Страница 2 из 16
Это не первый раз такое. Как что в церкви случится, Варвара бегом к Елене – возмущение свое высказывать. И к борьбе призывать. К конкретным действиям.
И на этот раз Елена выслушала горячечную обличительную речь без эмоций. Только перекрестилась, как обычно.
– Помоги Господи! Утешь рабу Твою Назибролу. Видишь, уязвил враг кого-то. Бывает.
– Овчарку надо было по горячим следам привезти – след взять! – не унималась Варвара, вся кипя от такого всепрощения.
– Куда собаку? В храм? – переспросила Елена. – Да его же заново освящать надо будет. Думай, что говоришь. За своими грехами лучше смотри…
Пришлось Варваре, пыхтя и негодуя, сменить пластинку…
Истории, говорят, свойственно повторяться. Прошло несколько лет. Варвара позвонила Зине – всемирной обличительнице – узнать церковные новости.
Уж на что Зинаида боевая (день-деньской всем вокруг замечания раздает), а тут в ответ на простой вопрос замялась и голос понизила:
– Неприятность в церкви вышла… Только смотри, никому не говори…
Варвара после такого вступления, само собой, пристала к ней пиявкой, не желая успокаиваться, пока все не вызнала.
– Наши бабки деньги батюшке собрали, на день ангела. Галина при свидетелях их алтарнику вручила. Потом через два дня спросила, передал ли он батюшке. А тот отрекся: «Какие деньги? Понятия не имею».
Гале чуть с сердцем плохо не стало. До того она всегда сборы делала, честнейший человек. А теперь говорит: «Я больше не возьмусь за это дело».
– А вы что?
– Ничего. Разошлись. Господь все видит.
– Почему вы к настоятелю не пошли? Надо было вывести этого типа на чистую воду. Дело принципа!
– Глупости не говори. Человек не сегодня-завтра священником станет, а мы тут с этим. Какое наше дело? Ты смотри не сболтни никому. И так люди от церкви отходят. Смущение одно. Лучше молчать.
Варвара только хмыкнула. Спорить не стала. Поумнела, стало быть. Только подивилась: люди разные, и церкви разные, а реакция у потерпевших одна и та же.
Вспомнила, что говорила ей Елена, цитируя святых отцов: алчешь чужого – потеряешь свое. Но ведь и преподобный Амвросий Оптинский говаривал: «Никто как Бог, да сам не будь плох»…
Ложка дегтя в бочке меда
Странную закономерность подсекла как-то скудоумная Варвара: хочу, как лучше, стараюсь изо всех сил сделать хорошее, а выходит не пойми что и сверху бантик…
…Засиделась однажды Варвара вечерком у своей соседки Нино за чаем. Распивали ее любимый – из сушеного инжира.
Нино, княжна – крестьянка по совместительству, возьми и поделись своей головной болью:
– Так хочется помочь Гии Илуридзе! Он золотой человек. Всегда мне помогает: и за пчелами моими присматривает, когда я в городе, и виноградник опрыскивает за компанию. Пропала б я без него! Не знаю, как отблагодарить. Бедняга в этом году не знает, куда свой мед продать. Наши деревенские не возьмут, а в Тбилиси везти – времени нет. Работы невпроворот.
Варвара тут же включила мозги на максимальную мыслительную мощность и предложила блистательную комбинацию:
– Я Семену предложу оптом пятьсот килограммов. Он всегда при деньгах. У него они напрасно лежат. Семьи нет. А капитал не должен простаивать. И потом он весь год потихоньку будет мед реализовывать среди своих сотрудников. За двойную цену. В итоге все в выигрыше.
Нино возликовала и бросилась душить в объятиях тщедушного генератора идей.
На другой же день Варвара выловила в церкви Семена – мойщика офисных стекол – и в красках разрисовала ему план сказочного обогащения.
– Сперва возьмешь первые полтонны. За три месяца продашь с наценкой. Потом вторые полтонны. Деньги некуда будет складывать. Божье дело! Это скольким бабкам можно будет помочь! Аж дух захватывает!
Осмотрительный Семен сперва запросил баночку на пробу. Потом, еще раз все взвесив, заказал начальные две бочки сладкого золота.
На автовокзал встречать маршрутку и Нино с драгоценным грузом Семен с Варварой пришли за полчаса. Непризнанная миром финансистка, чтоб не терять времени даром, стала изливать на молчуна-заказчика дальнейшие радужные перспективы:
– …А потом ты еще прополис закажи. Этак килограммов десять. Нет, лучше сразу двадцать. Тоже выгодное дело. С руками оторвут. Нино еще из прополиса мази умеет делать – эффект потрясающий…
Тут подъехала маршрутка, и Нино с трудом выгрузила неподъемные бочки на разбитый асфальт.
И тут Семен разлепил наконец-то уста, впервые за все утро:
– Нино, я… это самое… ну …короче… Возьму только одну бочку… Пока…
Нино хлопнула себя по бокам:
– Как одну?! Мы же договорились! А вторую куда я дену?
Обороняющаяся сторона после непродолжительного мычания с трудом сформулировала причину:
– Я не уверен, что смогу продать… Вот чувствую так… Меня Ангел предупреждает…
Нино широко перекрестилась и призвала Варвару в свидетели нарушения договора:
– Видишь, что делается!
Семен стоял перед ней, как провинившийся школьник, не отрывая глаз от собственных туфель.
– Это нечестно! – Нино дала волю справедливому гневу. – Это не по-христиански!
У Семена уши стали цвета знамени победившего пролетариата. Он позорно молчал.
Варвара чувствовала себя очень неловко. Именно она на днях пела хвалебные оды Семеновой пунктуальности.
Через неделю новый владелец бочки отозвал Варвару после службы в уголок и сказал убитым голосом:
– Что мне делать? Я предлагал и на работе, и здесь, нашим. Никто не берет. Кто-то сказал, что там сахар. Фальшивка.
Было от чего схватиться за голову.
По церкви тем временем пополз слух. Семена, честнейшего трудолюбивого человека, аферистка Варвара кинула в деньгах – всучила негодный мед. Причем интерпретации множились и обрастали новыми подробностями. (Про Нино и производителя Гию никто ничего не говорил, так как их в церкви никто не знал, а балаболка Варвара была тут, у всех на виду.)
Нино, со своей стороны, по вечерам клялась и божилась, по сотому разу осеняя себя крестным знамением, что ее сосед Гия – олицетворение порядочности и мед продал «чистый, как слеза ребенка».
Если есть такой бес национализма, то он тут же стал плести новые сети.
Семен, пытаясь сбагрить товар, выдал Варваре при встрече новое умозаключение:
– Грузины все такие. Так и норовят бедного армянина обставить.
Нино, как ни странно, тоже стала синхронно рассуждать в подобном ключе:
– Видишь, какой Семен непорядочный. Армяне все аферисты. Не надо было с ним связываться!
Варвара на другой день понеслась на гору к Елене – изливать израненную душу.
Отшельница поневоле, выслушав всю эту эпопею, только уточнила:
– А вы на это дело благословение брали или нет?
Возмутительница покоя уставилась на нее, как в детской игре «замри-отомри»:
– Н-нет, а что?
– Вот враг и подложил вам свинью. Надо было с батюшки начинать…
Варвара с тех пор избегала посредничества в чем бы то ни было. Семен еще долго мыкался со злосчастной бочкой, а потом пожертвовал ее в детдом.
Хоть там его успокоили:
– Наши все сметут. Не проблема! Если что, несите еще…
Если вам захочется в монастырь
Весна 1997 года. Елена прочитала доставленное из рук в руки письмо со слезами на глазах и бросилась к красному углу, крестясь на Спаса Нерукотворного.
– Благодарю Тебя, Господи мой, за утешение! – и только потом обернулась к Варваре: – Антонина из монастыря на побывку едет!
Варвара знала Антонину по рассказам. Дескать, была такая тбилисская девчонка, ходила вместе с Еленой в церковь Иоанна Богослова. В начале 90-х годов уехала в Москву поступать в институт, затем резко с первого курса ушла послушницей в Свято-Успенский женский монастырь в Александрове. Провела там шесть или семь лет, и теперь она инокиня с каким-то мудреным именем из Римской эпохи. В общем, живая легенда в Варварином представлении. Вот бы познакомиться поближе!