Страница 8 из 33
а) организаций или групп, претендующих быть правительством какой-либо части территории другой стороны,
б) чужеземных подданных или граждан, относительно которых было бы обнаружено, что они фактически ведут политическую работу для этих организаций или групп».
Прилагаемые к Конвенции Протоколы закрепляли право японской стороны на разграбление полезных ископаемых на территории СССР в течение ближайших 40–50 лет.
Протокол А обязывал стороны взаимно обеспечить права собственности на движимое и недвижимое имущество, принадлежавшее России в Японии и Японии в России до 7 ноября 1917 г. В документе предусматривалось также проведение переговоров по долгам России правительству Японии и её частным лицам, которые возникли в связи с займом и казначейскими билетами бывшего царского и Временного правительств. Протокол Б устанавливал предоставление Японии концессий на эксплуатацию 50 % площади восьми нефтяных месторождений на Северном Сахалине, выбранных японской стороной. СССР предоставлял Японии две угольных концессии. Условия, выдвинутые советской стороной, заключались в выплате от 5 до 15 % валовой добычи нефти и от 5 до 8 % валовой добычи угля в зависимости от месторождения. (Соответствующие договоры были заключены в декабре 1925 г. до 1970 г.)
По мобилизационному плану 1926 г. против СССР должно было быть использовано 18 дивизий. При этом считалось, что ослабленная революцией и Гражданской войной Россия «не сможет выставить против Японии и десяти дивизий»[31].
Стремясь не допустить возобновления конфронтации с Японией, советское правительство в мае 1927 г. обратилось к Токио с предложением о подписании между обоими государствами договора о ненападении. Несмотря на установление дипломатических отношений с СССР, японское правительство не желало связывать себя подобным соглашением. Его позиция сводилась к тому, чтобы «в отношении пакта о ненападении, выдвигаемого СССР, занять такую позицию, которая обеспечивала бы империи полную свободу действий»[32]. Против подписания пакта о ненападении с СССР выступило руководство японской армии. В генеральном штабе и военном министерстве считали, что новую войну следует начать как можно раньше, до того как СССР усилит свою мощь.
Составленный в середине 1920-х г. план «Оцу» предусматривал нанесение ударов по советскому Дальнему Востоку с моря и из северных районов Кореи. Правда, до угрозы агрессии, не говоря уже о прямой агрессии, было ещё далеко. Этот вариант плана считался наиболее оптимальным. При отсутствии плацдарма в Маньчжурии вести сухопутные операции можно было только через советско-корейскую границу, используя дивизии Корейской армии. Высадка крупного морского десанта в Приморье при полном отсутствии у Советского Союза флота и береговой обороны побережья представлялась вполне реальной операцией с хорошими шансами на успех. Разоружённая владивостокская крепость при отсутствии необходимых запасов в случае её блокады не смогла бы долго держаться.
К концу 1920-х г. разработка планов войны с Советским Союзом в Токио и штабе Квантунской армии была в полном разгаре. Для их осуществления нужен был плацдарм на материке. Ляодунского полуострова, которым владела Япония, для будущей агрессии против северного Китая и Советского Союза было недостаточно. Таким плацдармом могла быть только Маньчжурия. Планы захвата этого обширного района Китая, которые разрабатывались в штабе Квантунской армии, были частью плана войны против Советского Союза[33].
В своих показаниях, принятых Токийским трибуналом в качестве документа обвинения, генерал-лейтенант Мияке Мацухара (с 1928 г. по 1932 г. в чине подполковника занимал должность начальника штаба Квантунской армии) заявил, что «план операций, который был должен привести к оккупации Маньчжурии, являлся одной из важнейших составных частей общего плана операций японских войск против СССР, имевшегося в японском генштабе. Впервые о существовании плана нападения на СССР я узнал, прибыв в июле 1928 г. на должность начальника штаба Квантунской армии»[34].
25 декабря 1926 г. умер император Японии Иосихито, на престол вступил молодой император Хирохито. На смену эре Тайсё пришла новая эра – Сёва.
Усилившие свое влияние в политике японского государства военные круги добились в апреле 1927 г. формирования кабинета министров, который возглавил генерал Танака Гиити[35], совмещая премьерство с должностями министра иностранных дел и министра по делам колоний. В 1887–1902 гг. Танака проходил стажировку в Новочеркасском полку на должностях командира роты и батальона, в ходе которой решал поставленные перед ним разведывательные задачи – изучение русской армии, её вооружения, морального духа солдат и офицеров. За это время он приобрёл блестящее знание русского языка, что впоследствии, в совокупности с другими качествами, предопределило его назначение начальником русской секции Генерального штаба японских сухопутных сил. Эта должность предполагала постоянные контакты с русскими военными агентами. В течение 1903 г. и с 1906 г. до начала Первой мировой войны Гиити Танака поддерживал тесную связь, выходившую за рамки официальных отношений, с военным агентом России полковником В. К. Самойловым[36], который в 1906 г. направил в Главное управление Генерального штаба рапорт с ходатайством о награждении Танаки орденом св. Станислава II степени со звездой (ранее он был награждён орденом св. Анны II степени). В представлении отмечалось, что Танака длительное время предоставлял сведения, не подлежавшие оглашению, в том числе о работе японских военных комиссий, тексты лекций о войне для японских офицеров и т. д.
Новый посланник в Токио Ю. П. Бахметьев поддержал представление В. К. Самойлова, считая, что поощрение позволит расширить перечень информации, получаемой от Танаки, который при этом не был русским агентом. Никто и представить не мог, что японский офицер, предоставлявший услуги русской военной разведке, всего через 12 лет станет премьер-министром Японии и получит прозвище «японского Бисмарка».
В период пребывания его у власти в Японии прошли первые в истории парламентские выборы на основе всеобщего (для мужчин) избирательного права (1928 г.). Вместе с тем проводились массовые аресты коммунистов и «сочувствующих», были распущены профсоюзные и другие общественные организации левого толка. Внешняя политика кабинета Танаки характеризовалась усилением японского вмешательства во внутренние дела Китая: в течение 1927–1928 годов он трижды направлял туда войска.
С 27 июня по 7 июля 1927 года в Токио проходила так называемая «Восточная конференция», в работе которой принимали участие руководители военного министерства, Квантунской армии, Генерального штаба и японские дипломаты, аккредитованные в Китае. По её итогам была принята «Программа политики в отношении Китая». Японские авторы пятитомной «Истории войны на Тихом океане» вынуждены признать: «Даже в опубликованных решениях, принятых на конференции, говорилось, что Монголия и особенно Маньчжурия “являются не только предметом особой заботы нашей страны (то есть Японии). Более того, японская империя, являясь их соседом, считает себя ответственной за сохранение мира в этих районах, обеспечение развития их экономики и превращение этих районов в территории, где бы могли мирно жить и местное население, и иностранцы. В случае возникновения угрозы распространения беспорядков на Маньчжурию и Монголию, в результате чего будет нарушено спокойствие, а нашей позиции и нашим интересам в этих районах будет нанесён ущерб, империя должна быть готова не упустить благоприятной возможности и принять необходимые меры с целью предотвратить угрозу, от кого бы она ни исходила, и сохранить тем самым эти районы для процветания местного населения и иностранцев”»[37].
31
Кошкин А.А. Россия и Япония: Узлы противоречий. Указ. соч. С.144.
32
Там же.
33
Горбунов Е.А. Восточный рубеж. Указ. соч. С. 15–16.
34
Там же. C. 16.
35
Танака Гиити (1863–1929) – японский государственный и военный деятель, полный генерал (1920). Родился в самурайской семье, окончил Военную академию Императорской армии (1892), проходил стажировку в армии Российской империи (1897–1902), по возвращении был назначен начальником русской секции в Генштабе Японии. В Русско-японскую войну (1904–1905) – в штабе Маньчжурской армии. Став генерал-майором (1911), Танака был назначен директором Бюро по военным делам при военном министерстве. В годы Первой мировой войны генерал Танака был на некоторое время прикомандирован к японской военной миссии в России. Военный министр (министр армии) в правительстве Хары Такаси (1918–1921), а позднее – в правительстве Ямамото Гоннохёэ (1923–1924). Один из организаторов японской военной интервенции в Приморье. Выйдя в отставку (1925), Танака получил приглашение возглавить партию Риккэн Сэйюкай и место в Палате советников. Позднее он получил титул дансяку (барона) в системе кадзоку. Когда в министерстве узнали, что за согласие возглавить партию Риккэн Сэйюкай генерал получил 3 млн йен, приказ о присвоении ему звания маршала был отозван. Танака стал премьер-министром Японии (1927), одновременно будучи министром иностранных дел. Предпринимал все усилия для того, чтобы подавить движения социалистов, коммунистов и сочувствующих. Танака продолжил политику агрессивной интервенции в Китае и Монголии. В течение 1927–1928 г. трижды направлял войска в Китай, в том числе во время Цзинаньского инцидента. В 1928 г. действия ультраправых националистических обществ и Квантунской армии привели к убийству китайского милитариста Чжан Цзолиня и неудачной попытке оккупации Маньчжурии. Для Танаки убийство Чжан Цзолиня было неожиданностью. Он считал, что офицеры, ответственные за инцидент, должны предстать перед военно-полевым судом. Военная элита, куда Танака не входил, настаивала на сокрытии фактов. Не имея поддержки и подвергаясь критике как со стороны парламента, так и со стороны императора Хирохито, Танака и его кабинет в полном составе ушли в отставку, и через несколько месяцев Танака умер.
36
Самойлов Владимир Константинович (1866–1916) – генерального штаба генерал-майор (1909). Образование получил в Петровском Полтавском кадетском корпусе. Начал службу в 1884 г., окончил Николаевское инженерное училище (1887), Николаевскую академию Генштаба (1893; по 1-му разряду). По окончании инженерного училища выпущен подпоручиком (1887) в 4-й понтонный батальон. Служил в Закаспийской саперной роте командиром роты, помощником старшего адъютанта Приамурского военного округа, обер-офицером для поручений при командующем войсками Амурской области, штаб-офицером для особых поручений при командующем войсками Приамурского военного округа, штаб-офицером для особых поручений при главном начальнике Квантунской области, исполняющим должность начальника штаба 3-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады. Участник военных действий в Китае (1900–1901). Военный агент в Японии (1902–1904). За небольшой срок, отпущенный ему до начала войны (чуть менее полутора лет), Самойлову не смог завести негласную агентуру из числа иностранцев. Вместе с тем Самойлов, блестящий аналитик, установил широкий круг знакомств как среди японцев, так и среди иностранных военных агентов. Сведения, полученные им на доверительной основе от знакомых, а также собранные путем наблюдения и осведомления и почерпнутые из местной прессы, создавали основу для последующих обобщений и выводов. Он своевременно докладывал из Токио о подготовке страны Восходящего солнца к войне с Россией. После отзыва из Японии находился в распоряжении начальника Генерального штаба в качестве военного эксперта при графе С.Ю. Витте (председателе Совета министров в 1905–1906), участвовал в подготовке и заключении Портстмутского мирного договора с Японией. Весьма сдержанный на «добрые слова» Витте в мемуарах писал о Самойлове как о «человеке весьма умном, культурном и знающем». Военный агент в Японии (1906–1916). Сбор разведывательных сведений Самойлов продолжал осуществлять сформировавшимся ранее методом. Работа по заведению негласной агентуры ограничивалась отпускаемыми на эти цели средствами. В своей деятельности Самойлов пытался найти ответ на вопрос: готовится ли Япония к новой войне, и если да, то против кого направлены эти приготовления. Им были сделаны выводы, что Япония не намерена сокращать издержки на военные расходы, и, в принципе, «…новая война с нами за окончательное преобладание на Дальнем Востоке не представляется совершенно невозможной». Д.И. Абрикосов, дипломат, служивший с Самойловым в посольстве в Токио в канун Первой мировой войны, отмечает своеобразие личности полковника, хорошее знание им японского языка и местных обычаев, чему, по словам Абрикосова, во многом способствовала связь холостяка Самойлова с японской подругой. Во время Первой мировой войны на связи и руководстве военного агента находился всего один негласный агент. Самойлов умер на борту парохода по пути из Кобе в Шанхай. Награжден: орденами св. Станислава III ст. (1896); cв. Анны III ст. (1898); cв. Станислава II ст. (1899); cв. Владимира IV с мечами и бантом (1900); cв. Анны II ст. с мечами (1901); Золотым оружием с надписью «За храбрость» (по высочайшему повелению; 1902); св. Владимира III ст. (1904); св. Станислава I ст. (1912).
37
История войны на Тихом океане. В 5 т. Т. I. Агрессия в Маньчжурии. М.: Издательство Иностранной литературы, 1957. С. 416 / Под общей редакцией Усами Сэйдзиро, Эгути Бокуро, Тояма Сигэки, Нохара Сиро и Мацусима Эйити / Перев. с яп. под ред. Б. В. Поспелова. В переводе первого тома принимали участие: Б.В. Бейко, В.С. Гривнин, А.А. Искендеров, И.Г. Поздняков и Б.В. Раскин. С. 104.