Страница 2 из 6
Русское наступление в Восточную Пруссию вынудило, как известно, германцев снять с их западного фронта два полевых корпуса и одну кавалерийскую дивизию для спешной переброски на восточно-русский фронт. При этом на восточнопрусском театре военных действий немцы принуждены были сосредоточить армию, значительно превышавшую те пять – шесть корпусов, о которых говорилось на междусоюзных совещаниях.
Со своей стороны Англия, вынужденная германским нарушением бельгийского нейтралитета принять участие в войне, объявила мобилизацию своих сухопутных вооруженных сил 5 августа, то есть тремя сутками позднее Франции. Ее правительство решило отправить на материк, для присоединения к левому флангу французских вооруженных сил, экспедиционный корпус в составе шести пехотных и одной кавалерийской дивизий. Однако к началу серьезных боев корпус этот не успел сосредоточиться на материке, и в большом пограничном сражении, кончившемся для наших союзников крайне неблагоприятно, приняли участие со стороны Англии лишь четыре пехотных и одна кавалерийская дивизии. Английский главнокомандующий маршал Френч, вынужденный после боя у Монса принять со своими войсками участие в общем отходе, оценивал общую обстановку настолько пессимистично, что советовал своему правительству обратить немедленное внимание на укрепление в тылу Гавра. Запасы английского экспедиционного корпуса, находящиеся в Булони, признавались им под угрозой неприятеля.
Великобританское правительство было чрезвычайно взволновано этим сообщением. В поисках средств, которые могли бы укрепить военное положение союзников на сухопутном фронте, лондонское правительство предложило телеграфно своему послу в Петербурге сэру Бьюкенену позондировать у русского министра иностранных дел С. Д. Сазонова почву, не представится ли возможным отправить через Архангельск во Францию три или четыре русских корпуса, перевозку которых Англия бралась осуществить в недельный срок[3].
Не говоря уже о том, что Архангельск являлся, особенно по тому времени, портом, совершенно не приспособленным для такого рода интенсивной перевозки, данный проект, переданный на заключение русской Ставки, оказался неосуществимым вследствие полной невозможности, с одной стороны, спешного выделения из состава Действующей Армии стольких войск в период величайшего их напряжения на фронте, а с другой – отдаленности войск азиатских округов, где только и имелись еще корпуса, не получившие к тому времени боевого предназначения.
Приведенный факт интересен для нас в том смысле, что им удостоверяется стремление наших западных союзников уже в первые недели войны привлечь русские войска к участию в непосредственных действиях на западном фронте.
Желание обеспечить за собою численный перевес в силах побуждало, впрочем, наших западных союзников обращаться в то время за помощью в разные стороны. Так, в воспоминаниях английского морского министра того времени сэра Черчилля можно найти указание на его письмо от 5 сентября 1914 года к лорду Китченеру[4], в котором он предлагает воспользоваться сочувственным настроением населения в Североамериканских Соединенных Штатах, чтобы сделать попытку сформировать из волонтеров этой страны по крайней мере одну дивизию. Не раз поднимался также вопрос о привлечении на европейский фронт японских войск. Из телеграммы, например, нашего министра иностранных дел к послу в Лондоне от 21 Августа/3 сентября 1914 года видно, что между Лондоном и Парижем возникало даже разномыслие о том, на какой фронт надлежит привлечь японские войска. С. Д. Сазонов сгладил это разномыслие, решительно заявив от имени России, что «мы не имеем никакой необходимости» в осуществлении этой меры, «но не противимся планам Франции», если таковая желает появления японских войск у себя на фронте.
В декабре 1914 года тот же вопрос был вторично поднят французским министром иностранных дел Делькассэ, продолжавшим стремиться к привлечению японских войск на сей раз уже определенно на французский фронт[5]. Несмотря на некоторую недоверчивость английского кабинета, проявленную в этом вопросе, намечалось даже обращение к японскому правительству от имени трех держав с коллективным представлением об осуществлении подобной кооперации. Однако сама Япония отнеслась с большою сдержанностью к сделанному ей предложению, которое вследствие этого и не получило соответствующего осуществления.
Обходя подробности несостоявшейся посылки осенью того же года одного русского казачьего полка в Англию, каковая посылка имела, впрочем, в виду лишь некоторое моральное воздействие, перейдем непосредственно к тому периоду войны, когда особое внимание обеих воюющих сторон стал привлекать к себе балканский полуостров. Время это совпало с заметным ухудшением военного положения Сербии. Еще в ноябре 1914 года сербское и черногорское правительства обратились к союзникам с просьбой о помощи присылкой русского корпуса на Дунай и высадкой англо-французского десанта в Рагузе, но исполнение этой просьбы было в то время признано нецелесообразным с общей точки зрения союзников.
Однако уже в начале февраля 1915 года, на междусоюзном финансовом совещании в Париже, происходившем в присутствии министров финансов трех Держав Согласия (Англии, России и Франции), английский первый министр Ллойд-Джордж неожиданно поставил на обсуждение вопрос о немедленной отправке на помощь Сербии объединенного корпуса в составе войск Англии, России и Франции[6]. По мнению автора предложения, такая активная помощь Сербии должна была побудить не только Грецию, но и Румынию, а также Болгарию примкнуть немедленно к Державам Согласия. В этом случае соединенные силы всех названных Держав могли бы составить столь внушительную наступательную силу, которая, будучи двинута с юга против Австрии, имела бы возможность решительно изменить всю обстановку войны.
Французский военный министр того времени А. Мильеран не выразил сочувствия этой идее, опасаясь, по-видимому, в результате принятия этого плана неизбежного ослабления войск на французском фронте. Русская Ставка, на заключение которой был передан этот вопрос, также встретила английское предложение с чувством некоторого недоверия. В самом деле, к этому времени Державы Согласия в результате работы своей дипломатии должны были уже прийти к определенному выводу о невозможности, при господствовавших в балканских государствах настроениях, ожидать от этих государств какого-либо добровольного соглашения в целях объединенных действий. При отсутствии же такового и в случае всегда возможной военной неудачи войск союзников престиж их мог подвергнуться большому испытанию, что представляло бы большие опасности для дела Держав Согласия именно на балканском полуострове. Поэтому Русский Верховный главнокомандующий признавал возможным лишь в целях некоторого нравственного воздействия согласиться на отправку в состав сербской армии того казачьего полка, который был подготовлен раньше к перевозке в Англию. Лишь под особым давлением в штабе Верховного главнокомандующего нашли дополнительно возможным в случае необходимости усилить этот казачий полк бригадою пехоты.
Однако несочувственное отношение греческого правительства к высадке союзных войск в Салониках и отказ его присоединиться немедленно к Державам Согласия явились причиною оставления плана Ллойд-Джорджа без исполнения[7].
Тем временем в Англии назревало новое решение – приступить к выполнению Дарданельской экспедиции. Целью ее ставился прорыв союзного флота к Константинополю. Но скрытно действовало здесь и специально английское соображение – отвлечь этой операцией внимание Турции от Египта и Суэцкого канала.
Форсирование Дарданельского пролива силами одного флота с технической стороны вызвало скептическое к себе отношение в русской Ставке. Если прорыв морских судов через узкий и длинный Дарданельский пролив еще был возможен и целесообразен тотчас же после объявления Турцией войны России, как вооруженный ответ на нападение турецкого флота на русское черноморское побережье (29 октября 1914 года), то в феврале пятнадцатого года, то есть через три-четыре месяца после этого нападения, успех такого прорыва являлся уже весьма мало вероятным. В распоряжение Германии было предоставлено слишком достаточно времени для надлежащего укрепления этого пролива в артиллерийском отношении и снабжения его обороны минными и подводными средствами. Что же касается военного содействия этой операции России, подвергшейся нападению Турции, то надобность в таком содействии отпала совершенно после тех блестящих побед, которые одержала наша доблестная кавказская армия под Сарыкамышем над турецкими войсками, руководимыми германскими офицерами.
3
Телеграмма российского мин. ин. дел С. Д. Сазонова послу в Париже А. П. Извольскому от 17/30 августа 1914 г.
4
«La Crise Mondiale», том I франц. издания, стр. 253.
5
Телеграмма мин. ин. дел С. Д. Сазонова послу в Париже от 29 ноября/13 декабря 1914 года и ответ А. П. Извольского от 30 ноября/13 декабря того же года.
6
Телеграмма росс. мин. финансов Барка С. Д. Сазонову для председателя совета министров, из Парижа от 20 января/2 февраля 1915 года.
7
Телеграмма российского посла в Лондоне гр. Бенкендорфа от 8 февраля 1915 года.