнин заметил Александра Сафагиреевича, урожденного Утямыш-Гирея, сына покойной Сююмбике и казанского хана Сафы-Гирея. Юноша в младенчестве был казанским ханом, теперь же это знатный вельможа при дворе московского царя. Репнин помнил его еще испуганным черноглазым мальчишкой, только что прибывшим в Москву из Казани. Теперь же это был располневший, холеный юноша с редкими черными волосами на щеках. Он, разговаривая с Вяземским, что-то жевал умасленным ртом и смеялся, щуря свои узкие степные глаза. Присмотревшись, Репнин заметил нездоровый цвет его лица, темные мешки под глазами, и невольно подумал – да царевич губит себя с малых лет чревоугодием и вином! Князь оказался прав – через два года в возрасте двадцати лет Александр умрет и, как знатный человек с царской кровью, будет похоронен в Архангельском соборе рядом с могилами великих князей московских…
Были среди гостей и братья покойной Сююмбике – Иль-мурза и Ибрагим-мурза. Сыновья Юсуфа, заклятого врага Иоанна и великого князя Василия, теперь были в почете при дворе, служили русскому царю и владели городом Романовом и окрестными землями. В далеком 1555 году Юсуф был убит собственным братом, который, захватив в Ногайской орде власть, отправил племянников Иля и Ибрагима русскому царю в качестве пленников, дабы доказать ему свою верность. Иоанн с почетом встретил мальчиков, и с тех пор они верно служат ему. Потомки Иль-мурзы положат начало одному из богатейших родов императорской России – роду Юсуповых…
Татарская знать, считавшаяся родовитее любого боярина Рюриковича или Гедиминовича, заполонила царский двор. Бесчисленные царевичи, потомки сбежавших на службу к московским государям вельмож, не заседали в Думе, но водили полки, имели свои наделы и собственное татарское войско. И двор полон не только знатью – на кухнях служили даже татарские повара, в обязанности которых в основном входила обжарка мяса…
Молодой чашник, держа серебряный кубок обеими руками, оказался перед Михаилом Петровичем.
– Государь жалует тебе чашу со своего стола, поминая храбрость твою под Полоцком!
Многие из гостей покосились в его сторону. Пристально, откинувшись в высоком кресле, глядел на него Иоанн, облаченный в узкий черный кафтан с золотыми пуговицами. Поднявшись, Репнин поклонился государю, медленно осушил кубок и, утирая седеющие усы, мягко опустился на скамью.
Двери распахнулись, и в палату с шумом и грохотом бубна вошли скоморохи с медведем – те самые, коих князь встретил по дороге во дворец. Тут же священнослужители, присутствовавшие на пиру, поднялись со своих мест и, откланявшись государю, тихо ушли. Набожный Иоанн, любивший скоморошьи забавы, понимал, что церковь порицает это, и позволял священнослужителям покидать застолье, когда приходили скоморохи. Репнин, увидев их, заметно насторожился, решив поначалу, что ему это чудится. Для многих же нахождение медведя в дворцовой палате, полной людей, было странным. Татарская знать заметно оживилась, увидев дикого зверя.
А высокий мужской голос запел весело:
Некоторые из бояр, услышав эту песню, стали переглядываться меж собой смущенно. Иоанн с удовольствием улавливал эти стыдные взгляды «воров и разбойников» и с прищуром усмехался краем губ.