Зло

— Айзек Райберг. Вторая степень доступа.

Панель моргнула зелёным, и стена уехала в сторону, оголив обширный постамент. Четыре комплекта интеллектуальной брони ждали момента, когда их наденут. Довершали арсенал отряда два импульсника, доставшиеся Кохитсуджи с Киллианом, плазмомет, размещенный на рукаве брони адмирала и странного вида орудие, нашедшее себя в руках Айзека.

— Обшивку этой дрянью не пробей, — Оно бросил взгляд на оружие Эпоса и качнул головой.

— Как — нибудь уж, — белесая дымка обволокла торс Райберга и наконец позволила смотреть на него, не отводя взгляда. Над рукой Эпоса вспыхнула мини карта станции, где красным маркером было обозначено местоположение группы.

— Где корвет?

Оно указал пальцем точку на карте, тут же вспыхнувшую золотым цветом. Эпос передал план действий все членам отряда. До посадочной платформы было три уровня.

— Кронидом бы прорезать, — Киллиан бросил эту фразу, вспомнив способ, которым они пробили себе дорогу на дредноуте.

— Ага, конечно. Смотрите, у нас тут великий стратег обнаружился, — Эпос выписал Сивару затрещину. — Мы не на территории врага. Люди могут пострадать… Будет мне потом ещё лекции о гуманизме читать.

Айзек прочертил маршрут, и отряд двинулся в путь. Серые псевдопластик и металл стен перемежались с прогалами дверей и коридоров. Везде картина была схожей: женщины отвоевывали свою родину, не заботясь о том, что эта власть, возможно, продлится пару часов и сменится смертью от рук чужих. Символ фурий — три крайних пальца поднесенной к голове руки — заполонил стены, а огонь борьбы — их сердца. Не раз и не два на пути отряда встречались стихийные собрания, неизменным центром которых была перекладина, найденная на потолке. Через каждую из них была перекинута веревка. В каждой петле висел человек. Некоторые еще дергались, только собираясь испустить дух. Синие лица дрожали. Налитые кровью глаза вылезали из орбит. Киллиан вздрогнул, ощутив странное дежавю, таким отчётливым и таким ясным оно было. Он будто бы уже проходил этой дорогой, будто бы видел бесконечную вереницу виселиц с мерно раскачивающимися на них телами.

— Через сто метров — двухуровневый зал, нам нужно спуститься на первый этаж. Останется два коридора, — Айзек коротко бросил команду и выбежал вперед. Вереница разветвляющихся коридоров вылилась в одинокий туннель, оканчивающийся массивной дверью. За ней начиналась зона таможенного контроля и область доков. Именно там четверку в интеллектуальной броне могли ждать первые трудности. Трудности решили не тянуть с появлением и огромным сгустком плазмы обозначили свое присутствие — до входа в зал оставалось каких — то двадцать метров, когда ионизированный газ легко прошил десятисантиметровую дверь и черной огариной вцепился в бетонный потолок тоннеля прямо перед бегущими. Впереди бушевало сражение. Именно оттуда доносился странный звук, так похожий на работу отбойного молотка. Именно здесь люди смогли застопорить продвижение штурмовиков кордов.

Пригнувшись, Айзек прошел вперед и попытался активировать дверь, прожженную плазмой ровно по центру. Механизм открытия натужно заскрипел, но не смог выполнить свою функцию. Сгусток плазмы расплавил металл обшивки, заблокировав проход. Эпос подкрался ближе к двери, заблаговременно активировав генератор силового поля и извлёк из наспинного отсека крошечный шар. Почти незаметная в громоздких наручах интеллектуальной брони сфера была тут же пущена в ход. Миниатюрный дрон поднялся в воздух и направился в огарину, оставленную ионизированным газом. У отряда появился обзор.

Панорама зала, передаваемая миниатюрным устройством слежения, отобразилась на лицевых щитках членов отряда. Второй этаж зала, представлявший собой крохотную полоску прохода, которая окольцовывала огромную нишу в центре помещения, был почти не вовлечён в сражение. Лишь в крайних точках верхнего яруса, расположенных по правую и левую руку от коридора, в котором находился отряд, разместилось по одной огневой позиции. Двое кордов, скрытые слабо мерцающим силовым полем — с одной стороны, и импровизированный дот тардумов — с другой.

— Внизу база «безмозглых». Это они задержали букашек, — и без этой ремарки Эпоса расклад развернувшегося внутри зала сражения был хорошо виден на обзорных экранах группы. С десяток кордов усердно утюжили позиции тардумов, которые укрылись за силовыми установками и пластинами брони. «Безмозглые» огрызались залпами лучевиков и плазмометов. Установился временный паритет, от которого страдала лишь отделка помещения — плазма и когерентное излучение не просто поглощались силовыми полями, а чаще всего перенаправлялись рикошетом. Почти весь зал, за исключением позиций противников, почернел от бушевавших в нем энергий. Именно через это пекло и предстояло пройти укрывшейся в коридоре четверке.

— Обходного пути нет? — Харуки первым нарушил молчание.

— Слишком долго. Если они ещё не захватили док с твоим кораблем, то скоро до него доберутся. Нужно идти здесь.

— Ну да, попросим краснорожих с букашками остановиться и перекурить. «Эй, парни, отдохните минутку, нам пройти нужно.»

— Я думаю, им придется это сделать, — Эпос извлёк из чрева брони еще пару объектов, без лишних слов объясняя суть плана. Антрацитовые цилиндры свето — шумовых гранат говорили сам за себя.

— На счёт три, Харон, высаживай дверь, я бросаю гранату, а вы вперёд, — Эпос махнул в сторону Киллиана и Кохитсуджи, отходя от двери. Сивар недоверчиво покосился на девушку и приготовился бежать. Он не думал и не сомневался. Раньше о мог бы решить, что это бесчестно — оставлять людей, пусть даже тардумов, самих разбираться с кордами. Он захотел бы помочь. Захотел бы попытаться отбить пояс Дита у чужих. Но то было раньше. То был другой Киллиан. Киллиан, который совсем недавно умер на черных простынях снятого номера. Не состоявшийся выстрел себе в висок и слова Айзека надломили его. Оборвали его связь с прошлым. Вновь обретя истинную память, он не смог выдержать ее веса и сломался, принимая правила игры. Мир юношеских грез сгинул, забрав с собой старого Киллиана Сивара. В нескольких десятках метров от сражения стоял уже совсем другой человек. Человек своего времени, который понимал, что их вмешательство в ход боя может ровным счётом ничего не изменить, а потеря Джуда обернется тысячами новых смертей. Что такое жизнь нескольких тардумов в сравнении с этим? "Цель оправдывает средства," — слова Таэра становились пророческими. Киллиан начинал понимать, что флегиец был прав. Отсчёт Эпоса оборвал ход его мыслей.

— Три… Два… Один.

Харуки вскинул руку, и сгустки плазмы проторили «Регулам» дорогу, прожигая толстый метал, как лист бумаги. Путь был открыт.

— Вперёд, — Айзек махнул рукой, и Киллиан с Кохитсуджи бросились ко входу. Следом, обгоняя пару комплектов брони, полетела граната, подгоняемая зычным окриком Эпоса. Подбегая к самому краю парапета, которым кромка второго этажа отделялась от прогала в центре зала, до Киллиана дошел смысл брошенной Райбергом фразы. Окрик был обращён к нему.

— Поглощение, идиот!

Он совсем забыл снизить чувствительность звуковых и визуальных сенсоров. Уже прыгнув вниз, в момент короткого полета к первому этажу, мемор начал отдавать лихорадочные команды броне, но было уже поздно. Граната долетела до пола и разорвалась, породив белый шум. За короткое мгновение пока автоматика брони сама не среагировала на внешние раздражители, вспышка гранаты смогла окутать сознание Киллиана непроницаемым белым саваном… Он не видел и не слышал. Он лишь чувствовал. Чувствовал боль. Это был похоже на декомпрессию, которую он пережил в кабинете Кор, он, Галлера, только без экстремальных последствий для организма. Он не чувствовал полосок крови на своих ушах, не чувствовал, что глаза его хотят разорваться. Он ощущал эту вспышку уколом тысячи игл, впившихся в его мозг. Следом за болью пришел удар — Киллиан все — таки долетел до пола. Ослепший, потерявший слух, он попытался встать, на боль бросила его на пол, приказав лежать. Белая пелена не желала расступаться, продолжая жалить дезориентированное сознание мемора, пока что — то не кольнуло его в руку. К тысяче ментальных игл, терзавших его разум, добавилась ещё одна — реальная. Он почувствовал, как в месте укола занимается спасительный пожар инъекции. Броня была сообразительнее человека и, не дожидаясь команды, начала колдовать над контуженым сознанием. Жаль, что она сама не могла вывести его из зала, где вот — вот должен был возобновиться бой. Это пришлось сделать кому — то другому. Киллиан почувствовал, что его тащат. Ощущение, что это уже когда — то с ним случалось, накрыло Сивара с головой. Его обессиленно тело куда — то тащили, а он не мог пошевелить даже пальцем. Проверка, устроенная мемору Айзеком на Топазе, встала у него перед глазами. Казалось, что стоит его зрению вернуться, и он увидит перед собой довольную морду корда.