Страница 1 из 4
Хворый, еле пробившийся сквозь тучи рассвет, заалел наконец на востоке лихорадочным румянцем. Мишель де Нострадам, больше известный в Провансе под именем Нострадамус - астролог, врач и алхимик - кряхтя выпрямился в неудобном деревянном кресле, растирая опухшие, покрасневшие запястья.
Дьявол бы побрал эту подагру! Травяные отвары из конского каштана, мать-и-мачехи и крапивы, которые Мишель ежедневно готовил себе, почти перестали помогать. Да и то сказать, он ведь уже старик. Почти все, с кем Нострадамус начинал врачебную практику, умерли, не дожив и до сорока пяти. А он, самый старший из них, разменял уже шестой десяток.
Руки сегодня ломило больше обычного. Руки чуяли беду вернее, чем разум и сердце.
- Что-то случится сегодня. Что-то случится - пульсировала в горячих запястьях тягучая боль.
Утро для летнего месяца Juillet выдалось на редкость прохладным. Суконный домашний камзол, изрядно потертый, но уютный, не согревал. Ступни в штопанных-перештопанных шелковых чулках были холодны как лед. Надо было приказать слугe принести бутыль с горячей водой и шерстяной плед, нo не хотелось нарушать ночную тишину.
Предчувствие беды не проходило. Оседало в душе серой пылью.
В кабинете запахло дымом. Беззубая кухарка Бригитта разожгла на кухне очаг, чтобы согреть хозяину красное вино со специями - имбирем, корицей и мускатным орехом - и подать вместе с ломтем свежего хлеба.
За плотно закрытыми ставнями прогрохоталa по булыжной мостовой повозка зеленщика или молочника. Визгливо закричала женщина, видимо обрызганная вонючей грязью из-под колес. Протопала под окном сменившаяся ночная стража. В комнату ворвалось приглушенное блеянье: по соседней улице гнали на рынок стадо овец.
Скоро проснется жена и начнет свою бесконечную хозяйственную суету. Служанка возьмется вытряхивать перины, Бригитта отправится на рынок, нянька прочтет с детьми молитвы, оденет их, напоит молоком. Каждая божья тварь на своем месте. Каждая - спица в колесе мироздания.
Больше ему сегодня ничего не привидится. Можно идти отдыхать.
- Отдохнешь! Уж как ты отдохнешь! - шумело в ушах.
Химеры посещали Мишеля только в абсолютной пустоте, свободной от света, звуков и запахов. Только в этом случае сознание его могло преодолеть время и пространство, открывая череду видений. Иногда страшных, иногда странных, и, очень часто - непонятных разуму.
Толстые ароматические свечи в серебряных подсвечниках, медный плоский таз с водой из источника святой Терезы, человеческий череп на конторке - это все было для услады глаз знатных посетителей, привлеченных его славой астролога и предсказателя.
Известность пришла к Мишелю недавно, после опубликования первой книги катрeн и, видит бог, он ее не ждал и не желал. Тем более, что тогда им заинтересовалась Инквизиция, и только покровительство Екатерины Медичи спасло его от неприятностей.
Раньше Мишель пытался объяснить себе, зачем раз за разом запирается на ночь в кабинете и занимается таким бессмысленным и тягостным делом, как попытка разглядеть то, что завешено для других непроницаемым пологом. Тщеславие? Гордыня? Любопытство? Ослиное упрямство?
Его жена чистосердечно предполагала последнее.
- Зачем тебе все это надо! - выговаривала она Мишелю, пока служанка расчесывала на ночь ее поредевшие волосы. - Ты пожалован пожизненной пенсией за борьбу с чумой. Я принесла в дом приличное состояние. Деньги надежно вложены в ценные бумаги. Если тебе нечего делать - вернись к врачебной практике!
Не то, чтобы он сильно прислушивался к советам жены, но Мишель не раз пытался приостановить сие глупое занятие. Не престало человеку с положением в обществе заниматься такими несолидными делами. Но, тем не менее, все время заставал себя после полуночи спешащим с чадящей свечой к своему неудобному креслу.
К Мишелю приходило много народа, молодого и не очень - проситься в ученики. Он заставлял их смотреть в таз с водой из святого источника и рассказывать, что они видят. Часть просителей, морща невысокие лбы, безуспешно пыталaсь разглядеть хоть что-нибудь на поверхности воды. Часть тут же бойко начинала рассказывать о землетрясениях, морах и наводнениях, поднимающихся к ним со дна посудины. И тех и других Нострадамус велел гнать со двора.
Однажды к нему пришел юноша, судя по одежде и манерам - из одного из бедных кварталов города. Носатый, смуглый, узколицый. Похожий на растрепанного грача, подмастерье или ремесленник в рванных башмаках. На таз с водой он даже не потрудился взглянуть и заявил, что видения рождаются лишь в голове. Мишель растерялся. Он никак не ожидал встретить среди приходящего сброда себе подобного. Астролог усадил мальчика на скамейку и устроил ему допрос. Мальчишка отвечал односложно, косноязычно, размахивал руками, с трудом подбирая нужные слова.
Зовут его Жак. Ему шестнадцать лет или около того. Точно он не знает. Родители умерли. Он подмастерье у башмачника. Нет. Ночью он спит. Устает за день и спит. Виденья приходят к нему днем, тогда он просто застывает на месте с остекленевшими глазами. Так люди говорят. Теперь все соседи на него косятся, потому что он все про них знает. Знает, что у жены булочника Катерины осенью родится девочка, но долго не проживет, умрет к Рождеству. Жестянщик Люк скоро сломает ногу, придется ему передать дело младшему брату. Продавца рыбы Сержа зарежут в пьяной драке. И дурочка Манон зря думает, что сын молочника, Пьер, возьмет ее в жены. Красавец Пьер найдет себе невесту в состоятельной части города. А Манон отдадут за вдового рябого каменщика с соседней улицы.
Хозяин Жака не любит. И кричит, чтобы он перестал видеть чертовщину или убирался ко всем чертям. А как он может перестать? От него же ничего не зависит. Пусть бы доктор взял его в ученики. Жак отработает. Он сильный и многое умеет. Жак хочет как мессир, видеть далеко вперед.
- Я знаю, когда вы умрете, Мессир, - привел мальчишка последний довод.
- Невелика загадка, - ответил ему Мишель. И грустно усмехнулся.
- Ну и как ты думаешь, чему я буду тебя учить? - продолжил он. - Расскажу, как сидеть в кресле? Как глаза зажмуривать? Ты или начнешь видеть далекие химеры, или не начнешь. А будешь много болтать - не начнешь точно. Инквизиция до тебя раньше доберется. Но вот теперь задача - что мне с тобой делать?