Как я бросил пить. Опыт борьбы с «зеленым змием»

Литератор N

Как я бросил пить. Опыт борьбы с «зеленым змием»

Глава 1

Бросить пить? Легко!

Перефразируя Марка Твена, скажу: «Бросить пить легко. Лично я делал это сотни раз». Обычно поутру, с похмелья. «Ну и рожа у тебя, Шарапов, – говорил я, глядя на себя в зеркало, в котором видел именно рожу, а не лицо. – Все, пить бросаю, но сначала…»

Сначала было необходимо похмелиться. Ведь мой план должен осуществляться в нормальном состоянии. Разве не так? А раз так, то надо привести себя в порядок. Ведь для похмелки и надо-то всего ничего – сто, ну сто пятьдесят грамм. Я похмелялся. И помогало. Я бросал пить. Недели на две. Потом начинал думать, что ничего страшного не случится, если я выпью рюмку-другую для расслабления, ведь в трезвости ощущается постоянное борение. Выпить-то все равно хочется. Особенно на праздник, в хорошей компании, под хорошую закусочку, когда, как говорится, «нельзя, нельзя, но если очень хочется, то можно».

Выпивал. И даже контролировал себя и наутро не похмелялся. Но в конечном итоге, так или иначе, срывался. И тогда «снова – здорово». Опять рожа в зеркале и решение бросить пить с этого же утра, но сначала… Я похмелялся, но ни сто, ни двести грамм уже не останавливали меня. Нет, я не напивался сразу же «до изумления». Пил вялотекуще, так что даже моя многовнимательная жена не обращала на меня особого внимания. Запах сбивал закусками с укропом и петрушкой, а иногда специальными таблетками.

Пил потихонечку, полегонечку день, два в неделю. Потом три, четыре дня. В итоге – запой. По утрам стало появляться гадкое, противное чувство. Вроде никого не обворовал, не убил, не зарезал, а настроение такое, что глаза стыдно на кого-либо поднять. Кошки на душе скребут так, что от нее только клочья во все стороны летят. Как здесь не выпить? Как не похмелиться?

… Дни трезвения становились все более короткими, запои – более длинными и жестокими. В конце концов дело дошло до алкогольной эпилепсии. Не похмеляться я уже не мог и бросить пить самостоятельно тоже не мог. Обозревание синюшной рожи в зеркале не помогало. Когда после очередного запоя вновь случилась эпилепсия, многотерпеливая жена отвела меня к врачу-наркологу. Я не сопротивлялся. Жить-то хотелось. Ведь при похмельях стало ощущаться… дыхание смерти.

И вот стали меня лечить. Капельницами, уколами, таблетками. Помогало. Недели на две. Иногда на месяц. Но это уже было особым достижением. Потом опять появлялись мысли: не пора ли расслабиться. Что я? Совсем безвольный, что ли, человек? Не смогу себя проконтролировать, что ли? Да и в конце концов, сколько можно чувствовать себя ущербным, подавленным и угрюмым? Сколько можно находиться в депрессии, гнетущей душу, как тяжеленное чугунное надгробие?

В то время я уже имел понятие о Библии и даже мыслил некоторыми цитатами из нее. Например, из Псалтири: Вино веселит сердце человека. Знал также, что первое чудо, которое сотворил Христос, это чудо превращения воды в вино для свадебного веселья.

«Значит, дело не в вине – думал я. – Дело в его злоупотреблении и в том, что я пью водку, а не вино или, например, пиво».

Стал пить вино и пиво. На замечания о том, что любой алкоголь – враг человека, отшучивался: «Вот потому я и возлюбил его. Ведь в Библии сказано: ”Возлюби врага своего“».

Я пил, но контролировал себя. Больше ведра не пил…

Похмелье стало еще страшнее. Каждое утро казалось, что я вот-вот умру. Как потом выяснилось, это было не просто ощущение смерти. Это была надвигающаяся реальность. И потому я похмелялся. Чтобы не умереть. И, быть может, правильно делал. В первой стадии алкоголизма еще возможно перенести ломку без принятия дозы. Ломало, конечно, меня, трясло, но не до предсмертных судорог. А при второй стадии некоторые врачи даже советуют хоть немного похмеляться, иначе может случиться или инфаркт, или инсульт, или остановка сердца от сердечной недостаточности.

Многочувствующая жена интуитивно понимала это и даже покупала мне немного спиртного для похмелки. А когда не покупала, я всеми правдами, а чаще неправдами – обманом, ложью и даже воровством – находил средства на водку.

Бывали даже весьма изощренные способы приобретения алкоголя. Впрочем, изощренность вообще характерна для алкозависимых. Например, мой знакомый писатель рассказывал, как однажды он зашел в кафе и попросил коньяка. Ему налили.

– Ой, извините, я оговорился, – сказал он бармену. – Поменяйте коньяк на равнозначное по стоимости количество водки.

Ему поменяли. Он выпил прямо у стойки и собрался уходить.

– Постойте, – вскричал бармен, – вы не заплатили за водку!

– Но я же обменял ее у вас на коньяк, – ответил он.

– Тогда вы не заплатили за коньяк!

– Но ведь я же не пил ваш коньяк…

Пока бармен, не зная, что ответить, хлопал глазами, находчивый писатель с достоинством удалился.

Однажды, похмеленный, находясь в благодушном настроении, я читал своей многоскорбной жене поучение: «Доброе слово жене, у которой муж пьяница».

«Скорбишь ты на горькую долю свою? А между тем – разве счастлив в своем пьянстве беспробудном твой несчастный муж? Разве не страдает он душой, не терзается в совести? Разве не выносит он болезненных мук в самом теле своем, водкой отравленном? Может быть, его душа мучится больше твоей, у тебя хоть совесть спокойна, а он…»

И текли и текли у меня по лицу горючие слезы. Я ли плакал, вино ли плакало – не разберешь. И слетело с меня обманное благодушие. Ведь я понимал, что завтра вновь начну пить, обманывать, воровать и жестоко мучиться в предсмертных судорогах.

Это был тупик. Бросить пить нельзя, а пить дальше – смерти подобно.

Вновь врач-нарколог. Но теперь уже без больницы обойтись было невозможно. Лег в больницу. Добросовестно отлежал три недели. После лечения не пил. Как всегда, две недели. Потом возвратился к умеренному винопитию, которое, как всегда, закончилось запоем и больницей. Караул!

Я стал впадать в отчаяние, но все-таки искал причины своих срывов. Где, какие ошибки были допущены при попытках пить умеренно? Что еще необходимо сделать, чтобы избавиться от пьянства? Как найти в себе силы не пить? Вот такие вопросы я поставил перед собой и стал последовательно решать их.

Глава 2

Плывут по небу облака…

Повод выпить найдется всегда. Один мой знакомый, добродушный и очень интересный собеседник, при встречах выражался так: «Плывут по небу облака, идут девицы по воду. А не выпить ли нам коньяка по такому поводу?» Я улыбался, настроение поднималось.

Денег на коньяк у нас хронически не хватало, и мы шли в ближайшую забегаловку размяться пивком. Как говорил на заре туманной перестройки Михаил Горбачев: «Стоит только начать». Мы с другом по-своему последовали этому призыву… А после этого «следования», наутро, нас ожидала разруха в голове, в карманах, разруха в душе и – синюшная рожа в зеркале. Впрочем, после начатой перестройки так стала выглядеть почти вся Россия, поскольку поводов выпить прибавилось стократно. Потеря советских идеалов, постоянные стрессы, безработица, крайне низкий уровень жизни, и при этом дармовая польская самогонка под названием «Спирт Rоyal» да пахнущий солдатскими носками «Кубинский ром».

Вскоре друг, предлагавший выпить коньяка, по пьянке упал лицом в небольшую лужу и утонул в ней… Захлебнулся водой, задохнулся. Другие «друзья по выпивке» перемерли – кто от цирроза печени, кто от инфаркта, кто от инсульта, вызванных употреблением спиртного. Некоторые попали под машину, других зарезали в пьяной драке.

Смерть знакомых – тоже повод выпить. Но… Я стал избегать не только похорон, но и дней рождения и свадеб. Старался исключать из своей жи зни поводы для выпивки. Наоборот, стал искать поводы для того, чтобы не выпить. И первый повод – это любовь к многострадальной жене. Жалость к ней. Ведь при моих пьянках она страдала не меньше меня. Причем не только морально. Она становилась созависимой даже физически. Головные боли, раздражительность, нервозность, бессонницы, депрессии проявлялись у нее так же, как и у меня. Да и как им было не проявляться? Постоянные ложь и обман с моей стороны как могли не сказаться на ней?