Листопад

Чашка выпала из рук Горелова, разбилась, оставив на затертом гимназическом паркете мокрое пятно.

- Нет! Я сам!.. - внезапно толстый Горелов осунулся, будто потек вниз. И погас, забормотал: - Наконец-то. Я давно ждал, я давно ждал... Только не Таранский. Я его во сне... Я плохо сплю. Я совсем не сплю. Я сам скажу... Я больной человек...

Через две минуты мокрый от холодного пота Горелов сидел в кабинете Ковалева. Штабс-капитан расхаживал по кабинету. Козлов, сидя за столом начальника, еле успевал писать протокол допроса.

Горелова несло. Он рассказывал, как еще до войны сошелся в Питере с революционерами, участвовал в налете на банк - экспроприация для революционных нужд. Налетчиков тогда повязали, а Горелову удалось выкрутиться. Впоследствии его начали шантажировать банком, связями с революционерами. Заставили участвовать в налете н почту и убийстве провокатора. Воспользовавшись войной Горелов удрал от постоянного давления на фронт. После ранения стараниями отца вновь оказался в столице, в теплом месте.

"Старые друзья" опять нашли его, начали выкачивать секретную информацию, которой Горелов располагал, платили деньги, брали расписки. Горелов подозревал, что информацию перегоняли немцам. Так оно и оказалось. Теперь Горелова шантажировали и этим.

Горелов рассказывал все это в подробностях, со слезами и причитаниями. Наконец, прервав его на полуслове, Ковалев спросил:

- Кто твой связной?

- Что? - не сразу отошел от мучительных воспоминаний Горелов.

- Кому ты передавал информацию?

- Желябовой.

- Гениально! - Козлов и Ковалев переглянулись. Козлов отложил ручку и молча вышел. Ковалев сел за стол и продолжал написание протокола.

- Кого еще знаешь, кроме Желябовой?

- Никого! Клянусь Богом, никого! Мне ее только дали, записки передавать.

Ковалев нахмурился.

- Клянусь Богом! Никого!.. Знаю только от Желябовой, что скоро приедет или уже приехал в наш город новый человек, от них, от красных.

- Кто?

- Не знаю. Человек должен прийти ко мне домой и передать привет от Крестовской.

Ковалев вздрогнул.

-От кого?

- От Крестовской. Это ведьма красная. Сущая ведьма. Она, гадина надо мной полжизни висит. Это она мне кличку дала. Смеялась... Из ЧК она.

- Да понятно, что не из Красного креста. Где же ты с ней сошелся, бедолага?

- После германского фронта, в Питере. "Друзья" вывели. Она надо мной и повисла как тень. Где я, там и она. Она, дьяволица, меня на Дон отправила, связных слала... Я не досказал. Каждый связной мне привет от нее передавал и ее фотографический портрет... Она била меня. - Горелов снова заплакал.

Ковалев поразился тому, что взрослый, образованный человек может быть в такой прочной психологической зависимости от кого-то. И тут же вспомнил себя: "А моя зависимость от Даши чем лучше? Я ведь психологически завишу от ее образа. Только окраска этого влияния другая, чем у Горелова.

И вдруг метеором у него мелькнуло то состояние, которое однажды Колвалев испытал на квартире в Замоскворечье, когда поверженный Крестовской, он чувствовал спиной мягкость старого персидского ковра. Пронеслись ломкие тени, разные глаза Крестовской, ощущение подавленности, кроткая зависимость от нее. И на секунду Ковалев понял слабого Горелова. Тряхнул головой, отгоняя наваждение.

- Когда к тебе должен прийти этот новый человек?

- Не знаю. Скоро. Домой прямо. Там знают, где я живу.

- Значит, ты свою информацию гонишь через Желябову Крестовской?

- Да, наверное. Я не знаю. Я давал Желябовой как будто деньги, записки.

Горелов говорил еще час, вспоминая подробности, фамилии известных ему людей по ту сторону фронта. Потом подписал свои показания и отправился в подвал в сопровождении конвоира.

"Надо к Ходько идти, предложить использовать Горелова как источник дезы." - Ковалев сколол листки протокола и встал из-за стола.

Грохнула дверь, вбежал запыхавшийся Козлов:

- Плохо. Желябова ушла. Нет нигде, ни в заведении, ни дома. Я дал команду на розыск.

- Почуяла старая лисица. Прочесать весь город! А-а, - Ковалев махнул рукой. _ бесполезно. Залегла. Что делать будем?

- Порыщем по всем донесениям агентов по управлению, где и в какой связи встречается Желябова. С кем виделась, встречалась.

- Верно. А сейчас - к Ходько... Жаль, что Желябова ушла. Не удастся использовать Горелова. Она уже оповестила, что Лизун провален. Придется в трибунал отдавать. Небось и нового резидента оповестила, если он, конечно, уже в городе...

x x x

"Викентий Валерьянович принял нас сразу. Я не стал ничего рассказывать, просто протянул кучу листков с подписями Горелова. Генерал уселся за стол, снял пенсне и начал читать. Ни слова ни проронив, он прочел все двенадцать страниц, положив их на зеленое сукно бывшего директорского стола, потер пальцами переносицу.

- Ужасно неприятно, - Викентий Валерьянович вздохнул. - Стыдно, за офицера, господа.

Генерал встал и обогнув стол подошел к нам: - Однако, благодарю вас, господа офицеры, - он пожал нам руки. - Вы выполнили свою работу. Трибунал выполнит свою. Спасибо.

Когда мы вышли из приемной, Козлов сказал как бы ни к кому не обращаясь:

- А ведь он бы, пожалуй, и не дал нам использовать Горелова как источник дезы для красных: это не вписывается в его замшелый кодекс чести. Он не контрразведчик. От дал бы в трибунал и все. Чистоплюй.

- Стыдитесь, поручик. Викентий Валерьянович ваш начальник и гораздо старше вас, - сказал я.

- Все понимаю и стыжусь, Николай Палыч. Но все равно - чистоплюй.

Ночью мне снилось перекошенное страстью лицо Крестовской, приоткрытый рот, ее прыгающие в такт движениям груди, ломающиеся в свете семилинейной лампы тени. И почему-то рядом, на подоконнике, окровавленный скальп с лоскутом кожи, какой я увидел в харьковской ЧК.

Крестовская.

Разведка почетна.

Но душа моя лежит к непосредственной работе с контрой. Где все ясно и просто. Я создана для такой работы, считаю. Но товарищ Берштейн имеет другое мнение, он видит во мне, точнее, в моих способностях влиять на людей, зачатки разведчиской работы. Говорит, что я могу вербовать людей и держать их в постоянном страхе и напряжении даже на расстоянии. Говорит, что когда разобьем контру, сделаем целый секретный чекистский институт, где, в числе прочего, будут изучать способы влияния на людей и подавления чужой воли. Приносил мне какие-то книги по магнетизму, про психологию и про чтото восточное. Надо будет прочитать как-нибудь.