Страница 14 из 37
Я никогда не хотела бросать Мабри.
— В любом случае, посмотри на нас с Сэмом, — рассмеялась Ребекка. — Мы не смогли бы сойти за её биологических родителей, как бы сильно ни старались.
Сэм захлопал светлыми и тонкими, как паутинка, ресницами, а Ребекка заправила свои медовые волосы за ухо, демонстрируя, как тёмные волосы и голубые глаза Мабри резко отличались от их черт.
— Похоже, ты ей действительно нравишься, — сказала Ребекка. — Никогда не видела, чтобы она раньше так тепло к кому-либо относилась. Как будто между вами установилась мгновенная связь.
— Правда? — спросила я, не в силах перестать улыбаться. И сморгнула слёзы от осознания того, что пропустила первые девять лет её жизни только из-за боязни столкнуться с одним из самых мрачных моментов своей жизни. — Она пригласила меня на её день рождения.
— Да? — засмеялся Сэм. — Ты должна пойти. Мы будем только рады.
— Я слышала, Бо вернулся в город, — Ребекка подставила под кран дуршлаг, полный очищенного, нарезанного картофеля, а потом бросила его в кастрюлю с кипящей водой, стоящую на плите. Её слова были произнесены с бо́льшим значением, чем она хотела, но я точно знала, на что она намекала.
— Знаю, — сказала я. — Он оставляет музыкальную карьеру. А я приехала в город взять у него интервью.
— Сэм, не пора ли разжечь гриль? — весело спросила Ребекка, отправляя Сэма на улицу с тарелкой маринованной курицы, которую достала из холодильника. В ту же секунду, как он ушёл, она повернулась ко мне, и её лицо стало таким серьёзным, каким я не видела его раньше. — Он знает?
— Кто?
— Бо. Он знает о Мабри?
Закусив губу, я прислонилась к мраморному острову и обхватила голову руками.
— Нет.
— Ты должна сказать ему, — умоляли меня ореховые глаза Ребекки, глаза отчаявшейся матери, которая боится, что весь её мир рухнет.
— Я скажу ему, когда придёт время. Тебе не о чем беспокоиться. Обещаю, — заверила я её.
— Откуда ты знаешь? — прошептала Ребекка, поднося пальцы к губам и обводя их. — Что, если он?..
— Не будет. Я его знаю. Он не такой, — солгала я. Ведь я его больше не знала. Не знала, что он скажет, сделает, подумает или почувствует, когда я сброшу на него такую бомбу. Всё, что я помнила, это то, как он отреагировал много лет назад, и это было холодное, жёсткое молчание.
∙ ГЛАВА 12 ∙
КОКО
Прошлое
Сидя, по правде говоря, на самом неудобном деревянном стуле в мире, я слушала, как мой преподаватель по связям и коммуникациям монотонно бубнит об американских диалектах в популярной медиакультуре. Пока мои мысли в тот ветреный октябрьский день где-то блуждали, мне вдруг пришло в голову, что у меня с августа не было месячных. Погружённая в домашние задания, занятия и социальные обязательства, я совсем об этом забыла.
На следующий день я сидела в смотровом кабинете местного центра ведения беременности, где медсестра задала мне несколько вопросов, дала пописать в баночку для анализов, а затем проводила в тёмную комнату. Я ждала в одиночестве, пока узист не вкатил аппарат УЗИ и не начал как бы между прочим нашёптывать мне, что, возможно, ещё есть время что-то решить с моей «маленькой проблемой».
Покинув клинику, в ту же секунду с еле сдерживаемым беспокойством я начала снова и снова набирать онемевшими пальцами номер Бо. Он ни разу не ответил. А позже той ночью мне позвонил кто-то из его команды и сказал, что он не может ответить на мой звонок. В отчаянном состоянии, плохо соображая, я выпалила свое сообщение: «Скажи ему, что я беременна!»
Человек на другом конце провода встретил моё сообщение молчанием, а потом выдохнул:
— Да, хорошо. Я сообщу ему важные новости.
Мужчина, как последний мудак, сразу же отключился, и я стала ждать, когда Бо мне перезвонит. Прошло двадцать четыре часа, затем сорок восемь. Потом неделя. Две. Месяц спустя я попыталась позвонить ему снова, но телефон был отключён.
В последней отчаянной попытке связаться с ним я позвонила домой его родителям на случай, если он вдруг вернётся туда на День Благодарения, но, к моему разочарованию, ответила его мать.
— Как дела в университете, Дакота? — спросила Сибил голосом, звучащим так же естественно, как и трёхдолларовая купюра.
— Хорошо, — ответила я, изо всех сил стараясь скрыть горечь по отношению к Бо, которая по неосторожности прорывалась в моём тоне. — Ты не знаешь, как мне связаться с Бо?
Сибил помолчала.
— Он всё ещё на гастролях. Думаю, на этой неделе он в Оклахоме, держит путь в глубь Техаса. Мы не можем связаться с ним несколько недель. Он не отвечает на звонки.
Её слова плюс неизвестность и мои бушующие из-за беременности гормоны вызвали у меня чувство, будто кто-то сжимает мою голову тисками.
— Это действительно важно. Как мне с ним связаться?
— Если он объявится, я попрошу его позвонить тебе, — сказала она, хотя её обещание меня нисколько не убедило.
Несколько месяцев я ждала звонка, который так и не раздался.
В феврале следующего года я сидела в гостиной у Сэма и Ребекки в Лексингтоне. Сэм проходил обучение в мединституте в Великобритании, а Ребекка вскоре после того, как я узнала о своём положении, стала моей опорой.
— Сегодня вручают «Грэмми», — сказала Ребекка, протягивая мне большую миску приготовленного в микроволновке попкорна. Я положила её на живот, который в последние месяцы стало удобно использовать как подставку. Она переключила телевизор на канал, транслирующий церемонию награждения, и села рядом со мной, накрыв мои босые ноги пушистым пледом.
После того как пара кантри-певцов в возрасте, стоящих у микрофона, что-то объявила, толпа просто обезумела.
— Подожди, что они сказали? — спросила я. — Сделай погромче.
— Они только что представили Бо Мэйсона, — Ребекка казалась не такой шокированной, как я. Насколько мне было известно, его выступления не показывали по крупным телеканалам. То, что он появился в прайм-тайм словно тонна кирпичей свалилось мне на голову.
Поднялся чёрный занавес, и я увидела отца моего ребенка с гитарой через плечо и группой из шести музыкантов – кучей незнакомцев, которые изо дня в день проводили с ним время.
— Добрый вечер, — протянул он, понизив голос, и его акцент стал немного более ярко выражен, чем раньше. Его губы широко и беззаботно раскрывались, когда он бренчал на гитаре, заставляя толпу реветь. Бо был в центре внимания, чувствовал себя на своём месте, и, чёрт возьми, он хорошо смотрелся на сцене.
Электрические токи бодрящего возбуждения и кипящей ярости пробежали вверх и вниз по моим рукам, и моё сердце опустилось в укрытые пледом пятки, а в горле застрял комок.
— Я, что, с луны свалилась?! — Я взяла миску с попкорном и поставила её на стол. — Когда это случилось?
Ребекка бросила на меня загнанный взгляд.
— Ты правда за ним не следишь?
— Нет, ну, я заходила на его веб-сайт, чтобы узнать, куда он направляется в туры. Если он когда-нибудь приедет в город, мне бы хотелось с ним увидеться, — сказала я, погладив живот. Я представляла, как бегу за кулисы и демонстрирую ему своё состояние. Может быть, ему нужно было увидеть это лично, чтобы высунуть гигантскую палку из своей прославленной задницы. — Но я не знала, что он стал таким известным.
— Я слышала, что его пригласили быть наставником кантри-певцов в каком-то реалити-шоу, — сказала она, бросив на меня недоверчивый взгляд. — Пару недель назад он был на ток-шоу «Сегодня вечером». Ты, правда, ничего об этом не знала?
— Сейчас я пытаюсь сосредоточиться на других вещах, — сказала я, забыв добавить, что думаю о нём каждую секунду каждого дня. Скрестив руки на животе и откинувшись на спинку дивана, я наблюдала, как Бо со своей группой исполнил какую-то жизнерадостную, оптимистичную песню, потряс своей задницей в обтягивающих джинсах и закончил номер фирменной улыбкой с ямочками.