Демонстрация силы

Не то чтобы он очень любил Борте. Эта милая пухлая девчушка была скорее его талисманом или другом. С ней было хорошо посидеть вечерами, глядя на звезды. Да и матери их почти забыли о помолвке. Важно другое. Приданое Борте – роскошная соболья шуба. Даже всю жизнь работая батраком, такую не купишь.

Тэмуджин знал, что побратим его погибшего отца, Тогорил, хан могущественного степного племени кераитов, тщеславен. Тщеславен настолько, что столь роскошный подарок сможет изменить его отношение к Тэмуджину. Сделать Тэмуджина главным приближенным к этому маленькому «двору». Дальнейший план прост: имея под началом столь мощную поддержку, Тэмуджин рассчитывал привлечь дружинников из феодальной знати, нукеров. А с их помощью легко совершать набеги на ближайшие села. На это Тэмуджин тоже разработал свою концепцию – вместо того чтобы убивать и насиловать, он хотел лишь изымать ценное и предлагать оставшимся без нажитого людям службу в его мини-армии. И участие в дележке добычи тоже! Провернув такую комбинацию раз десять, можно значительно увеличить количество войска. Причем войско это будет неудержимо стремиться к новым победам, оно будет богатеть вместе с ним, согласно разработанной стратегии. Потом можно начать «работу» с близлежащими городами и даже странами. Получится ли? Тэмуджин был уверен – обязательно получится. А как же иначе, ведь ему очень нужно золото.

Девять туменов, в каждом из которых по десять тысяч воинов, медленно двигаются вперед. Он смотрит на колышущееся людское море у своих ног. Ему скоро шестьдесят; с момента свадьбы с Борте минуло тридцать девять лет. Сейчас он отдаст приказ об атаке, и последние силы Поднебесной империи падут. Мир будет покорен. Стоило ли оно того? Нет ответа. Он стирал государства с лица земли, оставляя за собой прах и пепел. Стоило ли оно того?

– Отец… – обратился к нему младший сын, Толуй.

– Раздавите их.

Океан конницы покрывается волнами и движется вперед – на жалкую (двадцать тысяч, не больше) армию противника. С места, где разбит шатер, не видно подробностей, но запах крови чувствуется даже здесь. Через час все кончено, Рубикон перейден. Старшие – Джучи, Чагатай и Угэдей, а также Толуй, управятся с остатками былой славы китайского народа.

Кешиктен, личный стражник, подносит ему воду. Прохладную. Этой свежести ему последнее время не хватает. Он не может уснуть, долгими ночами ворочаясь с боку на бок – мысли роятся в голове, наползают одна на другую и расцветают замысловатыми цветными всполохами, похожими на мыльные пузыри. Он и сам уже давно стал этими всполохами. Внезапно он вспоминает свою молодость. Что-то чистое и свежее. Когда его еще называли Тэмуджином. Это ощущение было там. Сейчас кажется, будто он смотрит на мир через мутное стекло. И даже на миг не может почувствовать его так, как раньше. Зато сейчас у него есть все золото мира. Стоило ли оно того? Чингисхан не знает ответа.

Нижняя Чакра

(2020)

Кабинет Кристины располагался на первом этаже жилого дома недалеко от метро «Курская». Кто-то выкупил две квартиры, объединил их, сделал отдельное крыльцо-вход со двора и повесил скромную зеленую табличку «Медицинский центр». Более ничего на дверях написано не было, если не считать распечатанного на принтере листка «Надевайте бахилы!».

Больше всего меня смущают эти бахилы. И надевать их неудобно в узких тамбурах, и рвутся они часто, и снимать – морока, обязательно руки испачкаешь (электризуются, прилипают к ладоням). Причем сто раз видел, как сам медицинский персонал выходит из машин и идет внутрь без всяких бахил, даже сменной обувью не пользуется. Такое чувство, что бахилы – это не средство гигиены (и даже не экономия на уборке), а знаки отличия врача и пациента.

Пока я ютился между входной и второй дверью и надевал эти синие целлофановые мешочки на свои Prada, меня чуть не сбил с ног выходящий из дверей субъект. Огромный, ростом ну если не под два метра, то сто девяносто пять как минимум, он был одет в синюю, облегающую тело футболку, черные джинсы и ярко-красные сапоги-казаки. Торс его и руки переливались мускулами, громила явно не вылезал из тренажерного зала; талия была тонкой, просто осиной. Стрижка коротким ежиком, закрученные наверх усы, как у Сальвадора Дали. Глаз его я не увидел, их закрывали черные очки, а вот каучуковый шнурок на шее с серебряным черепом сразу отпечатался в памяти. Тем более что в черепушку были вставлены два рубина, в тон к его сапогам. Ну просто в кино сниматься!

Внутри, в узком коридорчике приемной, сидело, наверное, человек пятнадцать, а следом за мной зашли еще двое страждущих. Некоторые, видимо особо нетерпеливые или те, чья очередь подходила, столпились у стола охранника. Этот мрачный и суровый тучный человек собирал у всех новоприбывших паспорта, записывал что-то себе в тетрадь и непрестанно повторял: «Кристина Владимировна без предварительной записи не принимает! Вам на какую дату назначено?» Посетители шуршали что-то вполголоса, типа: «Вот наконец начала работать по записи, а последние два года общалась только со своими постоянниками». Радоваться этому или огорчаться, я так и не понял. С одной стороны, ажиотаж свидетельствует о том, что целительница работает эффективно, с другой – если раньше она работала только с постоянными пациентами, а теперь принимает всех подряд, не является ли это признаком деградации ее бизнеса? Ну да ладно, раз уже пришел…

– Проходите, – буркнул охранник и отложил мой паспорт в сторону.

– Как это? – почти закричал худой и длинный дедушка, сидящий в очереди. – Я уже три с половиной часа жду, запись была на два часа… Почему он сейчас?

– Тихо, тихо. Его сейчас Кристина Владимировна велела пропустить. Кто ждать не хочет – пожалуйста, никого не держим.

Ловя на себе косые взгляды, я протиснулся во второй предбанник – в нем стоял куда более удобный кожаный диван и красивый стеллаж с книгами по магии, парапсихологии, каббале и прочим оккультным наукам.

– Заходите, Майкл Борисович!

Я открыл тяжелую дверь кабинета и вошел. Убранство было весьма качественным: впечатляющий стеклянный стол, словно сошедший с фото лучших интерьеров, модное кресло. С этим всем контрастировал большой ортопедический матрас – он располагался прямо на полу в левой части кабинета. Сама Кристина Владимировна выглядела как кукла – лет тридцати, худая брюнетка с очень короткой стрижкой. Она была одета во все черное – тонкая водолазка не скрывала торчащих сосков груди-единички, на шее белела тонкая нитка жемчуга. На левой руке, конечно, Rolex Submariner. Лицо? Оно было симпатичным, с острыми чертами и тонкими губами. Карие глаза смотрели прямо, словно прожигали взглядом – из-за них Кристину нельзя было назвать красавицей. Уж больно тяжеловесным казался ее взор.

– Раздевайтесь, пожалуйста. Рада знакомству.

Голос у Станон был низкий, с хрипотцой.

– Я… У меня кататимная амнезия, помню мелкие события последних лет, а основные – не помню.

– И прекрасно. Раздевайтесь. Сначала внешний осмотр, а потом перейдем уже к другим, более тонким телам. Вы мой сайт читали? Начнем, так сказать, с самого плотного и осязаемого объекта.

Я разделся до трусов и сложил вещи на кресло.

– Плавки, пожалуйста, тоже снимайте. Не стесняйтесь, я же доктор. – Она постелила на матрас одноразовую пеленку. – Ложитесь на живот.

Такой странный подход к решению душевных проблем меня удивил, но делать было нечего.

– Хорошо, – проговорила Станон, и я услышал ее дыхание. Она села на матрас позади меня. – Майкл, сколько окон было в вашей квартире, когда вы были маленьким?

– Три окна вроде. Все выходили во двор.

– Хорошо. А когда вы считаете окна, вы внутри дома или снаружи?

– Внутри.

– Пробуйте вспомнить животное, увидев которое в детстве вы испытали самые светлые чувства.

– Наверное, птенцы стрижа… Гнездо с ними.

– Прекрасно, – она начала поглаживать мне спину кончиками пальцев – и через какое-то время скользнула ими ниже.