Страница 233 из 235
Борзеевич победой был ошеломлен не меньше Маньки, рассматривая и подсчитывая через чердачное окно трупы оборотней, которые странным образом начали исчезать, погружаясь в землю, как в трясину болота.
— Это… Чего это они? — Манька с удивлением наблюдала за тем, что творится внизу.
— Навоз, он и на Черном Земноморье навоз! — ответил Дьявол, брезгливо поморщившись.
Изба горела, потушить пламя, поддерживаемое неугасимым древком, не удавалось — чтобы не сгореть, пришлось выйти наружу и ползком разыскать стрелу. Полнолуние еще не наступило, и звери были в образе человека. Как человек, оборотень имел немногим больше, чем она — решили рискнуть. Сидеть в избе, поджариваясь, не хватало никакого терпения. Привычной в последнее время к огню Маньке еще ничего, а Борзеевич начал терять и терпение, и сознание, худея на глазах от потери жидкости. Кожа у него стала желтая и сухая, как пергамент, того и гляди начнет шелушиться.
Стрелу долго высматривали с крыши. Она лежала недалеко от дверей, не доставая земли. Может, поэтому неугасимое древко не слышало ни избу, ни Дьявола. Попробовали выйти через дверь, но тут же отказались от этой мысли. Даже маленькая щель вызвала на себя такой шквал огня, которого не ожидал никто. Избы оставались не только под присмотром, но и под прицелом.
Вспомнили про выход через подвал.
Манька нырнула вниз и вынырнула со стороны реки, проползла по земле, повалявшись в грязи для камуфляжа, ползком обогнула избу, достала стрелу и вернулась тем же путем. Хворост на всякий случай быстро затушили водой, чтобы разжечь на следующий день, если оборотни повторят попытку взять избы штурмом, прием оказался действенным. Проверили двери. Двери обеих изб были основательно изрублены, но древесина уже затягивала шрамы.
— Они столько долбились и не смогли прорубить? — рассматривая рубцы в досках, поразилась Манька.
— Это не простые избы, — ответил Дьявол загадочно. — Сколько берут из земли, знаешь? А там железо, там разные металлы, которые топора тверже. Древесина у избы крепкая. Что ж я, врать буду? У нее гарантия на тысячи лет!
Дьявол полил двери живой водой из бочки: живая вода действовала на избы так же, как на Маньку. Через какое-то время на дверях не осталось ни одного рубца.
Борзеевича в воду погрузили на четверть часа, а когда он пришел в себя, дружным строем отправились к столу и поели, по очереди сходили в баню, смывая с себя остатки крови, копоти и усталость. Манька помылась быстро, другое дело Дьявол и Борзеевич...
На этот раз, впервые за все время, Дьявол, выбрав самые большие махровые полотенца, тоже пошел в баню, составив компанию Борзеевичу. Оба вернулись усталые и разморенные. Мылись они долго, Манька успела еще раз перечитать подарок Борзеевича от корки до корки, изредка заглядывая в кристалл, который уже принадлежал ему. Чудесный камень-кристалл умел повторить все мысли, которых даже в голове не было. Она всласть полюбовалась красавицами и чудовищами, замками и неведомыми зверями.
На ночь Дьявол оставил их одних, отправившись устрашать человека и нечисть самым предсказуемым образом: где поставит стеной волну, где шуганет вулканом, где пронесется смерчем, вздымаясь от земли к небу, или благословит горячую точку…
Манька проснулась, когда луна взошла на небосклоне. Дьявол умел разбудить ее из далека. На этот раз он ее не пнул, а крикнул прямо в ухо:
— Оборотней проспите! Подъем!
Оборотни-звери Маньку уже не пугали. До крыши чердака им не допрыгнуть, в другом месте в избу не пролезть. Зеркало выставили, но улов был не таким большим, как в предыдущие ночи. Оборотни избы обходили стороной.
Но странное дело, сами они будто стали закадычными друзьями луны, выползая и воя на ночное светило. Некоторым из них во чтобы-то не стало приспичило спариваться, и они очередью ставали к сучке, обрабатывая именитое место языком, будто не замечая, что по ним палят и валят одного за другим. Даже радовались, что конкурентов осталось меньше, и очередь движется быстрее.
И уж тут Манька собирала урожай, пока не устали руки, а Борзеевич потерянно переходил от одного оконца к другому и пытался понять, каким местом оборотни думают. Манька уже ничему не удивлялась, понимая, что природа и у оборотней брала свое, но и она испытала те же чувства, что были у Борзеевича, когда луна скрылась за горизонтом, показался край солнца, а оборотни продолжали охранять место возле самки, не собираясь трансформироваться назад в людей.
— Так, надо звать Дьявола, — она судорожно сглотнула слюну, понимая, что с оборотнями происходит нечто необыкновенное.
— Я понял, — сказал Борзеевич, — это им человека в уме убрали… Избы и неугасимое поленье дерево, но как?
— Может, живая вода? — не отрываясь от совокупляющихся оборотней, предположила Манька.
— Ой, не знаю, но думаю, лучше добивать их, чем звать Дьявола. По головке он нас не погладит! Не забыла, тут скоро снова будет жарко? Сюда из столицы летят. Отче сказал, что у них боевые головки, которыми нас превратят в древесно-мясное месиво.
Манька одумалась. Выпила живой воды. И поразмяв пальцы, принялась вычищать землю от скверны.
Последних оборотней добивали по замыслу Дьявола прицельными одиночными выстрелами, выискивая на таких расстояниях, о которых раньше не подумали бы. Как дикие звери, оборотни надеялись на лес и на стволы, но стрела умела искать себе дорогу. Манька научилась чувствовать оборотней вокруг себя на необъятном расстоянии, и где бы они не находились в благодатной земле, могла их достать.