Безымянный

— Это Руна, — осведомила меня мамочка. — И это определённо та, которая тебя нужна.

— Пойдём, — серьёзно сказала мне совсем не детским голосом подошедшая малютка и схватила меня за руку.

От нахлынувших чувств я не мог вымолвить ни слова, а на Петру боялся даже взглянуть, чтобы не выдать себя, поэтому просто позволил Руне вести меня за собой.

Пройдя сквозь кисею лиан, мы оказались в довольно узком коридоре с овальным потолком. Здесь тоже имелось множество декораций, превращающих коридор в какое-то подобие тропы в фантастическом лесу. Засилье самых причудливых цветочных поделок, листьев всяких оттенков и размеров и даже грибов делали коридор ещё более тесным. Хотя, возможно, так казалось только визуально, потому что я свободно прошёл мимо всех этих декораций, так и не коснувшись ни одного свисающего листа даже плечом.

С обеих сторон на стенах виднелись округлые двери, но их было немного и расположены они были несимметрично. Над каждой такой дверью я замечал искусственную лампу в форме светлячка, горевшую мягким зеленоватым светом. Коридор змеёй вился из стороны в сторону, однако по моим ощущениям он всё-таки уходил по дуге налево. Наконец Руна распахнула одну из дверей и показала мне рукой заходить, что я и сделал, мельком заметив, как зелёный огонёк над дверью засветился красным.

Мы оказались в маленькой комнатке, едва ли просторнее нашего номера в таверне. Большую её часть занимала стоящая по центру огромная постель с изголовьем. И это изголовье, и подушки с одеялами, и простыни — всё было выдержано в том же цветовом стиле, что и вся обстановка вокруг. Кроме кровати, других предметов мебели не наблюдалось, хотя при таком обилии декоративных элементов не исключено, что я их просто не заметил.

Руна закрыла дверь, прошла мимо меня и грациозно запрыгнула на кровать.

— Пояс можешь повесить туда, — строго сказала она, указав рукой на стену справа.

Я повернулся к ней спиной и проследовал в указанном направлении, где рассмотрел на стене несколько крючков. Расстегнув пояс, я повесил его на один из них, а следом также стянул кольчугу и повесил её на крючок покрепче.

— Ты искал сестру по вере? — услышал я не очень уверенный голос девушки, которая, похоже, нарочно старалась придать строгости своему голосу, чтобы скрыть за нею своё волнение.

— Да, — ответил я и обернулся к Руне, стягивая с шеи амулет Оума и вешая его на крючок.

Это простое действие заставило глаза девушки округлиться, а на лице её появился испуг. Видимо, она ожидала, что сейчас меня постигнет какая-нибудь страшная кара, но потом, по мере осознания, что ничего подобного не происходит, чувства её менялись и выражение страха на лице постепенно уступало место удивлению. Правду сказать, я совсем забыл о предполагаемой невозможности снять амулет подчинения и снял его просто по обыкновению, но как раз таки эта обыденность, видимо, и произвела особое впечатление на девушку, а потому сыграла мне на руку.

Я запустил руку за пазуху, достал тряпицу с амулетом Мора, развернул её, вытащил медальон и надел его на шею, убедившись, что пустые глазницы с одной стороны пластины смотрят на девушку. Я понимал, что здорово рискую, поэтому постарался отойти от стены подальше, прежде чем одевать его, искренне надеясь, что в районе борделя не окажется жрецов или какой-нибудь другой подобной им публики.

Если до этого лицо Руны выражало крайнюю степень удивления, то при виде костяного амулета оно сменилось уважением, иногда переходящим на её детском лице в восторг и восхищение. Она тотчас вскочила с постели и, бросившись ко мне в стремительном порыве, упала на колени и обхватила мои ноги руками.

— Брат! — прошептала она уже совсем не строгим восторженным голосом. — Это огромное счастье, что ты позволил мне увидеть. Спасибо!

— Встань, — потянул я её за руку. — Не надо этого...

— О да! — девушка моментально поднялась и вновь запрыгнула на кровать. — Прости меня, брат, я забываю, что для Мора все мы равны...

— Ничего, — я улыбнулся и присел рядом с ней. — Я понимаю, не волнуйся.

Наконец-то на лице Руны появилась робкая улыбка.

— Можно? — спросила она, осторожно протягивая руку к амулету.

— Да, конечно, — кивнул я, подумав, что хуже не будет. Мор молчал, но я подозревал, что он, также как и я, опасался привлечь ненужное внимание.

Девушка коснулась костяной пластинки кончиками пальцев и сразу отдёрнула руку, как от огня. Потом она прикоснулась уже чуть смелее и даже обвела своим маленьким пальчиком контуры пустых глазниц.

— Я слышу шёпот, — тихим голосом сообщила она. — Это настоящий амулет! Я видела похожие... но настоящий — никогда! Ты жрец, брат? — она устремила на меня свои сияющие восторгом глаза.

— Нет, — улыбнулся я, — просто адепт.

— Ой, прости, — Руна испуганно прижала руки к груди. — Ты ещё им станешь... Адепта с настоящим амулетом я тоже никогда не встречала... — девушка стушевалась и опустила глаза.

— Да ничего, — успокоил я её, потрепав по коленке. — Я надеюсь, у тебя есть связь с местными братьями? Мне нужна помощь.

Руна кивнула, вновь взглянула на меня и вдруг порывисто схватила обеими руками мою ладонь.

— Думаю, ты понимаешь, что моя даже очень скромная сила хорошо заметна жрецам саэлин, — начал объяснять я, и девушка энергично закивала. — А в свете последних событий находиться здесь становится крайне опасно. Мой друг — Призванный, он выдаёт себя за моего хозяина... — Руна перевела взгляд на амулет Оума на стене, и я поспешил пояснить: — Амулет настоящий, но, как ты могла убедиться, на меня он не действует. Так вот, мы хотели убраться отсюда на другой континент, Ванорз даже готов заплатить за телепорт...

— Но он занят церковниками, — закончила за меня Руна. — Я понимаю. Вечером и ночью охрана портальной площади слабая, можно было бы попытаться... но нужен маг, который активирует телепорт.

— Верно, — улыбнулся я и инстинктивно поднял руку, чтобы погладить её по голове. Но подумав вдруг о неуместности такого действия, я было остановил руку, но Руна, успев заметить моё движение, сама поднырнула под неё и ткнулась макушкой в мою ладонь.

— Я спрошу у братьев, — сказала девушка, прикрывая глаза, пока я гладил её мягкие густые волосы. — Где вы остановились, в «Трёх поросятах»? — я утвердительно хмыкнул. — Хорошо. Если мне удастся что-то разузнать, я найду вас там.

— Большое спасибо! — искренне поблагодарил я малышку и плюхнулся на кровать, устраиваясь поудобнее.

Руна подползла на коленках поближе и спросила,прикоснувшись к лямкам своей туники на плечах:

— Мне помочь тебе расслабиться, брат? — в её лукавом выражении глаз было что-то неуловимое, что я не успел распознать.

— Нет, сестра, — я постарался, чтобы мой голос звучал максимально мягко и убедительно. — Я не осуждаю, но меня очень печалит, что тебе приходится работать подобным образом... Просто приляг рядом и отдохни.

Мне показалось, или я правда заметил, как в глазах Руны промелькнуло на мгновение выражение триумфа и какого-то мимолётного удовлетворения, будто она ожидала определённого ответа и и очень обрадовалась, что не ошиблась в нём.

Девушка присела рядом и, тут же пододвинувшись ещё ближе, прижалась к моему боку. Схватив мою левую руку, она требовательно положила её себе на макушку. Намёк был понятен, и я, улыбнувшись, вновь погладил её тёмные, как ночь, волосы.

Так мы и провели эти три часа: Руна лежала, обняв меня и положив свою голову мне на плечо, а я, слегка повернувшись, гладил её по волосам и размышлял. Несмотря на умиротворённость ситуации, моё разум кипел от возмущения. Весь этот сервилизм, условия, в которые были поставлены люди, услышанные истории, то, что я видел в городе... Всё это лишь утверждало меня в убеждении, что происходящее крайне неправильно и необходимо что-то менять. Я спорил сам с собой, приводя различные доводы и пытаясь убедить себя смириться с ситуацией, но безуспешно.