Страница 4 из 12
Жаль, что этот посыл никак не комментируется… Опять смысл нужно разгадывать. Или понимать так: друзья (кто именно?) решили рассказать всю правду через интервью журналисту Валерию Перевозчикову только после того, как это сделала Марина Влади. В отместку-противовес ее правде?.. Судя по всему, с благословения обиженных близких родственников.
В конце концов, книга Влади не документ на право владения именем Владимира Семеновича Высоцкого в мировом информационном пространстве. Хотя, видите, сколько шума когда-то понаделала!
А теперь еще этот аукцион в Париже с продажей вещей, связанных с Высоцким… Пресса расшумелась до неприличия. Бронзовая маска, автограф последнего стихотворения… Имеет – не имеет моральное право Марина продавать все это? Бред сивой кобылы. Марина Влади имеет право на все, что связано с ее личной жизнью. Точка.
Наш разговор со второй женой Высоцкого, Людмилой Владимировной Абрамовой, на эту тему состоялся сразу после завершения торгов, на которые Марина Влади выставила оригинал последнего стихотворения, посмертную маску и еще 35 вещей и предметов, связанных с жизнью и творчеством своего мужа. Все это – на общую сумму 365 тысяч евро – приобрел уральский бизнесмен Андрей Гавриловский, хозяин бизнес-центров и музея поэта в Екатеринбурге.
– Людмила Владимировна, как вы отнеслись к аукциону, на котором проданы личные вещи Марины Влади, связанные с Высоцким?
– Знаете, Борис, шум, который устаивается по поводу этого аукциона, совершенно неуместен. «Разоблачать» Марину Влади и французов и показывать их «жадность и глупость» – никчемное занятие. Аукцион как таковой лишь пользу принес. Те вещи, которые проданы, ушли в надежные руки. А главное – вернулись в Россию. С бизнесменом Андреем Гавриловским мы знакомы давно. Рада, что все теперь в его руках.
О бронзовой маске: бронзово-серебряный сплав там хороший. Художник Юрий Васильев серебра не пожалел. Но это ведь не оригинал. Оригиналом все же нужно считать экземпляр гипсовой отливки. Именно он и хранится в музее Высоцкого в Москве. Всего же было сделано четыре таких отливки. Судьба их не совсем ясна. Одна точно предназначалась для Марины Влади. Вторая гипсовая маска находилась у Льва Делюсина. Еще одна маска была отдана Валерию Золотухину. И четвертый художник сделал для себя. После его смерти вдова отдала посмертную маску мне. А я сдала в музей. А бронзовых маски было три. Вторая должна быть у кого-то из близких Артура Макарова. О третьей мало что известно. Конечно, не исключаю, что могу что-то напутать…
Знаете, у Марины в воспоминаниях написано, что у Володи на столе всегда лежала посмертная маска Пушкина. Такого быть не может. Маска – это не произведение искусства. Высоцкий мог ее хранить в доме. Но напоказ не выставлял.
Теперь по поводу автографа так называемого последнего стихотворения Высоцкого. Оно ведь отнюдь не последнее. Но оригинал – вещь существенная. Для кого? Больше для коллекционеров! Даже для такого литературно-мемориального музея, как наш, такой автограф не очень-то и важен, потому что текст этот известен давным-давно.
– А поступок Марины как расцениваете?
– Марина ни у кого ничего не украла! Она продавала свое! Ну продала, и слава богу. Смотрю, даже как-то дешево продала. Как бы поступила я, сказать сложно, потому что не могу знать, как и чем она живет во Франции. Вряд ли ее дети живут богато. Но поступок Марины не повод, чтобы обвинять ее, что она что-то не подарила музею Высоцкого. Во-первых, она выходила замуж не за музей, не за Нину Максимовну, не за меня, не за Никиту с Аркашей. А за Володю. И она совершенно не обязана какой-то трогательной любовью любить нас. Да, к Никите Марина относится плохо. Особенно после выхода его фильма об отце. Понять это можно. Но при этом не пакостит и грязью его не поливает.
Между музеем и Мариной нормальные отношения. Она передала нам очень много ценных Володиных фотографий, публикаций, документов. Конечно, самое ценное она нам не отдаст. И никому не отдаст. Это письма Высоцкого. Их немного. Но часть этого сокровища пропала или была украдена.
– А ваш сын Никита Владимирович как думает?
– У нас абсолютно одинаковые взгляды. Гоняться за каждым «сокровищем», которое коллекционеры считают таковым, музей не может и не должен. Музей не коллекционер! Скажу это кому угодно. Интерес к Высоцкому поддерживается не личными вещами и даже не фотографиями и автографами, а отношением людей к его поэзии и актерскому мастерству. Все равно все когда-нибудь придет в музей!
Слово Марине Влади:
– Все, что продала, а именно: книги, картины, иконы, ожерелье – все это принадлежало мне. В том числе и загородный дом, и посмертная маска, которую делали при мне и по моему поручению. Последний стих Володи остался в России, как и все рукописи и наша переписка.
Самое главное – это последнее стихотворение. Я очень рада, что оно осталось на русской земле, а не где-то во Франции или Америке, потому что его хотели купить другие люди.
Я все продала, чтобы помочь своим детям и людям и чтобы отойти от жизни потихонечку. Кто стареет – понимает.
Это не значит, что я не борюсь, – нет, я работаю. Но моя свобода, мой образ жизни – это все в том числе и за счет продажи моего имущества. Только это дало мне свободу, а это самое главное в моей жизни. Я так раньше и Володе помогала. Мы вместе боролись за его свободу. Сегодня это непонятно, но во времена СССР поехать на Таити или в Нью-Йорк было невозможно, особенно для Володи. Но мы поехали.
Интересно? Тогда продолжаем разговор. И снова о книгах.
Как ни крути, все же они отражение интереса к Высоцкому со стороны общества. Попробуй определи, где же среди написанного самое-самое? Судя по пафосному раскладу, подаче, вот это: много-много раз переизданный ЖЗЛ-ный вариант биографии Владимира Семеновича, задушевно изложенный филологом и литературным критиком Владимиром Новиковым.
Уважаемый Владимир Иванович «осмелился» (по его словам) создать свое произведение «как роман, написанный в соавторстве с героем». Или даже вот так: «Работа над биографией стала для меня и своеобразным романом с языком Высоцкого».
Есть в этом что-то экзотически-запредельное… Если понимать прямо-тупо.
Точнее форму повествования Новиков определяет так: «… я решил строить повествование о Высоцком интроспективно, то есть не от имени некоего всеведущего автора, а от имени самого героя. Но не от первого лица, а, как говорят филологи, в форме несобственно прямой речи, когда голос автора и голос персонажа звучат в унисон.
Прием непривычный, даже дерзкий. Но ведь именно так в своих песнях часто действовал сам Высоцкий, любивший „влезать в шкуру“ самых разных людей».
Вся хитрость этой психологической штуковины под названием интроспекция (или самонаблюдение) заключается в наблюдении собственных психологических процессов. Герой писателя говорит на страницах книги не от первого лица, а о себе, но как бы со стороны.
Пример? Вот почитайте:
«Не лежится. Он ходит по комнате, хватается за сердце и повторяет: „Я сегодня умру“. Да, говорил это и раньше. А вы спорьте со мной, спорьте, мать вашу! Не просто „Да что ты, Володя!“, а с аргументами. А то сейчас как выйду на балкон да заору, что тут у вас Высоцкий умирает. Народ мне этого точно не позволит…»
Откройте любой выпуск книги Владимира Новикова «Высоцкий. Биографии и мемуары», М., «Молодая гвардия». Серия: «Жизнь замечательных людей».
Глазам своим не поверите! На разных страницах (при переизданиях фраза соответственно меняющимся объемам перескакивает с одних страниц на другие) черным по белому: