Убийство по расписанию

– А общение? Что вы всё один, да один? Жалко мне вас. И её жалко.

– Общения мне и на работе хватает. Да и вообще, мне вас хватает. Один Ванька чего стоит. А потом, ты не переживай по этому поводу. Мы договорились, что приедет она в Питер. Ещё встретимся.

Так с разговорами они подошли к скверу, обошли вокруг скамейки, на которой нашли первую жертву.

– Что сейчас можно сказать? Ничего. Четыре месяца прошло. Надо вызвать свидетельницу, которая нашла эту девушку, – предложил Иван.

– Вот с этого и начни. Бывает, что время пройдёт и всплывает в памяти какой-то важный факт или наоборот мелочь, которая сразу не заметна, – задумчиво добавила Марта, – да, и схемку подъезда набросай. Он же не на руках её тащил до скамейки.

– Гулять, да гулять бы по такой погоде. Да что-то аппетит разыгрался. Вы как? – сделал предложение Коршунов, – сентябрь дождём закончился, а сегодня выдался какой просвет, в кабинет не хочется даже возвращаться.

– Я бы с удовольствием погуляла, только не сглазить бы погодку, а то сейчас как хлынет дождик. Да и поесть я бы не отказалась. Ты как Вань? – спросила Марта.

– Отобедать я никогда не против, – улыбаясь, поддержал товарищей Иван, и они зашли в ближайшее кафе.

– Александр Григорьевич, кстати, не знаете, как Анна Коржевич? Вернулась в Москву?

– До моего отъезда, ещё была в Южноморске.

– Интересно, чего она там, надолго так задержалась? – поинтересовался Иван.

– Как я понял, она там развернула переустройство своей усадьбы. А потом…

Как говорит Тоня, у них с Егором, вроде как, что-то завязалось. Я, конечно, не посвящён, как она, но…

– Вот и прекрасно. Анна заслужила счастья, Егор отличный парень, – Марта искренне порадовалась за знакомую.

– Марта, за других радуешься, а когда нас порадуешь?

– Александр Григорьевич, у меня дочь почти невеста, куда уж мне, – она заметила, смущение Вани и не стала больше продолжать тему, но сама подумала, что в его отношениях с Асей, действительно произошли изменения.

Отослав Ивана на опрос свидетельницы по первому делу, Марта оставила Коршунова изучать всю документацию по жертве из сквера, а сама поспешила в кабинет криминалиста Алексея Ивановича.

– Ну, вот ты и пришла. Вовремя. У меня как раз «файф о клок», как говорят англичане. Присоединишься?

– С удовольствием, – Марта присела напротив мужчины и сделала глоток ароматного напитка.

– Дядь Лёш вы меня не просветите по трупу из сквера на Писарева.

– Ну, что же ты сразу о трупах? А цвет? А аромат? – улыбнулся криминалист, – ладно, ладно, прощаю. Так это по июньскому делу с нотными листочками? Было такое дело. Только не я выезжал. Нам это дело передали. Но бумаги все успел проверить. Вопросы и у меня есть. Теперь тебе это дело передали? Я ещё проверю кое, что и потом всё подробно на бумаге под печатью тебе принесу.

– Дядь Лёш, бумага, бумагой. А ваши слова лучше в памяти фиксируются. Там есть что интересного?

– Сейчас пока ты будешь наслаждаться чайком, я тебя введу в курс дела. Значит так. Судя по проведённой экспертизе, труп принадлежит девушке лет двадцати пяти. Обыкновенной славянской наружности. Конечно, вещи на ней, прямо скажем не первой свежести.

– Она, что из бомжиков?

– Нет, не похоже. То в чём она была одета, приблизительно месяц назад, а возможно больше имело совершенно приличный вид. Да и наши бомжики не избалованы вещами из модных салонов. Позже я тебе смогу сказать, приблизительно какое время жертва находилась в руках убийцы, пока тот не заморил её голодом. А всё подробней опишет тебе наш Витюша Жихарь. Он по труппам мастак потому как патологоанатом. А я тебе всё, что из тряпочек выужу, всё расскажу.

– Даже так? Интересно, как можно установить, сколько жертва находилась у преступника?

– А чего тут интересного. Например, ногти имеют свойство расти. Знаешь такое дело? Ты же не думаешь, что она маникюр себе делала на глазах этого психа? Волосы тоже растут. И есть всякое разное, ты лучше чай пей, наслаждайся. А то труп…

– Ой, дядь Лёш, такие вариации встречаются, сами знаете. Кстати, он, что её вообще не кормил?

– Это всё тебе Витюша изложит. Он же её вскрывал. Ладно, всё, что меня касается, подытожу, изложу, позвоню, когда всё будет готово.

– Забыла. А что за ноты были у жертвы? Отпечатки на них есть?

– Отпечатки есть. Но по нашей картотеке они не проходят.

– А что за ноты такие?

– Ноты, как ноты? Аккуратно вырванные листки из старого нотного альбома.

– Дядь Лёш и что там танец Коровяк или гимн СССР?

– Шутишь? Нет. Человек любитель классики.

– Отлично.

– Иоганн Бах часть из «Маленькой прелюдии ре-минор» и Оффенбах фрагмент оперы «Рейнские русалки». Кстати, это я определил. Прежний сотрудник только отпечатки снял. Мы сейчас проводим анализ бумаги нот, мало ли что.

– Так, так…

– Ты расстроилась?

– Да, нет. Но веселья мало. Чувствую, дядя Лёша, что серия у нас проклюнулась.

– С чего бы это?

– Такие находки одинокими не бывают. Везут нам из области дело об ещё одной похожей находке. С нотами. Так что ваш анализ бумаги и пальчики будет кстати.

– И откуда ж это счастье такое привалило?

– Из Сестрорецка. Точнее из заказника «Сестрорецкий разлив». Так вы говорите опера «Рейнские русалки»? Интересненько. Спасибо за чай пойду, обрадую начальство.

Но «обрадовать» полковника Марта решила позже и пока была свободна оперативная машина, Михалыч, водитель управления, как всегда с причитаниями о пробках на дорогах, домчал её до морга.

– Марта сколько лет, сколько зим, – радушно встретил её патологоанатом метра два ростом и метра полтора в объёме. Разделишь со мной трапезу?

– Здравствуйте Виктор Иванович. Давненько я у вас не была. Вы прямо, как в кино. Там кто не попадает в анатомичку, так патологоанатом покушать предлагает, в крайнем случае, выпить «чашку чая».

– А ты что, любитель детективы смотреть?

– Да уж где мне столько времени свободного найти. Это всё дочь задаёт мне такие каверзные вопросы. А действительно, почему вы это делаете?

– Ты такая проницательная и не догадалась. Для повышения самооценки. Для чего же. Вот я могу, а ты со мной здесь кусок хлеба не проглотишь. И радости немного, от того как вы шарахаетесь отсюда спрятав нос. А так посмеёшься над вами немного и опять опускаешься в раскапывание трупных загадок. А если на самом деле, всё это писаки и киношники выдумывают. Что я себе место получше не найду, где пообедать? У нас столовая отличная. Мне на сухомятке нельзя, я борщ люблю.

– Спасибо, что глаза открыли. Борщ всегда лучше.

– Наслышан Марточка, что ты на моря съездить успела. А так же, что и в отпуске тебе спокойно не сиделось на солнышке. Смотри, много работать тоже вредно. Ко мне попасть на приём можно. А ты ещё молодая.

– Вы сами-то, иногда выходите из своего подземелья?

– Текучка Марта! Большая текучка, а мне замены нет, и не предвидится.

– Виктор Иванович так, что по нашей девушке?

– А что с нею? Ничего. Лежит себе, бедняга безымянная. Могу сказать, что её не били, не истязали. На теле отсутствуют повреждения характерные для убийства. Скажу ещё. Отсутствие насилия подсказывает мне, что здесь что-то большее, чем интимное. А так, желудок чистый, не избалованный пищей. Организм чистый.

– В смысле чистый?

– В смысле не испорченный ядом. Что нельзя сказать о её теле.

– А конкретней?

– Ну не то чтобы совсем она за собой не следила, но явно душ не принимала около месяца, а то и больше. Но то, что она по собственной воле худела, так это маловероятно. На руках, на запястьях следы от верёвок. На ногах тоже. Такие следы появляются от долгого удержания жертвы. А вот то, что присутствует обезвоживание организма, так это точно.

– Так всё-таки она от голода умерла?

– От прогрессирующего истощения. Как-то так. Или, скорее всего.

– Неужели такое возможно?

– Почему нет? Первые сутки – двое мозг поглощает остатки запасов глюкозы. Но после семидесяти двух часов, это сколько суток?