Листопад

- Зачем ты мне все это говоришь?

- Расстрел Таранский назначил на десять утра. Он обычно бывает точен и практически не задерживается. В 10-25 с первого пути на Ростов уходит спецэшелон по литере "А", оттуда рукой подать до Новороссийска.

- Зачем ты мне это говоришь?

- Докладываю обстановку. Наша канцелярия открывается в восемь. Я телефонировал в их часть - подполковник Алейников сегодня вернется домой в двенадцатом часу предположительно. Завтра к восьми ему необходимо появиться на службе, отдать последние распоряжения, как я понимаю. Фронт близок, они выступают на позиции уже завтра. У Алейникова толковый заместитель, справится.

Я завтра делаю последние рейсы на нашем автомобиле к составу. Перевожу последнее барахло. Мне удобнее грузиться с бокового пожарного выхода, потому что телефонные аппараты и часть канцелярии находятся в том же крыле. Для этого я взял ключ от пожарного выхода. До десяти я успею сделать один рейс, потом скажу нашему шоферу, что пришлю подполковника. И пойду искать подполковника Ежевского, потому что он хотел лично наблюдать за погрузкой своих бумаг. Ежевский завтра с утра будет на ремонтном заводе. Не думаю, что в нашей неразберихе об этом кто-нибудь вспомнит, поэтому я буду сидеть и ждать его или искать в управлении, у всех спрашивать, не заходил ли он.

- Что ты хочешь этим...

- Вы когда-нибудь читали Ленина?

- Читал что-то. Не помню.

- У него есть неплохая фраза: "Марксизм не догма, а руководство к действию". Ни в чем не сомневайтесь. Нам не в чем себя упрекнуть, Николай Палыч. Мы с вами и Алейников сделали все, что зависело от нас. И многие сделали. Но судьбе было угодно, чтобы мы проиграли. Что ж... Теперь наша задача - не утаскивать с собой в могилу лишних людей. Тем более, если эти люди нам дороги. - сказал поручик и не попрощавшись вышел.

Штабс-капитан еще какое-то время неподвижно сидел за столом, потом резко встал, одел шинель, выключил свет и вышел, моля Бога только об одном чтобы Алейников не был пьян.

- ...С утра ты сходишь к себе, прикажешь выводить полк на позиции своему заместителю или начальнику штаба. Сам прибудешь в контрразведку без четверти десять, подойдешь к южному крылу. Там должен стоять автомобиль. Я тебя встречу и проведу к кладовой, рядом с караулкой. Как только Таранский с головорезами пройдут и начнут открывать дверь подвала, ты услышишь грохот ключей. Через две минуты, когда арестантов выпустят из клеток-камер и выстроят у стенки, входим мы. Я тебя из кладовки выпущу.

- А нельзя просто спуститься в подвал до Таранского?

- Все комплекты ключей у него. Слушай дальше и не перебивай...

В кладовке или даже еще на улице, на входе в здание я передам тебе документы и пропуска на чужие фамилии. По ним вас пропустят в литерный, который стоит на первом пути. Он уходит в 10-25, в Ростов, по зеленому коридору. Расстрел назначен на десять. Мы должны все успеть. Документы я сделаю с утра в нашей канцелярии. До эшелона доберетесь на машине. Козлов предупредит шофера о подполковнике, а сам уйдет искать нашего Ежевского, он тоже подполковник. У Козлова будет алиби. Он себя прикрыл.

- Погоди, что значит "доедете"? А ты?

- Обо мне не волнуйся. Это не твоя печаль. Слушай и запоминай. Возьми с собой папаху, накинешь на жену на выходе из подвала мою шинель и папаху, чтобы кто, случайно сверху из окон глянув, ничего не понял. Просто вышли два офицера. Шофер, конечно, заметит, но ни о чем спрашивать не будет. Я выйду первый, осмотрю коридор. Я тебе нарисую схему, там такой небольшой закуток, нужно его быстро проскочить - и в машину. Перед входом в эшелон сбросишь с Дашки шинель и папаху, оставишь их в машине, иначе на входе в эшелон возникнут подозрения. На улице прохладно. Возьмешь с собой какую-нибудь ее шубейку. В машине переоденешь.

- А ты?.. А сколько их будет в подвале?

- Одиннадцать.

- А нас двое?

- Двое.

- Господи, на что ты рассчитываешь?

- На то, что ты принесешь мне еще один наган. Без него рассчитывать действительно не на что.

- Ты думаешь запугать их и запереть в подвале? - Алейников ходил по комнате, потирая виски.

- Ты хорошо стреляешь?

- Ты будешь стрелять по своим?

- Там не будет своих, иначе Козлов ни за что не помог бы мне. Десять человек - переодетые в солдатскую форму уголовники - убийцы, налетчики. Насильники, которых Таранский вытащил из ростовской тюрьмы. Сам Таранский садист и палач. Если б ты его знал как я, с удовольствием бы пристрелил. Он живым людям отрезает...

- Пусть они нехороши, но, в конце концов, на них наши мундиры.

- Ну извини, я не могу попросить их еще и переодеться, - как-то странно улыбнулся Ковалев.

- Ты же не рассчитываешь просто перестрелять одиннадцать человек! Для этого нужен пулемет.

- Именно на это я и рассчитываю. Ты же мне дашь наган?

- Ты сумасшедший.

- Справимся. Ты сможешь хотя бы двоих внезапно застрелить?

- Дурное дело нехитрое.

- Стреляй, когда скажу...

- Стоп, стоп, - Алейников перестал расхаживать по комнате. - Но мне же завтра полк выводить на позиции. Я же не могу бросить людей.

Ковалев. Еще недавно подавленный, был возбужден:

- А мне сказали, у тебя толковый заместитель.

- Нет, я хочу сказать, как же я поеду в этом вашем литерном поезде, ведь это...

- У тебя нет другого выхода. После подвала у нас два варианта6 бегство и трибунал. Полка у тебя в любом из этих случаев больше не будет. Забудь о нем. Тебя опознает наш шофер, например. Нет, только бежать.

- Дезертировать?

- Перестань цепляться за слова. Если ты не поедешь с ней, если тебя расстреляют, что будет с Дашей в Ростове или в Париже? В шлюхи пойдет?.. Из Ростова вы доберетесь до Новороссийска, оттуда ближайшим теплоходом в Турцию... Францию... к черту на кулички. У тебя прекрасный французский и богатая тетка в Ницце, которая в тебе души не чает. Поможет, поддержит хотя бы первое время, оставит наследство.

- А ты?

- А я языка не знаю и теток богатых у меня нигде нет, - попытался отшутиться Ковалев. - Я же сказал: за меня не беспокойся. Я знаю, что мне делать...

Больше всего Ковалев боялся, что Алейников будет волноваться. Но подполковник был смертельно спокоен. Они встретились у выхода. На плечах штабс-капитана была накинута шинель.