Страница 2 из 6
В-третьих, фактор границ. В Ялте были установлены новые границы в Европе и Азии. Границы, которые и по сей день остаются актуальными как для стран, сохранивших свою государственность, так и для правопреемниц уже не существующих держав. Сменялись политические режимы, изменялся социальный строй, отдельные регионы объединялись и распадались, менялись внутренние кордоны, но внешние границы остались и остаются незыблемыми с 1945 года. Это касается таких стран, как: СССР (в настоящий момент «Ялтинские границы» являются внешними границами Украины, Белоруссии и Российской Федерации), Польша, Федеративная Республика Германия, Япония. Помимо этого на конференции отрабатывались нюансы о территориальных проблемах на югославско-австрийской и югославско-итальянской границах. Уточнялись вопросы о статусе Ирана и Монголии.
По итогам Ялтинской встречи границы в Европе и Азии существенно трансформировались, а с изменением государственной принадлежности территорий более 5 миллионов человек эмигрировали со своей малой Родины на Родину большую. Не меньше людей сменили гражданство, а их дети и внуки поменяли язык, культуру, вступили в межэтнические браки и растворились в новой национальной среде, куда были включены их территории (наиболее яркий пример этому – ситуация с включением в состав Польши значительных частей «немецкой» Силезии)[4].
В-четвертых, была закреплена идея доминирования отдельных мировоззренческих, социально-экономических и политических систем на определенных территориях. То есть были сформированы четкие сферы влияния в Европе и Азии (Африка, Латинская Америка, Ближний и Средний Восток за исключением отдельных четко локализованных пространств были оставлены без жесткой привязки к той или иной системе). Именно распространение влияния СССР посредством коммунистической парадигмы от Австрии до Монголии (включая поддержку ряда мощных антиправительственных организаций на Ближнем и Среднем Востоке, активное участие, практически доминирование в китайском вопросе) явилось наиболее дискуссионной частью результатов Ялтинского мира в западном истеблишменте. Именно создание Советским Союзом пояса безопасности из дружественных и лояльных к нему стран до сих пор вызывает основную критику как наших отечественных ультралибералов, так и большинства западных политиков, от правых до левых включительно.
Представленные четыре фактора явились глобальными китами, на которых держался Ялтинский мир. В 1991 году один из творцов этого мира – СССР – прекратил свое существование. Символично, что произошло это спустя 46 лет после Ялтинских встреч. Одновременно рухнула его сфера влияния – четвертый столп Ялтинской мировой сетки координат.
Распад Чехословакии и объединение Германии нанесли удар по духу Ялтинских договоренностей2 (закрепленных серьезным международным Хельсинским договором о нерушимости границ в Европе). Третий столп был основательно раскачан и нравственно дискредитирован.
Серия Югославских войн 1991–1999 годов поставила под сомнение уже второй столп – международную систему безопасности. Агрессивная, захватническая война сил НАТО в нарушение устава ООН (Ирак – 2003–2011), а также масштабные искажения принятой резолюции ООН, превратившие гражданскую войну в интервенцию сил НАТО против суверенной державы (Ливия – 2011), окончательно дискредитировали смысл бытия Международной организации по обеспечению безопасности. Второй столп еще не разбит, но уже повален.
Спустя 50 лет после Ялтинских встреч построенный дипломатическим гением Большой Тройки мир рухнул. Фактически от него остались отдельные обломки, которые в силу своей величины и красоты создают имитацию жизни, но сколь-нибудь серьезной роли не играют. Ныне формируется новый мировой порядок, который создается динамичными региональными суперструктурами: НАТО, ЕС, ШОС, БРИКС, ЕАЭС. Это уже новый мир с другими правилами игры. Тем необычней и пикантней было наблюдать в канун 70-летия Ялтинской конференции массовые заявления о необходимости создания «Ялты-2». Рассуждения о важности и необходимости проведения авторитетного международного форума по созданию новых правил игры в изменившемся геополитическом континууме. Ажиотаж был крайне высок как со стороны публицистов, так и со стороны политиков… Вот только сколь-нибудь серьезных исторических или политологических работ, посвященных анализу того, что же все-таки всех восхищает или, наоборот, угнетает в прежнем «Ялтинском мире», так и не было. С начала двухтысячных годов, по крайней мере, в русскоязычном пространстве так и не было опубликовано ни одной солидной монографии или толкового научно-популярного издания, посвященного Крымской (Ялтинской) конференции 1945 года. В большинстве (абсолютном большинстве!) вышедших в канун юбилея научных статей эксплуатировались образы, созданные в эпоху Советского Союза. Основные ссылки делались на документы, опубликованные опять-таки в Советском Союзе, ссылались на теоретические работы, либо опубликованные в Советском же Союзе, либо на те тексты, которые всего лишь пересказывали разработки, опубликованные в том же Советском Союзе. И это при том, что полноценного анализа созданного советскими экспертами образа Ялтинской конференции так никто и не проводил… кроме самих же советских экспертов и опубликованных же в Советском Союзе, да и то в очень и очень скромном объеме. Материалы советского периода осмысления ЯК использовались, факты учитывались, теории брались на вооружение всеми от блогеров до министров, от студентов до академиков, а понимания того, что берется, для чего и как оно было создано – не было и нет. По крайней мере, мне не известно в этом плане ни одного специализированного труда больше кратких тезисов, оригинальней заунывно-парадной статьи к очередному юбилею или набора штампов в разделе многотомного издания.
Учитывая роль советской даже не историографии, а комплекса исторических, философских и политологических (с серьезными элементами политтехнологии и дипломатического шантажа) разработок в области Ялтинской конференции, понимая и осознавая то влияние, которые они оказывают не просто на кабинетных ученых, но и на действующих политиков, считаю актуальным и необходимым – подвергнуть системному анализу историю советского освоения исторического события Ялта‑45.
В приведенных ниже главах речь пойдет не столько о самой Ялтинской конференции как историческом событии, сколько о системе использования СССР остатков этого события (фотографий, документов, воспоминаний и прочего) в серьезной конкурентной борьбе за геополитическое доминирование в годы Холодной войны. Система включала в себя формирование устойчивых структур (в терминологии автора субуниверсалий власти), сотворения единого и многогранного образа Ялтинских событий (тело универсалии власти «Ялта‑45»). Данный процесс шел в рамках усилий власти по формированию определенных стратегий понимания исторического события, а следовательно, речь идет именно об универсалиях и субуниверсалиях власти. По большому счету создавался своеобразный симулякр, призванный заменить реальность, которая исчезла из предметного мира, став прошлым и трансформировавшись в память о прошлом. Надо отметить и даже настойчиво подчеркнуть, что этот процесс шел параллельно с такими же усилиями англо-американских интеллектуалов по использованию Ялты‑45 в своих не менее корыстных властных играх. Иногда эти процессы пересекались, и тогда начиналось их взаимное осуждение и дискредитация, причем, насколько можно судить, советские эксперты знали работы своих визави по другую сторону Железного занавеса куда как лучше, чем англо-американские профессора труды советских специалистов. Но это тема отдельного блока монографии, который позже, если позволят обстоятельства, будет развернут в самостоятельное сочинение.
Настоящая книга состоит из семи глав. Первая глава – сугубо методологическая. Ее цель ввести читателя в авторский замысел, ознакомить с его, автора, гипотезами, постулатами и аксиомами; дать возможность освоиться читателю с авторской лексикой и ракурсом зрения на заявленные проблемы. Во второй главе будут пунктирно очерчены ключевые для советского дискурса «Ялта‑45» подходы к самоосмыслению собственных текстов. Это, конечно же, не чистая историография, ибо идеи, концепции и приемы, которые создавались в этих целях, всегда появлялись в рамках конкретного проекта, связанного с международной деятельностью или с корректировкой собственной идеологии, и несли на себе печать не столько исторической науки, сколько политологии, философии и публицистики. «Чистой историографии», как раздела исторической науки в рамках советских, российских или украинских штудий, Ялтинская конференция не знала и не знает поныне. В третьей главе будет прослежено влияние геополитического фактора на становление историософии Ялтинской конференции. В четвертой главе будет детально проработана источниковедческая база советских экспертов по Ялте‑45, уточнены этапы ее формирования и специфика публикации. В пятой главе подробно и тщательно будет вскрыта технология создания нужного власти Ялтинского образа. Шестая глава посвящена большой роли крымской публицистики в изучении «Ялтинского мира». В 1945 году крымская публицистика играла серьезную роль в дипломатических играх, в 70-е она зачастую публиковала знаковые «Ялтинские тексты» до их появления в Больших Книгах. Многочисленные участники Ялтинской конференции в 80-е годы с охотой давали свои воспоминания. А учитывая, что в то же время в Крым прибывало до 10–11 миллионов туристов (в том числе и иностранных) в год, то влияние крымской прессы на создание имиджа Ялты‑45 переоценить трудно. В седьмой главе будет схематично прослежено влияние историософских концепций советских ученых на конкретные работы российских и украинских специалистов в 1991–2013 годах.
4
Шевченко О. К. «Границы Ялты»: социокультурный срез Силезии, присоединенной к Польше в 1945 г. // «Ялтинская система» и современный мировой порядок: матер. науч. конф. Симферополь, 2010. С. 286–292.