Босс

— Такая честь, встретиться с вами лично. Дом просто чудесный…

— Не надо лести, — абсолютно также спокойно перебивает мужчина. — Присаживайтесь, разговор будет долгим. И сумочку можете оставить на тумбе у входа.

Ей жутко интересно разглядеть Босса поближе. Пока что Эми может видеть лишь то, что на высокой фигуре надет безукоризненный тёмный костюм, но и только. Не стоит лишаться единственного оружия помимо каблуков, навыков самообороны и умения бить в чувствительные места. Однако придётся играть по обозначенным правилам, благо, запись идёт — и значит, свидетельства этой встречи всё равно останутся в офисе её агенства. Минимальная, но страховка. Хочется, конечно, услышать от Чака и ребят, что они следят за ходом событий, но телефон по-прежнему упрямо молчит. Вздохнув, Эми бросает сумочку на тумбу и делает шаг к столу.

— Признаться, это неожиданное приглашение. Мне не будет лишним узнать, в чём провинилась обычная секретарша, — она держит невозмутимый тон, никак не выдавая, какое впечатление при преодолении последних футов на неё производит этот странный человек, проступающий из тьмы.

Прямые, тёмно-каштановые волосы, небрежно зачёсанные назад. Смуглая кожа с лёгкой небритостью щёк — брутально подчёркивающей линию скул. Столь острых, что можно невзначай порезаться при касании. В привлекательных чертах лица и густых бровях угадывается что-то испанское или итальянское, дерзкое и мрачное. Но всё внимание забирают его глаза. Безучастно смотрящие на пламя свечи, мутно-карие, про какие обычно говорят «цвета топлёного шоколада». Нет, эти глаза шоколадными назвать не хочется. Скорее, грязными.

Грязный шоколад?

— Если вы позволяете себе так разглядывать каждого клиента моей фирмы, то можете быть уверены: именно любопытство причина нашей встречи, — явственно усмехается мужчина, скривив тонкие губы и властным, слегка высокомерным жестом кивает на стул справа от себя, — садитесь, Тереза.

Он столь подчеркивает это имя, что Эми мысленно съёживается в комок от вновь накатывающего страха. Мало того, если первое приглашение присесть было просьбой, то теперь не послышалось — приказ. Она сама не замечает, как колени обессиленно подкашиваются. Приходится срочно опуститься на указанное место, как можно незаметней сжимая кулаки. Её словно обволакивает аурой невесомой силы, которой пронизан его голос. Честно пытается не смотреть на собеседника, но кроме свечей взгляду и уцепиться не за что: на столе только два высоких бокала и пыльная бутыль вина с незнакомой этикеткой. А ещё небольшая коробка конфет, что жутко удивляет — это свидание?

Быть того не может, потому как даже если Босс видел её раньше, то не мог заинтересоваться тем образом, который Эми тщательно выстроила вокруг себя. Не вылизанной до стерильности Терезой Уильямс, неприметной офисной серостью. И боевой характер папочки даёт о себе знать, возвращая уверенность в собственных силах — девушка смело вздёргивает подбородок:

— Всё это выглядит так, будто секретаршу вызвали на приём к начальству с единственной целью, как в дешёвом порно. В моих должностных обязанностях не прописано распитие спиртных напитков в обществе людей, которые даже не сообщают своих имён.

— Ох, где мои манеры, — он азартно прищуривается и укоризненно качает головой, вот только Эми прекрасно видит, какой театр перед ней разыгрывают. Тем не менее, поглощающий всё больше, как любое грамотно поставленное представление. — Александр Герра, к вашим услугам, — насмешка в тоне проступает всё явственней, а он тем временем тянется к бутылке, ловко подхватывая её длинными пальцами. Кожа смуглая, фамилия итальянская, а руки столь белые… Как будто их слишком часто приходится отмывать отбеливателем. — А это лучшее вино из моего личного хранилища, Gaja — настоящее мерло, и год урожая неплох. В девяносто девятом в Тоскане был цветущий рай, и весь он теперь в этой бутылке. Даже святой бы не отказался пригубить.

Алекс, похоже, и не думает спрашивать мнения гостьи. Он легко откупоривает вино — видимо, открытое заранее, как делают настоящие гурманы, дабы напиток «подышал». Аккуратно разливает по бокалам ярко-рубиновую жидкость, тут же добавившую в воздух аромата чернослива и терпкости. Внезапно хочется податься чуть ближе, чтобы волнующие импульсы под кожей стали отчётливей. Руки хозяина двигаются так плавно и легко, что Эми заворожённо наблюдает за ними, понемногу теряя бдительность.

Словно фокусник показывает пустую коробку, в которой вот-вот кого-нибудь распилит надвое.

— Благодарю, — отказаться от протянутого бокала неловко, и она покорно берёт его за ножку — осторожно, чтобы не коснуться этих пугающе белых пальцев. Как хорошо, что хотя бы чему-то жизнь её научила: не доверять незнакомцам, которые, к тому же, владеют преступными синдикатами. За последние несколько минут она впервые вспоминает о цели своего визита и о том, что из выреза блузки может быть заметен микрофон.

— Прошу, оцените букет: хочу услышать, что вы думаете, — вдруг внимательно смотрит Алекс ей в глаза, за стёкла очков и словно даже глубже, в недра самой души. В грязном шоколаде мелькает чёрная искорка, всего на мгновение, тут же снова маскируясь идеальной вежливостью. Он прикрывает веки, вертит свой бокал в руке, плавно и небрежно. Вдохнув аромат вина, прежде чем сделать крохотный смакующий глоток. И Эми не может не смотреть на его губы, потому что собственные вдруг пересыхают до корочки.

Это хотя бы безопасно — бутылка не отравлена, подсунуть какого-то дерьма он бы не смог под её взглядом. Значит, странный разговор продолжится. Да и добычу долгожданного имени Босса стоит отпраздновать. Эми несмело повторяет его жест, сначала ощущая волнующий запах. А затем пригубляет бокал. Вкус потрясающий: ежевично-сливовый, погружающий в мысли о цветущих виноградниках под итальянским солнцем. Но что-то немного не то — лёгкая горечь послевкусия, нотки дыма и пепла остаются на языке. Заставляют Эми тут же с недоверием отставить бокал на стол.

— Спасибо, это и правда, неплохое вино. Но может, уже перейдём к сути? Что я здесь делаю, мистер Герра?

— Не угадал, — разочарованно вздыхает Алекс, вот только сожаления в глазах не видно и капли. Концерт продолжается, а Эми уже откровенно начинает это надоедать. Где факты, где ниточки, за которые Чак потянет, чтобы размотать весь клубок интриг, которые навертел этот откровенно притягательный в своей сексуальности тип? — Не то послевкусие, согласен. Это вино не для той девушки. Конфету? Сгладить впечатления? — Мягко подталкивает к ней коробку с шоколадным набором, и Эми непроизвольно отдергивает руки от стола. Снова слышится шорох в другом конце комнаты. Снова тугой толчок натренированной интуиции изнутри.

— Вы меня слышите? Я не хочу конфет, я хочу…

— Открой. Коробку.

Она замирает с открытым ртом, растеряв слова, которые собиралась сказать. Потому как глаза Алекса вспыхивают чёрными углями, а тон из пренебрежительного за долю секунды перекатывается в приказной. Обескураживающий. И пугающий так, что в животе падает ледяной комок страха, а сердце начинает отколачивать безумный ритм по рёбрам. Смотря на это застывшее лицо Эми впервые пугается за себя — но не потому что ей может грозить опасность, волнами исходящая от мужчины в элегантном костюме. А потому что сам воздух вибрирует от напряжения, и пропасть в грязном шоколаде страшней в сто крат.

Негнущимися пальцами Эми медленно тянется к коробке, не разрывая зрительного контакта. Ощущает себя кроликом, который посмел вилять хвостом перед носом хищника. Дыхание становится прерывистым.

— Вино подбиралось для Терезы Уильямс, — вкрадчиво и тихо продолжает Алекс, пожирая её тягучим, топким взглядом. Настоящий дёготь, из которого не спастись глупому зверьку, не лишившись мягкой шкурки. — Но надо было брать каберне совиньон, так, Амелия?

Она не успевает даже вздрогнуть от звука своего настоящего имени, потому как ровно в эту секунду откидывает крышку с картонной коробки. Непроизвольно смотрит на содержимое. И пронзительно вскрикивает, оглушая саму себя.