Страница 33 из 37
Да, и девять лет назад я отдала нашего ребенка на усыновление, и я боюсь, что ты можешь меня за это возненавидеть.
— Я понимаю, что предлагаю тебе мой мир, когда у тебя здесь есть свой собственный, — выпалил он, — но мне всё равно. Я подожду. Я дождусь тебя, Дакота. Потому что мне не нужен никто другой.
Мой разум начал перебирать все причины, по которым наше воссоединение не могло случиться, хотя всё сводилось к одному: к страху.
Забавно, но страх никогда меня раньше не останавливал. Я гордилась тем, что была бесстрашна и храбра, покоряла высоты и без раздумий гналась за мечтами, как будто от них зависела моя жизнь.
Но, как оказалось, я боялась полюбить Бо, по-настоящему полюбить его. Боялась открыть ему свой секрет. Нет, не просто боялась – я была в ужасе.
— Теперь мой дом здесь. Здесь моя жизнь. Вот такая я. Может, мы и подходили друг другу как две части головоломки, когда были юными, но сейчас мы не сможем быть вместе без помощи хороших ножниц и очень сильного клея.
Он ухмыльнулся, сверкнув глубокой ямочкой на левой щеке, а потом его лицо стало серьёзным. Фигуру Бо освещали лучи послеполуденного солнца, подчёркивая каждую чёрточку его лица и скрывая шрам над губой.
— Я принесу ножницы. А ты принесёшь клей.
— Я знаю себя. Даже если я дам тебе ещё один шанс, то всё равно буду держать тебя на расстоянии вытянутой руки и постараюсь не поддаваться эмоциям, — сказала я и добавила: — Потому что в глубине души всегда буду ждать, что ты снова разобьёшь мне сердце.
— Я был неосторожен с твоим сердцем, — признался он. — Я был самолюбив и эгоистичен. Едва себя понимал и мог тебя уничтожить, поэтому держался подальше.
Я смахнула несуществующие пылинки с серой бельгийской льняной ткани дивана.
— Что, ты мне не веришь?
— Не знаю, чему верить.
— Чёрт побери, милая, ты такая же решительная, как и ребёнок в магазине мороженого, — Бо провёл рукой по моей голой ноге, напомнив мне, что мы только что разделили волшебный момент восхитительного безрассудства, которое испарилось в ту же секунду, как всё закончилось.
— Почему сейчас? Почему после стольких лет? — я прислонилась щекой к спинке дивана, вглядываясь в его смягчившиеся глаза, пока он внимательно рассматривал меня.
— За десять лет никто не заставил меня почувствовать и половины того, что чувствовал по отношению к тебе.
Я молча согласилась. Все мужчины после него, включая Харрисона, на его фоне выглядели довольно бледными. Я повторяла себе, что любовь не всегда фейерверк, и настолько поверила в собственную ложь, что довольствовалась спокойной, второсортной, скучной версией любви.
— Может, я тебя и не заслуживаю, — сказал Бо. — Но это не меняет того факта, что я всё ещё хочу, чтобы ты была со мной, и это не меняет того факта, что последние десять лет я искал тебя везде, даже там, где тебя не могло быть.
Я тоже его искала. И хотя я никогда не позволяла себе вести активные поиски, но никак не могла избавиться от чувства, что наши пути пересекутся снова, когда я меньше всего буду этого ожидать.
— Ни секунды не сомневался, что моя душа снова найдёт твою, и теперь, когда это произошло, ты никуда от меня не денешься, — он взял меня за руку и усадил к себе на колени. Поднёс пальцы к моим губам, касаясь их, как будто пытался запомнить, как они ощущаются. — Некоторые люди реальны, Дакота, а некоторые – просто иллюзия чего-то реального. А ты? Ты самая настоящая чёртова реальность, которую я когда-либо знал.
Его губы обрушились на мои, забирая у меня дыхание.
— Я бы всё отдал за это, — сказал он, приложив указательный палец к моему бьющемуся сердцу. — Именно этого я и хочу. Мне не нужен ни солидный банковский счёт, ни шикарный дом на воде, ни стотысячная толпа, выкрикивающая моё имя. Мне нужно это.
Слова Бо опалили моё сердце, как раскалённое железо, точно так же, как когда-то его обещания.
— Может, моё слово для тебя дерьмо, — продолжил он. — Но любовь – это не то, что ты говоришь, это то, что ты делаешь. Мне жаль, что тот двадцатилетний парень оставил тебя с кучей пустых обещаний и растоптанным сердцем, но разреши сегодняшнему тридцатилетнему взрослому мужчине загладить свою вину.
Я балансировала между двумя единственными вещами, которые когда-либо хотела в своей жизни, но не могла иметь их обоих.
— Мне нужно всё это переварить, — нарушила я молчание, вставая с его колен, чтобы собрать свою одежду. На его лице появилась ухмылка, показывающая мне, что он решил принять мой вызов. — Пожалуйста, не делай этого.
— Не делать чего?
— Не смотри на меня так.
— Как я на тебя смотрю?
Я подобрала с пола лифчик и натянула трусики.
— Так, как ты всегда на меня смотришь.
С очаровательным блеском в твоих глазах и ямочками на щеках, которые посылают жар в низ живота и сжимают мою грудь так, что я не могу дышать.
— Я не могу дать никаких обещаний, Бо, — сказала я, надевая брюки.
Он встал, оделся, а затем шагнул ко мне. Сжал губы, с трудом выдохнул через нос.
— Я собирался убедить тебя, что наша совместная жизнь в Дарлингтоне была бы прекрасна, но думаю, ты и так уже это знаешь. Я дам тебе пространство, Дакота, потому что это то, о чём ты просила. Но я никогда не перестану хотеть тебя. Никогда. И никогда – это обещание.
Он надел рубашку через голову и поцеловал меня в щёку, после чего ушёл.
∙ ГЛАВА 29 ∙
БО
Во вторник днём я приземлился в Детройте и арендовал машину, преследуя одну единственную цель.
Мне необходимо было увидеться с Дейзи.
Направляясь на юг к Линкольн-парку, я проехал мимо того места у дороги, где располагался бар, в котором однажды столкнулся с милой, провинциальной девушкой с очарованием уроженки Среднего Запада, имевшей в своём потерявшем надежду сердце слабое место по отношению ко мне. Заехав в ближайший местный цветочный магазинчик за букетом её любимых цветов, нарциссов, с тяжёлым сердцем я направился к ней.
Вдалеке показалась арка, украшенная завитушками, на которой металлическими буквами выложена надпись «Кладбище Рест-Хейвен».
Я не видел её, по крайней мере, два года, главным образом из-за того, что это действовало мне на нервы и поднимало всю грязь и мерзость, что затаилась в глубине моей души.
Остановившись на траве недалеко от гранитного надгробия с её именем и схватив маленький букет, я пошёл к нему по мягкой земле. Положил цветы у основания камня, на котором было выгравировано «любимой дочери» и больше ничего.
— Привет, Дейзи, — тихо сказал я, упершись руками на бёдра, и прищурился из-за солнца, бьющего прямо мне в глаза. Я представил себе её голубые глаза и маленькую ладошку в моей руке, и с нежностью вспомнил те одинокие, холодные ночи, когда она согревала меня, всегда поднимала мне настроение, когда я был подавлен, и отдавала всю себя без остатка. Казалось, она всегда знала, что мне нужно услышать, по крайней мере, вначале. Я сожалел лишь о том, что не мог полюбить её так, как она того заслуживала. — Я всегда вспоминаю о тебе в это время года. Хочу отдать дань памяти, вот, принёс тебе цветы. Извини, что не навещаю тебя чаще, но думаю, ты меня понимаешь. Ты всегда была очень терпелива и понимала меня. Наверное, больше, чем я заслуживал. В любом случае, это неважно.
Было глупо разговаривать с камнем, но ещё глупее было бы разговаривать с ней мысленно. Тёплый ветерок шелестел листьями могучего дуба, укрывшего тенью её последнее пристанище.
— Мне жаль, что я причинил тебе столько боли, Дейзи, — вздохнул я глубоко, вспомнив, как она в спешке покидала мой дом, чтобы вернуться домой. На следующее утро я позвонил ей и предложил поддержать, сколько потребуется, чтобы она смогла встать на ноги. Три года она жила в роскоши, и я не собирался оставить её ни с чем. Вскоре после этого она связалась с неправильными людьми, и выяснилось, что она использовала денежную помощь, чтобы поддержать свою новую зависимость – героиновую. — И мне жаль, что я не сказал тебе этого, когда ты была ещё рядом.