Страница 17 из 37
Бо попятился, подняв руки в воздух, хотя по выражению его лица мне стало понятно, что он не собирался так легко сдаваться. Я понятия не имела, как вернуть наше интервью в нужное русло и сможем ли мы прийти в себя после случившегося, поэтому, откашлявшись, отступила назад.
— Мне нужно подняться наверх и проверить почту. И позвонить моему продюсеру, — сказала я, обняв себя руками. — Я немного устала. Почему бы нам завтра не попробовать снова?
Бо пару секунд изучал меня, нахмурив брови и сжав рот в прямую линию, а потом глубоко вдохнул через нос. Я уже видела этот взгляд раньше, одним жарким летом в Кентукки, когда у его грузовика что-то случилось с двигателем. Он разобрал карбюратор и изучал его, пока не понял, как починить. И по прошествии всего лишь половины дня всё было собрано, и его грузовик снова заработал. Он смотрел на меня так же: как будто пытался понять. Я была сломанной деталью, и Бо был полон решимости собрать меня обратно. Чтобы заставить снова работать.
Я оставила его внизу, а сама направилась в свою гостевую комнату, которая вообще-то была старой спальней Айви. Обои в цветочек и постеры мальчиковых групп над узкой кроватью казались милыми и уютными, и, несмотря на то, что только что произошло, вызывали у меня тёплые, ностальгические чувства. Я цеплялась за этот комфорт, как за единственное, что у меня осталось.
Запрыгнув на кровать, в ту же секунду вытащила телефон и проверила электронную почту, ответив на некоторые письма и пометив остальные, чтобы разобраться с ними по возвращении домой. Несколько пропущенных сообщений от Харрисона заставили меня тут же ему перезвонить: за эти годы я узнала, как сильно он ненавидел ждать.
— Привет, — тихим голосом сказала я, когда он взял трубку при первом же гудке.
— Как у тебя дела? — спросил Харрисон. На заднем фоне было тихо, и я представила, как он сидит в своём любимом кожаном кресле в гостиной нашей квартиры с китайской едой на вынос, со своим iPad и газетой The Wall Street Journal, которую он до сих пор предпочитал читать в бумажном варианте. — Есть что-нибудь интересное?
— Дело движется довольно медленно, — мой голос опустился почти до шёпота. — Но к тому времени, как я уеду в среду, у меня будет всё необходимое.
— Хорошо. Может, ты приедешь домой пораньше? — его заявление было таким неожиданным, что я беззвучно рассмеялась при мысли, что, возможно, он по мне скучает.
Чудно.
— Постараюсь, — пообещала я, прекрасно зная, что Бо не позволит мне уехать раньше. Он не собирался отпускать меня так легко.
— Так непривычно не поехать с тобой вместе, — задумчиво произнёс он. Я услышала на заднем плане шелест бумаги. Харрисон всегда делал одновременно несколько дел. Получить его безраздельное внимание было роскошью, которую в браке мне не представилось возможности иметь.
— Поверь. Ты ничего не упустишь. Здесь тебе до смерти надоест.
По какой-то причине меня никогда не беспокоило, что Харрисон во время наших отношений никогда не посещал Дарлингтон. Хотя, стоило сказать в его защиту, что именно это я когда-то в нём и полюбила. Мне нравилось, что он не копался в моём прошлом – в той части меня, к которой он определённо не имел никакого отношения.
— Не стану тебя задерживать, — сказала я, взглянув на часы на стене. Было ещё рано ложиться спать, но это был долгий день. — Мне нужно подготовиться к завтрашнему дню.
— Спокойной ночи, Коко, — Харрисон произнёс моё имя с глубоким значением, как будто хотел напомнить, что я всё ещё была ею. Всё ещё была Коко.
Я положила телефон на прикроватную тумбочку, надела пижаму и поплелась по коридору в ванную умыться перед сном. В доме было тихо. Бо, скорее всего, сидел снаружи с Руби, всматриваясь в ночное небо.
Выглянув из окна в комнате Айви, я мельком увидела внизу Бо, раскачивающегося в кресле, его рука покоилась на голове Руби. Он почёсывал её за ушами, и ей это так нравилось, что она непроизвольно подёргивала лапой.
Мне часто представлялось, как, мы втроём: я, Бо и наша дочь – живём обычной спокойной жизнью в какой-то альтернативной вселенной. Мы счастливы. У нас старомодный дом, и мы зарабатываем ровно столько, чтобы хватило на жизнь. Мы уважаемые члены общества, неравнодушные и доброжелательные. Наша жизнь проста и наполнена счастливыми воспоминаниями и медленными, томными днями, которые сливались в долгие годы.
Когда-то я больше всего на свете хотела такой жизни с ним. Я хотела оставить Мабри. Хотела, чтобы Бо вернулся. Хотела вкусить все сладости жизни, не считаясь с тем, что мы превратились бы в молодых родителей, столкнувшихся с огромными трудностями и пытающихся всё наладить.
Вместо этого мой выбор ограничивался между тем, чтобы сводить концы с концами, став девятнадцатилетней матерью-одиночкой, или дать Мабри прекрасную жизнь, которую она заслуживала, с Сэмом и Ребеккой.
Я выключила стоящую рядом на прикроватной тумбочке лампу и забралась под одеяло, и тут из продуваемого сквозняками старого окна до меня донёсся еле слышный убаюкивающий голос Бо. Он всё ещё находился внизу, напевая какую-то старую мелодию, которую я слышала раньше. Это была не его песня, а старинная народная, которой его научил дедушка, когда Бо был совсем молодым.
Мои глаза защипало от непролитых слёз, которые я силилась прогнать.
Как человек, все мысли и чувства которого так неразрывно связаны с семьёй, мог по собственному желанию от неё отвернуться?
∙ ГЛАВА 15 ∙
БО
Прошлое
— Привет, ковбой, — эти два коротких слова привлекли моё внимание к весёлой блондинке-барменше, державшей бутылку виски и улыбавшейся мне самой широкой улыбкой, когда-либо виденной мной. — Может, тебе пора остановиться? Вернуться домой? Где ты живёшь?
Я нахмурился, прищурившись. Даже в пьяном оцепенении мне сразу стало понятно, что она была из тех хорошеньких крошек, с которыми одинокий парень мог приятно провести время.
— Где ты остановился на ночь? — спросила она. Гладкие светлые пряди упали ей на глаза, и она сдула их, резко выдохнув воздух. — Мы уже закрываемся.
Я глубоко вздохнул и сел прямо, как будто глоток свежего воздуха мог свести к нулю последствия последних нескольких часов возлияния. Оглядев тёмный бар, я не увидел ни одного из моих парней.
— Который час? — заплетающимся языком пробормотал я.
— Почти два часа ночи, — ответила она, потянулась к хрустальному стакану передо мной и отодвинула его, убрав за стойку и скрыв из виду. — Пора домой. Вызвать тебе такси?
— Не-е-е, мой автобус на другой стороне улицы, — сказал я.
— Ты живешь в автобусе? — засмеялась она. — Что-то вроде дома на колёсах?
— Гастрольный автобус.
— А! И какую музыку ты исполняешь? — Она сполоснула несколько стаканов и вытерла их насухо белым полотенцем. За её спиной другой бармен, мужчина с, по меньшей мере, сотней килограмм крепких мышц, закрыл кассовый аппарат.
— Ты не знаешь, кто я? — склонил я голову набок, оценивая и безуспешно пытаясь разглядеть на её лице хоть малейший намёк на блеф.
— Я не знаю, кто ты, ковбой, — снова засмеялась она. — Судя по тому, как ты одет, можно догадаться, что ты не из Детройта.
Ах, Детройт. Вот где я был этой ночью.
— Как тебя зовут? — спросил я.
Её полные губы растянулись в довольной улыбке.
— Дейзи. А тебя?
— Бо, — ответил я.
Любая другая девушка бросилась бы ко мне, лебезя, крича, притворяясь застенчивой, в общем, делая что угодно, только не высказывая искренних чувств. Но только не Дейзи. Она меня заинтриговала. И впервые за много лет она помогла на время выкинуть из моей головы все эти навязчивые мысли о Дакоте. Из-за не совсем ясного и затуманенного алкоголем сознания я не смог придумать повод пригласить её к себе в автобус, не выглядя при этом полным мудаком, поэтому кивнул ей и слез с барного стула.