Страница 13 из 15
Медленно, словно с огромным сожалением, она забрала у него газету и просмотрела статью о намерениях виконта Брезе.
− Зачем дальней родственнице Кемптинов совершать преступление, за которое ее отправят на гильотину? − спросила она.
− Ее казнят только завтра, − ответил Адамат. − Пойдемте спросим.
Уайт отдала газету.
− Верните кодекс в Общественные архивы.
− Конечно.
− Вы меня заинтриговали, Адамат. Будем надеяться, не зря.
− Мне больше нечего сказать полиции.
Дженетри Кемптин была крепкой женщиной лет двадцати пяти. Круглолицая, с толстыми, сильными руками, по-прежнему одетая в перепачканную форму прислуги семьи Брезе. Ее камера в Вороненой башне была крошечной, чуть просторнее уборной. Адамату с Уайт пришлось остаться в коридоре и разговаривать через решетку.
− Я думаю, что есть, − тихо сказал Адамат.
Дженетри сидела боком к ним на грязной соломе, уставившись в стену перед собой. Ее лицо и руки покрывали синяки, вероятно, после «допроса» лейтенанта Дорри.
− Нет.
− Мы можем вам помочь, − добавил Адамат.
− С вашего позволения, − сказала она, − я приму приговор с достоинством.
В ее глазах не было ни надежды, ни заинтересованности в разговоре, ни мольбы отменить казнь. Адамат понял, что эта женщина уже считает себя мертвой. Он прислонился спиной к стене тюремного коридора и опустился на грязный пол. Что ему делать? Открыть камеру и бить заключенную, пока не признается? В чем? В убийстве Брезе? Так она уже призналась.
− Странно, что казнь назначили так скоро, − сказал он. − Обычно даже после вынесения приговора осужденный месяцами сидит в тюрьме. Прошло сколько, всего три дня, как вы забили виконта до смерти?
− Он был мерзавцем и получил по заслугам.
− Возможно, так и есть, − согласился Адамат. − Но даже аристократы часто неделями ждут суда, а потом еще неделями − вынесения приговора. У вас действительно влиятельные друзья, раз все прошло так быстро.
Он посмотрел на Уайт, которая стояла у противоположной стены, глядя на Дженетри через решетку. Не сказать, что у нее много терпения.
Дженетри напряглась.
− Нет у меня никаких друзей. Если бы были, разве я завтра отправилась бы на гильотину?
− Тогда семья.
− Моей семье нет до меня дела.
Адамат поднял голову к тюремному потолку. Огромные черные плиты давили на любого, кому не повезло оказаться в нижних камерах. Скорая казнь Дженетри была, несомненно, своего рода подарком − ей не придется гнить в тюрьме, хотя на самом деле семейству Кемптинов удобнее избавиться от нее как можно скорее.
− Знаете ли, я полицейский, − произнес Адамат.
− Да, вы сказали, когда пришли.
Адамат поднялся на ноги.
− У меня есть влиятельные друзья, − солгал он. − Ваш случай меня заинтриговал. Мне кажется, можно отсрочить вашу казнь как минимум на полгода.
В камере раздался шорох. Дженетри подошла к решетке.
− Нет. − Она прижалась лицом к прутьям. − Я не могу так жить. Пожалуйста, не делайте этого.
− Это для вашего же блага, − произнес Адамат. − У вас появится еще один шанс в жизни и возможность подумать о том, что еще вы должны нам рассказать.
Адамат никогда не видел столько страдания на лице человека и понял, что надолго потеряет сон. Но так надо. Ради собственной карьеры, ради жизни Рикарда и ради справедливости для Мелани.
− Больше нечего, − всхлипнула Дженетри. Соскользнув на пол, она прижалась лицом к основанию решетки и прошептала: − Так тому и быть.
Уайт вдруг шагнула вперед, бесстрастно глядя на женщину:
− Ребенок.
− Что? − Дженетри подняла голову.
− У вас ребенок, не так ли? Вероятно, внебрачный, и о нем или о ней больше некому позаботиться.
− Вы ничего не знаете о моем сыне, − тихо сказала Дженетри.
− Нет, но узнаю. − Уайт достала карточку и показала Дженетри. − Это моя карточка. Знак того, что я служу Королевскому совету Адро. Если не верите, можете описать ее своему адвокату. Он о ней слышал или знает того, кто слышал.
Она положила карточку обратно в карман.
− Ваши родители покрыли себя позором и были вычеркнуты из клана Кемптинов. Наверное, к вам пришли и сказали, что если вы убьете виконта Брезе, то вашего сына примут обратно в семью и перед ним откроются возможности, которых никогда не было у вас. Всхлипните один раз, если я права.
Дженетри испустила тихий стон.
Адамат едва не бросился вперед. Тон Уайт был чересчур холодным, а поведение жестоким. Однако он замер как вкопанный.
− Вы скажете, кто это был, − продолжала Уайт, − и подпишете признание, в котором перечислите имена родственников, которые вынудили вас совершить преступление.
− Я не могу!
− Если откажетесь, я найду вашего сына и прослежу, чтобы завтра его отправили на гильотину вместо вас. Меня не волнует, если он лишь младенец. Я это устрою и заставлю вас смотреть. А потом отправлю обратно в эту камеру, и вы проведете остаток жизни, терзаясь тем, что могли бы спасти своего ребенка.
Дженетри прижалась Уайт к полу камеры, ее тело сотрясали рыдания.
− Уайт, − хрипло сказал Адамат, − это действительно чересчур.
Уайт оглянулась на него через плечо. Ее взгляд был отсутствующим, но такого огня в нем Адамат еще не видел. На мгновение ему показалось, что она обрушит свою жестокость на него, но пламя медленно угасло.
Присев на корточки, Уайт просунула руку через решетку и нежно провела пальцами по волосам Дженетри. Та напряглась и задрожала от страха.
− Если согласитесь, то все равно отправитесь на гильотину за свои преступления. Но мальчик останется жив. Даю слово, что за ним присмотрят, он получит образование и место в обществе. Он будет жить лучше, чем нежеланный ублюдок из незначительной аристократической семьи.
Дженетри постепенно взяла себя в руки. Когда она наконец подняла голову, ее глаза были мокрыми от слез, но на лице появилась решимость, которой раньше не было.
− Вы клянетесь Королевским советом? Королем?
− Да.
− Тогда я согласна.
Уайт встала и оглянулась на Адамата. Тот заставил себя не отводить взгляд. Ужасная улыбка вернулась в ее глаза. Что за слуг создает себе Королевский совет, раз эти существа способны на такое?
Полчаса спустя у них было письменное признание Дженетри. Адамат держал его на вытянутых руках, отчасти затем, чтобы высохли чернила, а отчасти потому, что до сих пор не мог поверить, что заполучил его.
Он был эмоционально истощен, вымотан участием в подобной сделке. Он заставил себя выпрямиться, призвав силы. Для следующего шага ему понадобится все его самообладание.
Он перечитал признание и проверил чернила перед тем, как убрать его в кожаную папку.
− Уайт, вы сказали, что ваши хозяева предоставили вам свободу действий в отношении семейства Кемптин. Насколько далеко вам позволено заходить?
− Не настолько далеко, как вам хотелось бы.
− Но у вас есть разрешение на арест? На что-то серьезное?
− В пределах разумного.
Адамат задумчиво похлопал себя по подбородку.
− У меня есть идея. Нам понадобится копия этого. − Он помахал признанием. − И мне нужна ваша карточка.
Адамат стоял перед входом в особняк в Западном Ладене. Это было скромное трехэтажное здание на три семьи в зажиточном районе Адопеста. Солнце только что село, и похолодало сильнее, чем ожидал Адамат. Он потопал, пытаясь согреться, и снова постучал в дверь.
− Иду, иду! − раздался изнутри сердитый голос.
Через мгновение дверь открылась, и перед Адаматом возник сгорбленный старик с изборожденным морщинами лицом.
− Чего вам надо?
− Хочу повидать капитана Хиви, − ответил Адамат.
− Она не говорила, что ждет посетителей.
− Срочные известия из полицейского участка.
− О, что же вы сразу не сказали? Входите, входите!
Адамат с благодарностью проскользнул внутрь и остановился в коридоре, растирая руки, чтобы согреться. Старик − вероятно, хозяин дома, − пошатываясь прошел полкоридора и дернул за свисающий с потолка шнур. Вдалеке зазвенел колокольчик.