Страница 14 из 19
Несмотря на невольную тягу к ним, Мюрвет стеснялась заводить с ними близкую дружбу. Один-два раза Сеит приводил некоторых русских друзей к себе домой. Увы, из-за незнания языка Мюрвет была вынуждена только улыбаться, не понимая, о чем речь, когда другие хохотали. Сеит по-прежнему вел свободный образ жизни. Мюрвет безмолвно переживала. Она уже поняла, что не сможет удержать мужа при себе. Она думала о том, что Сеит ближе к этим людям, чем к ней, она видела, что не может спорить с ним по этому поводу.
Сеит чувствовал себя в новом районе в сравнительно более привычной обстановке. Общение с соотечественниками дарило ему чувство близости с Родиной. Много раз он думал о возвращении. Но он знал, что это невозможно, по крайней мере, сейчас. Его друзья держали путь в Париж или в Нью-Йорк. Эмиграция на Запад волновала и его.
Единственным человеком, который мог заставить забыть Сеита обо всем, была его дочь, несмотря на то что она еще не говорила. Она была уже не папиной Полуш, а Леманушкой. Мюрвет нервничала, когда муж называл этим именем их дочь:
– Ребенка зовут Леман. Почему ты так ее зовешь?
Сеит, смеясь, отвечал:
– Для меня она Леманушка. Я буду называть свою дочь, как хочу. Договорились?
Мюрвет видела, что муж привязался к ребенку, и чувствовала страх, что эта связь между отцом и дочерью оставит ее вне отношений с Сеитом. Самое же странное, что, по мере того как это чувство нарастало, оно стало одерживать над ней верх. Сколько бы она ни просилась присоединиться к ним, когда отец играл с дочерью или когда Сеит уходил гулять с ней, с собой они ее не брали. С одной стороны, она очень обижалась. Думала: «Раз уж вам вдвоем так весело, то во мне нужды нет». С другой стороны, гневалась на них, чувствуя одиночество, которое сама же и создала.
С заботой, которую Сеит проявлял к гардеробу своей жены, он начал относиться и к одежде дочери, стоило только той вылезти из пеленок. С усердием, будто он выбирает наряд юной девушке, он брал ткани в Бейоглу, которые импортировались в страну, и относил к портному, который шил платья и для Мюрвет. Стоит признать, Мюрвет тоже получала удовольствие, когда одевала дочь в эти элегантные кружевные, с оборками, платья, в изготовленные на заказ ботиночки, словно наряжала любимую куклу. Когда Сеит принес домой детскую коляску, произведенную в Англии, которую он заказал несколько месяцев назад и которую наконец доставили, он был безумно счастлив.
Тут же разместив дочь в коляске, он хотел вывезти ее на прогулку. Было еще только начало апреля, и погода стояла прохладная. Мюрвет сначала возражала, испугавшись, что ребенок замерзнет. Но Сеит был настойчив.
– Сеит, ты хоть раз видел мужчин, гуляющих со своими детьми?
– Что в этом такого?
– Не стыдно перед соседями?
– Почему мне должно быть стыдно? Давай, Мурка, кончай говорить ерунду и пойдем с нами!
– Нет, вы идите. Я приготовлю ужин.
– Как знаешь.
Маленькая девочка в пальто светло-голубого цвета была словно куколка, вышедшая из журнала. Она издала возглас удовольствия, будто поняла ценность этой огромной игрушки, абсолютно для нее новой. Ее глаза расширились и стали круглыми от удивления. Сеита обрадовало воодушевление ребенка.
– Это только начало, Леманушка! Смотри-ка, как мы сейчас с тобой развлечемся.
Он поднял тормоз коляски.
– Ну, здравствуй, Пера! Мы идем! Ты готова?
Весной один богатый клиент-грек – завсегдатай ресторана предложил Сеиту следующее:
– Сеит-бей, в Джаддебостане, у моря, у меня есть участок, совладельцем которого я являюсь.
Материал готов, клиенты готовы. С меня участок, с тебя дело. Идет?
Предложение Йорго пришло словно ответ на думы Сеита о расширении бизнеса. Он не раздумывал ни минуты. Так в Джаддебостане появилось «Морское кафе».
То лето было сказочным.
Дела «Морского кафе» шли прекрасно. Клиенты в большинстве своем были из Бейоглу, Шишли, Айналычешме. Белогвардейцы, поселившиеся на островах, и турецкие семьи с берега Кадыкея, как и левантинцы, составляли основу посетителей. Для тех, кто хотел провести день на берегу моря, официанты кафе разносили по пляжу сандвичи на подносах. Тем, кому было некомфортно принимать пищу на пляже, предлагали в кафе еду и холодное пиво с лимонадом. Обычно большие семьи, приезжавшие издалека, оставались здесь до самого вечера.
Самыми любимыми часами Сеита были те моменты, когда волнение дня заканчивалось и песчаный пляж погружался в безмолвие. Рассматривать облака, раскрашенные в цвета, которые остаются после только зашедшего солнца, видеть их отражение, наблюдать за тем, как они падают в море, было верхом наслаждения. Эти часы он с нетерпением ждал на протяжении всего дня. Вечер возвращал запахи, по которым он соскучился, голоса, которые желал бы услышать. Шелест волн, запах водорослей… Сеит вновь и вновь представлял себя в Алуште – и радовался.
Когда к запаху моря, розовых кустов, жимолости примешивались разнообразные ароматы женских духов, веранда превращалась в райский сад.
Сеит был доволен жизнью, однако не мог каждый вечер возвращаться в Айналычешме. Бывало, что клиенты покидали кафе, когда последний пароход уже давно отходил от пирса. По выходным выступления музыкантов и варьете длились почти до утра. Сеит знал, что Мюрвет недовольна, но ничего поделать не мог. Но он скучал по жене и по дочери, да еще как. Он думал о том, чтобы чаще привозить их в Джаддебостан. Может быть, приехав сюда и оставшись здесь на несколько дней, Мюрвет могла бы привыкнуть к создавшемуся положению. Она могла бы чаще навещать мужа. Его партнер Йорго приезжал редко, а когда наведывался, то привозил с собой гостей и занимался только ими.
В один четверг, оставив дела на Поэта Хасана, Сеит поехал на противоположный берег. Он решил забрать Мюрвет и Леман и вернуться до наступления вечера.
Позвонив в дверь, он застал жену с заплаканными глазами. Обняв ее, он с беспокойством спросил:
– Что с тобой, Мурка? Что-то случилось?
Мюрвет постеснялась посмотреть красными глазами на мужа, которого она не видела почти десять дней, по которому соскучилась, о котором, как безумная, волновалась и которого так ревновала. Она так хотела сказать все то, что чувствовала… Но не смогла.
– Милый Сеит, я соскучилась по тебе, оттого и плачу, – только и произнесла она.
По ее мнению, такие слова могла произнести лишь очень несдержанная женщина, сходившая с ума по мужчинам. Она запнулась и опустила глаза. Она ждала, положив голову на грудь мужу, обнимавшему ее. Сеит думал о том, что у его жены, должно быть, случилась какая-то проблема с матерью или сестрами.
– Выпьешь кофе? – тихо спросила Мюрвет.
Сеит, направляясь в комнату дочери, ответил:
– Нет, спасибо. Я приехал забрать вас. Мы все вместе возвращаемся в Джаддебостан. Я хочу, чтобы вы остались там со мной. Искупаетесь в море, позагораете. Я нашел вам номер в отеле. На несколько дней сбежите от этой городской жары. Давай, собирайся!
– Сеит, это утомительно для ребенка! Если она там заболеет, что тогда?
– Мурка, есть жизнь и за пределами этого района. Там живут люди. И доктора есть в том районе. Не беспокойся, я не отправляю вас в Сибирь. Оставь здесь свои капризы. Поверь, это будет хорошо и для тебя, и для Леман.
Мюрвет, конечно же, знала, что в Джаддебостане они смогут найти доктора. Через час она вышла из дома, сопровождая мужа, который нес спящую Леман на руках.
Когда они добрались до Джаддебостана, Мюрвет хотела тут же пойти в отель и закрыться в своем номере, но Сеит отправил жену и дочь прямиком в кафе. Леман, спавшая на протяжении всего пути, открыла глаза. Проснувшись, она с удивлением посмотрела на отца, обнаружив себя в его руках, затем, дотронувшись до его щеки, рассмеялась. Сеит вдохнул ароматный свежий запах малышки.
– Леманушка… Леманушка… Как тут моя Леманушка?
Сеит очень хорошо ощущал связь со своей маленькой дочерью. Совсем необязательно, чтобы ребенок был мальчиком. Он научит Леманочку всему, чему бы мог научить своего сына. Послышался возражающий голос Мюрвет: