Лука

Ко мне подошел тот, кто вытащил водителя, его рубашка была в крови, и он с поразительной скоростью и ловкостью, ударил меня по рукам, заломил их с треском, связал ремнем. Было невыносимо больно и унизительно быть в такой позе.

Я уткнулась лицом в землю, чувствуя каждую царапину на ногах, пульсацию в сбитых костяшках и неменение в руках. Хотелось жутко плакать, а еще от упражнений, алкоголь поднялся к горлу и меня затошнило.

У машины курил Лука, в расслабленной позе, словно он просто остановился покурить и полюбоваться ночным МКАДом, и его, явно, забавляла ситуация. У его ног, как собака, лежал водитель, который еле дышал, под ним была лужа мочи. И мне стало страшно. Этого человека не трогала слабость, он привык получать то, что хотел.

— А ты еще и пацанка. — выдыхая клубочек дыма, рассмеялся Лука. Он был огромен. На его фоне гелентваген казался жуком. — Захар, я не хочу видеть среди своих людей тех, кого отпиздить может девчонка.

— Простите, Вы просто сами распорядились, не травмировать Алису, и они старились быть аккуратными.. — Захар, тот, кто держал меня, поклонился ему, слегка кивая. А меня пробрала дрожь от пристального взгляда этого чудовища, который самым наглым образом теперь рассматривал свою добычу, в голове крутилось "Алису! Алису, блять!" Они уже даже знали мое имя.

— Извините меня, пожалуйста, я была пьяная. А когда я пьяная, я ебанутая. — затараторила я, храня надежду, что они меня попугают и отпустят.

— Заткнись. — прервал он. — Ты мешаешь мне думать, отдать тебя по кругу или взять себе? Может сдать, как проститутку в притон? Захар раздень ее.

Одно движение моего мучителя и я оказалась в черных трусиках без лифчика, и даже не могла прикрыться. Стыд захлестывал, и я поняла, что плачу, шепчу повторяя "Пожалуйста, отпустите, пожалуйста.."

— Ни при всех, пожалуйста. — шептала я, не в силах даже открыть глаза. Я и на ногах то держалась, потому что жесткие руки Захара удерживали меня на ногах. Притон? По кругу?

Но он смотрел на меня, выжигая, сжирая всю. Было что-то безумное в его взгляде, нечеловеческое. У него напрочь снесло крышу.

— Как обсуждать мой член, так при всех, как ответить за это — так нет? — я почувствовала дым у своего лица, осознав, что он приблизился, и находился невыносимо близко. Он даже не касался меня, а мне, казалось, что он облапал меня полностью, изучив каждый закоулок моего тело. Судорожно сглотнула.

— Умоляю, отпустите. Я виновата. — мне было так страшно, что было уже без разницы, как выгляжу, и что я унижаюсь. — Не трогайте, пожалуйста, хотите убейте, но не трогайте.

Я повторяла одно и тоже, как мантру. Руки свело судорогой, тошнота была уже в горле.

Глава 2

У него были страшные глаза, невыносимо холодные без единой эмоции внутри. Меня кресло под их взглядом, выворачивало. Смотреть под ноги было страшно, потому что там было тело водителя в крови. А еще мне было жутко холодно стоять голой перед ним, раскрытой, как никогда в жизни. Этот человек точно знал, что ты чувствовал и думал.

Его дыхание с привкусом коньяка пробежало по моему телу, опаляя и защищая от холода. Хищник принюхивался ко мне, испытывал, думал. Внутри него шел монолог, который я никогда не смогу узнать.

— В такой прекрасный вечер, так хочется минета. — наконец, сказал он. — Поэтому ты сейчас растянешь мои брюки, станешь на колени и послушно постараешься, как хорошая девочка. Развяжи ей руки, Захар.

Он был так уверен в себе. Сделал шаг назад. Отпихивая мужчину, как мешок, носом дорогой туфли в сторону, чтобы он не мешал. Широко расставив ноги, он зажег новую сигарету, вдыхая дым, наблюдая, как мне развязывают руки.

Они жутко затекли, и я неловко попыталась ими прикрыть грудь, соски которой от холода слишком порочно таращились в разные стороны. Я стояла на асфальте голыми ногами, ощущая холод исходивший от земли. Словно что-то заметив, один из бриголовых поставил передо мной мои красные туфли, каблук одной из которых был в крови. Меня передернуло, но я послушно одела, чтобы не застудиться.

Все эти секунды Лука ждал, не торопил и ничего не требовал. Он просто молча давил на меня всей своей звериной сущностью. Он хотел, чтобы я прогнулась-сама, почувствовала унижение, подчинилась.

— Я лучше сдохну. — прошептала я, давя в себе новый спазм тошноты.

— Захар. — он неотрывно смотрел на меня, заставляя не прерывать зрительный контакт. — Простимулируй.

Позади меня что-то щёлкнуло, и я поняла, что это пистолет. Мне не нужно было поворачиваться, я чувствовала своим затылком, ощущала дуло, как оно упирается мне в голову. Я сглотнула, не смея даже шевельнуться.

По щекам против воли потекли слезы, и меня пробила не мелкая дрожь, меня забросало из стороны в сторону, зашатало, как пропитого пьяницу, это была истерика. Никогда не думала, что я так отвратительно слаба. Мне было страшно, я хотела жить. Давясь слезами, я, словно во сне, наблюдая за всем со стороны, опустилась на колени, неловко и не уклюже. Слезы застилали все перед глазами. На четвереньках, я подползла к нему. Мои действия сопровождались только звуком треска фонаря, никто из них не издал ни звука, ни слова — почти полная тишина.

Я пыталась расстегнуть его брюки, но ничего не получалось, пальцы не слушались. И я заскулила, как раненый зверь, от страха. Прикрыв руками лицо, я проклинала этот день.

Я услышала звук растегивающейся ширинки, а затем властная теплая рука почти невесомо, но настойчиво взяла меня за подбородок и заставила посмотреть ему в глаза. Я отчетливо увидела в них превосходство, забаву. Сглотнув, я заставила посмотреть себя на его уже эрегированный член и испугалась, он не был большим, он был просто огромным и невероятно толстым. У моего мужа был в раза четыре меньше.

Лука хрипло засмеялся. Он знал свое достоинство и, что оно невыносимо огромное. А шок на моем лице был слишком явным.

Положив руку мне на затылок, он направил меня навстречу своему члену, но я даже не знала, что мне делать. К счастью не было неприятного запаха, и уткнувшись губами, я их открыла, пытаясь охватить его горячую головку. Я была похожа на ребенка, которому дали огромный чупа чупс, который не помещался в рот, но он отчаянно старался.

— Какая же ты криворотая. — прохрипел он, начав направлять меня, двигая тазом, просовывая свой огромный орган глубже. У меня даже свело челюсть. Он двигался все быстрее, а мне было трудно дышать, меня тошнило и было жутко больно. А еще он заставлял меня смотреть ему в глаза. Он не говорил ничего и уже не держал за подбородок, но я знала, что если опущу глаза, он заставит их поднять обратно. — Двигай языком… Аккуратнее… Медленнее…

Руководя мной, как дирижер оркестром, Лука кончил, и струя его спермы ударила в горло. Я задергалась, не зная что делать. Чувствовала себя сломанной, использованной.

— Дыши. — приказал он, и я послушалась. Он погладил мои волосы. — Придется записать тебя на курсы минета. Захар, нужно ехать.

На мгновение я подумала, что он оставит меня сидеть на асфальте, и когда они уедут, я смогу двигаться и уехать домой. Не уверена, что моя жизнь теперь будет прежней. Но Лука подошел ко мне, и легким движением поднял. У меня не было сил сопротивляться, и был ли смысл? Он посадил меня в гелентваген на заднее сиденье, после чего захлопнул дверь. Только после громкого хлопка, я пришла в себя, и поняла, что сижу в одних трусах в кожаном салоне, в его машине. Во рту был соленый вкус спермы Луки, растекавшейся уже во мне, перебивая вкус алкоголя.

Я тут же схватилась руками за ручку двери и распахнула ее, вывалившись практически на курившего Луку. Он посмотрел на меня, слегка усмехнувшись. Его охрана уже оттащила таксиста обратно к машине, и теперь грузилась, готовясь к отъезду. Не зная, что делать дальше, я села обратно и закрыла дверь, оказавшись одна в салоне, рассматривая этот танк. В любой другой ситуации я бы восхитилась, обрадовалась бы, что сижу в такой крутой машине.