Страница 2 из 117
— Русик, ну ты чего?
Подруга метнулась к своему столу, разгребая там завалы и вытаскивая небольшую пачку влажных салфеток. Удовлетворенно кивнув, она подбежала обратно, протягивая парочку мне и указывая на щеки. Да уж, скорее всего выгляжу сейчас как опухшая с пьянки панда. Ну и ладно! Не перед кем тут красоваться.
— Свет, что мне теперь делать-то? — снова совсем не женственно захныкала, отталкивая ее руку с салфетками.
— Идти домой и успокаивайся! — мудро посоветовала та. — Купи себе любимое мороженое или тортик, посмотри телевизор. А завтра со свежими мозгами пойдешь искать новую работу.
— Ага, а эта скотина так и будет спокойно себе сидеть, не испытывая ни малейших угрызений совести, что меня уволил и подставил?
Почему-то этот факт был самый обидный и никак не желал укладываться в голове, а мое обостренное чувство справедливости бесновалось и кричало, что нельзя спускать подобное безобразие с рук.
— Знаешь, что? — последний раз всхлипнув, твердо произнесла я: — а ты права!
Светка радостно закивала, радуясь, что ее отчаявшаяся подруга не побежит творить глупостей. А я сжала кулаки, прибавляя себе решимости подобным жестом, и резво вскочила:
— Это и правда все ерунда!
— Вот именно!
— Неважно, ведь жизнь не кончилась!
— Правильно!
— И все у меня будет хорошо!
— Непременно!
— И я найду новую прекрасную работу!
— Конечно, ты же умница!
— Естественно! Но перед уходом, скажу этому… нехорошему человеку, что я о нем думаю!
Светка осеклась, не сразу осознавая, что я только что сказала, а потом испугалась.
— Стой! — завопила она, резко хватая за локоть, когда я уже навострилась в сторону кабинета босса. — Стой! Куда?!
— К нему! — твердо рявкнула, пытаясь вырвать собственную конечность из цепких пальчиков подруги. — Раз никто больше не может сделать этого, то я выскажу все, что думаю!
— Уж лучше порчу! — отчаянно пискнула девушка, безуспешно пытаясь удержать меня. — Так меньше шансов, что тебя прибьют!
— А мне бояться нечего! — гордо подняла опухшее от слез лицо к потолку. — Зато совесть чиста будет!
Я ловко дернулась и все-таки вырвалась из захвата Светки, стрелой устремляясь к двери кабинета с надписью «Нотариус Костров В.В.» и чувствуя совсем не свойственную мне, бурлящую в крови ярость…
Вы знаете, что такое волчий билет? Это крайне неприятная штука, когда тебя выпирают с предыдущего места упорного труда на благо Родины, без возможности устроиться на другое ему подобное.
В кабинет к Кострову В.В. я все-таки попала, все, что думаю о нем — высказала, а блестящую от пота лысину даже полила свежезаваренным кофе. Дымившаяся в кружке жидкость с шипением расплескалась по макушке босса, оставляя после себя малиновый цвет кожи. Начальнику, видимо, такое сердечное прощание от несправедливо уволенной сотрудницы не понравилось, и он, противно повизгивая и напоминая свинью на заклании, полез драться в ответ. Вот только его пухленькое и низенькое тельце было слишком уж неграциозным, из-за чего Василий Валерьевич и проиграл схватку куда более ловкой мне. Под испуганные причитания влетевшей за мной в кабинет Светланы, я настучала по уже красному темечку босса захваченными с его стола документами и гордо написала ярким синим маркером на недавно поклеенных светло-бежевых обоях обидное — «Лжец!» Нагрянувшая на разборки охрана, немного погоготала над собственным работодателем, лицо которого отливало насыщенным красным цветом, а сам он почти дымился от стыда и ярости, и под белы рученьки вышвырнула меня на улицу, похлопав на прощанье по плечу и пожелав удачи.
Закончился этот неприятнейший скандал тем, что Василий Валерьевич погрозился заявить на меня в полицию, но в итоге все же не стал, видимо, стыдясь подробностей данного инцидента. Зато теперь ни одна уважающая себя контора города на пушечный выстрел не подпускала меня к своим обителям, заявляя, что я не компетентна и положительных рекомендаций с прошлой работы не имею.
Как следствие этого, Лесницкая Руслана Анатольевна, я то есть, злая как тысяча чертей, сейчас грузила собственные вещи в старенькие жигули, с гордой надписью «Спасибо, что живой» на заднем стекле. Причиной этому служило никак не жгучее чувство стыда или раскаяния, а вполне весомый аргумент выселение из съемной квартиры. Денег, чтобы оставаться там дальше у меня уже не хватало, а хозяйка, старая злющая старуха, смахивающая на Кикимору, заявила, что нищих в доме не потерпит. Доводы, что я непременно устроюсь на работу, нужно только немного подождать, на нее абсолютно не действовали. В ответ на любые аргументы она презрительно сплевывала из беззубого рта и показывала обидный кукиш, настаивая, чтобы я убиралась.
Убираться мне было особо некуда, кроме родного, но такого далекого Владивостока. Однако найденное во время сбора вещей завещание, про которое я давно позабыла, подарило мне мизерную надежду, что я все-таки могу не ехать обратно домой на другой конец нашей необъятной страны.
Светочка, которой я утром позвонила в слезах, сетуя на противную старую деву, лишающую меня жилища, уже спустя час прибежала на зов и сейчас растерянно металась от подъезда к багажнику, помогая грузить вещи. Любимая подруга от моей идеи была далеко не в восторге и уже битых полчаса пыталась убедить в своей правоте.