Страница 46 из 47
Антохин, что до сих пор смотрел на оратора с заметным интересом, как смотрят на интересный образец чего-то нелепого и бессмысленного, не выдержал:
— Вот мой ответ. Прощайте, и перестаньте надоедать нам. У нас здесь очень серьезная работа. Не заставляйте нас вызывать милиционера — у него и так много серьезных занятий. У вас слишком много свободного времени, как я погляжу. Прощайте!
И он повернулся к посетителям спиной — как и следовало ожидать. Они переглянулись:
— Ну, что же, — сказал тот, что говорил уже. — Мы предупредили вас, и инициативная группа…
— Ко всем чертям! — воскликнул Мистер Питерс. — Ко всем чертям, говорю я вам, с вашей инициативной группой вместе. Не мешайте работать. Идите, иначе…
Этого хватило. Посетители исчезли, словно их ветром сдуло.
Мистер Питерс остервенело проговорил:
— Черт знает что! Какие-то сумасшедшие, честное слово…
— Подожди, Мистер Питерс, — отозвался Рома, который смотрел в окно. — Они, кажется, действительно организованы… Он… да, это тот самый бухгалтер, который был у нас тогда. Он встречает их… они рассказывают… показывают кулаки… ой, смотрите, там их целая толпа!.. Боже, это и впрямь какое-то сумасшествие!
Совсем недалеко на улице, действительно, собралась целая толпа. Главную роль играл, очевидно, бухгалтер «Морехода». Он горячо агитировал, он жестикулировал, он поднимал руку, как настоящий оратор. Он показывал угрожающе на дом, где была лаборатория.
— Спасите, — шутливо произнес Иван Петрович, — это же просто ужас… Вы не думаете, друзья, что они на нас нападут? Это же анекдот, это юмористика…
— Они хотят быть красивыми, — рассмеялась Анна.
— Как Андрей Антонович, — улыбнулся и себе Рома.
— Нет, Потапыч, — вполне серьезно добавил Мистер Питерс.
Общий веселый смех был ему ответом. И исследователи вернулись к работе: приближалось время решающей проверки новой конструкции, и хватит тратить драгоценные минуты на разговоры о людях, которые почему-то сошли с ума…
Установка была готова. За забором на берегу моря энергию ждали веерообразные антенны. Отсюда, из окна лаборатории, было хорошо видно и сам мотор, который должен был заработать с помощью электричества, пересланного без проводов. Кожаный ремень соединял шкив мотора с семафором: его рычаги начнут двигаться, как только заработает мотор.
Все это было сделано, чтобы из лаборатории можно было наблюдать за всеми фазами опыта. Движение рычагов семафора — сигнал победы…
Проверка заканчивалась. Академик Антохин заметно волновался. Его лицо вновь стало серьезным и сосредоточенным. Мистер Питерс стоял возле генератора, Рома следил глазами за состоянием вспомогательной установки, которая давала ток для лучей. Иван Петрович взял телефонную трубку:
— Приемный пункт? Да, это я. Можно начинать. Включайте приемники. Через минуту начнем и мы. Хорошо.
Он положил трубку и скомандовал Мистеру Питерсу:
— Включить генератор. Сейчас дадим ток.
Это была необыкновенная минута. Анна смотрела на все это, как зачарованная. Она увидела первые длинные фиолетовые искры с обеих антенн. Искры холодным пламенем крутились наверху, они загибались, как огненные пряди волос, словно не смея прикоснуться к блестящей поверхности рефлекторов. Они, вскипая и переплетаясь друг с другом, направлялись, наконец, в сторону от рефлектора. Но тут, на их пути, стояли щиты. Искры искали себе путь, их отталкивало от рефлекторов, они пытались пробиться сквозь щиты. Но щиты были непроницаемы для них.
— Вот оно!..
Первые искры все-таки проскользнули сквозь узкие щели в щитах. И больше их не было видно, они исчезали по ту сторону щитов. Зато появилось странное, волшебное излучение на остриях стержней. Языки золотистого свечения распушились на остриях. Свечение вибрировало, оно колебалось, переливаясь разноцветными бликами. Свечение заметно отклонялось к окну, оно дрожало и сияло золотистым светом.
Анна взглянула на Антохина: тот смотрел совсем не на сияние над столом. Его сосредоточенный, вопросительный взгляд был направлен туда, где над забором высились веерообразные антенны, где неподвижно застыли в воздухе рычаги семафора. Анна поняла: то, что она видела, то, что ей так нравилось здесь, все эти искры, золотистые сияния на остриях стержней, — все это были лишь побочные эффекты, сопровождающие работу установки. Побочные световые эффекты… А она увлеклась… Она застенчиво посмотрела на Мистера Питерса.
Тот внимательно следил за измерительными приборами. Стрелки на циферблатах амперметров и вольтметров нервно дрожали, передвигаясь от цифры к цифре. Казалось, им было очень тяжело двигаться. Но они все же двигались. Сила тока росла, она медленно, но верно доходила до предусмотренной.
Антохин весь подался вперед. Нервно он ухватился за воротник пиджака. И в ту же секунду раздался его голос — взволнованный, радостный:
— Движется… движется!
Он не ошибался. Вот, рычаг семафора медленно, лениво качнулся. Так, словно бы его качнула чья-то рука. Незначительное движение в одну сторону, в другую… вновь качания… И, наконец, он медленно обернулся вокруг своей оси. Еще раз, еще… Кружение становилось сильнее и убедительнее, оно ускорялось. Мотор работал. Он крутил рычаг семафора. Электричество дошло без проводов к приемной установке.
Уважаемый Иван Петрович Антохин, почтенный академик — подпрыгнул, как ребенок. Он всплеснул руками, повернулся к помощникам. Широкая радостная улыбка засияла на его лице.
— А? Крутится, друзья мои, крутится! Что? Все правильно. А? Ну разве это не чудесно? Крутится, крутится!..
Он повторял одно и тоже несколько раз, он смеялся и пританцовывал, поглядывая в окно. Вот он торжественно пожал руку Мистеру Питерсу:
— Поздравляю вас, друг мой! Поздравляю!
Потом нашел руку Ромы:
— Поздравляю. Мы победили!
Наконец, глаза его остановились на Анне:
— Поздравляю вас, моя дорогая. Чудесно! Очень благодарен.
— Но за что, Иван Петрович? — откровенно и искренне удивилась Анна.
— За то, что… а, да что говорить!.. я всех поздравляю сейчас, всем благодарен… Крутится, вертится!..
Мистеру Питерсу почему-то показалось, что он очень устал. Заболело где-то в спине, захотелось потянуться, выпрямиться. Он медленно потянулся — и застыл в такой позе. Глаза его расширились от изумления. Он смотрел в окно, раскрыв рот. Он видел: в окне показалось знакомое, отвратительное лицо бухгалтера «Морехода». Лицо угрожающе улыбалось, руки бухгалтера хватались за подоконник. Он лез в комнату.
— Стой! — воскликнул Мистер Питерс. — Стой! Тебя убьет электричеством!
Но отвратительная голова, сверкая розовой лысиной, уже попала в невидимый луч, дотронулась до невидимых воздушных проводов, по которым текло электричество высокого напряжения. Бухгалтер ойкнул и исчез, взмахнув руками. Он упал. Послышался глухой стук.
Исследователи посмотрели друг на друга. Никто ничего не понимал. Но вот снизу, из-под окна раздались угрожающие выкрики. Рома бросился к окну.
— Стой! — воскликнул Мистер Питерс.
Резким движением он выключил генератор. Исчезли искры, исчезли золотистые сияния на остриях стержней. Рома подбежал к окну. Он увидел внизу целую толпу, которая угрожающе кричала, двигаясь к главному входу. И все они, все эти люди были лысыми…
— Лысые движутся на нас! — крикнул Рома, отбегая от окна.
Мистер Питерс тоже увидел это, выглянув в окно. Толпа лысых брала приступом дом. Впереди бежал отвратительный бухгалтер «Морехода». Он что-то кричал, он вел всех. Значит, его не убило?
— В лабораторию!..
— Заставим!..
— Мы им покажем!..
Эти возгласы снизу звучали уже совсем угрожающе. Антохин, ничего не понимая, обратился к Мистеру Питерсу:
— Что это? Чего они так кричат?
— Лысые движутся на нас… — мрачно ответил тот.
— Их ведет бухгалтер.
— Бухгалтер?
Возгласы звучали все громче. Очевидно, лысые прорвались к дому. Они приближались.
Мистер Питерс схватил большой медный стержень.