Страница 8 из 9
Многие считали геолога Иностранцева тщеславным, властолюбивым и тяжёлым в общении, в то же время отдавая дань его одарённости и трудолюбию. Он обладал хорошим слогом, но лектором был скучным и даже сам это признавал, что было необычно при его честолюбии.
На лекциях Иностранцев в точности повторял, чтó писал в учебнике, даже остроты рассказывал в тех же местах. Его ученик вспоминал: «Как-то раз на лекции один студент стал следить по этому учебнику за тем, что говорил профессор, и до того увлёкся, что забыл, где он находится. Когда речь профессора стала подходить к тому месту, где должна быть острота, студент этот в увлечении громко произнёс: „Вот сейчас сострит“. Иностранцев услышал это и не сострил…»[77]
Весной 1883 года Амалицкий закончил четырёхлетнее обучение в университете. Почти все предметы в аттестате «Владимира, Прохорова сына, Амалицкого» были с отличными оценками. На «хорошо» он сдал только богословие, немецкий язык и химию у Менделеева[78].
Амалицкий успешно защитил диссертацию по теме, к которой никогда больше не возвращался, – «Химический анализ южнорусских гранитов». После получения гигантского заверенного печатями диплома он пожелал остаться на кафедре для получения профессорского звания, то есть, говоря современным языком, поступить в аспирантуру.
Его просьбу совет университета рассмотрел 19 сентября 1883 года вместе с прошениями трёх других студентов.
Физико-математический факультет предлагал оставить Амалицкого, Левинсон-Лессинга и ботаника Михаила Образцова. Все трое получили одинаковое число избирательных голосов – по двенадцать – и были оставлены в университете без стипендий.
А вот кандидат от юридического факультета Адам Липский получил 36 голосов и остался со стипендией в шестьсот рублей[79]. Кстати, именно Липский был единственным одноклассником Амалицкого, получившим золотую медаль. Спустя годы он станет крупной политической фигурой – сенатором, а затем, в 1917 году, генерал-губернатором Финляндии.
Оставшемуся без стипендии Амалицкому пришлось устроиться на работу, чтобы сводить концы с концами. Скорее всего по протекции своего дяди Полубинского он получил первую должность – маленькую, зато с длинным названием: помощник делопроизводителя в Канцелярии при Военном Совете Комиссии по устройству казарм. Годовой оклад Амалицкого составил шестьсот рублей в год. Вместе с жалованьем он получил первый чин – коллежского секретаря.
Радуга вРухляках
Нижегородская губерния по форме напоминала прямоугольник с рваными краями. По размерам она была больше, чем многие европейские государства. Геолог А. Р. Ферхмин писал, что эти места были «поистине глушь»: «мужики почти сплошь представляли собою тёмную, неграмотную и сильно обедневшую массу», деревни были грязные, леса дремучие[80]. По словам Амалицкого, эти леса наложили на население особую печать, сделали его угрюмым и сумрачным, «как самый лес»[81].
В таком медвежьем углу оказалась на удивление просвещённая земская управа. Она решила провести налоговую земельную реформу на небывало высоком уровне. Обычно для таких целей использовали только статистику по урожаю, но в нижегородском земстве такое положение дел сочли недостаточным и захотели принять во внимание другие факторы, в том числе химическое качество почв. Земство обратилось в Петербургский университет с просьбой провести соответствующее исследование. На предложение откликнулся Докучаев, чьи интересы были тесно связаны с почвами.
Работа предстояла тяжёлая. Ещё никогда в России не проводили такие изыскания, у почв даже не было пристойной номенклатуры. «Говоря откровенно, не без сильных колебаний и сомнений я принял это лестное, но чрезвычайно сложное дело: трудности, предвидевшиеся впереди, казались почти непреодолимыми», – вспоминал Докучаев[82]. Впрочем, у него вообще был принцип не отказываться ни от какой работы. «Надо дело делать», – говорил он в любой ситуации.
Докучаев разработал программу и смету, земство выделило финансирование, к сожалению слишком скудное. Заработать на оценке земель было невозможно, и Докучаеву пришлось искать бескорыстных, как он сам, помощников.
Весной 1882 года Докучаев зашёл в свою минералогическую лабораторию, где трое вчерашних студентов выполняли анализы почвы для его докторской работы, сел на стул верхом и затянулся папиросой.
– Есть работа, – начал Докучаев. – Надо ехать в поле на исследование… Поедете?
– Куда?
– В Нижегородскую губернию.
Все трое без размышлений ответили согласием. Докучаев сказал, что надо бы подготовиться, собрать литературу, снарядиться. Этим беседа и закончилась[83].
Только перед самым выездом он отправился с помощниками за город и показал, как брать образцы. Предстояло копать особые ямки, чтобы захватить дерновину, почву, подпочву и переходные слои. Из одной ямки надо было брать сто-двести граммов земли, но сами ямки копать часто. «Если брать с гор, то надо брать с вершины, средины и подножия», – записывал один из учеников[84].
Ямками дело не ограничилось. Докучаев считал почву особым естественным телом, в образовании которого участвуют все царства природы. Поэтому помощникам предстояло собирать сведения о геологических породах, о фауне и флоре, записывать особенности рельефа и климата, а заодно уточнять экономические характеристики. Докучаев составил целый катехизис – список вопросов для крестьян: сколько они снимают с поля зерна, соломы и мякины, сколько кладут навоза для удобрения.
Напоследок он дал помощникам несколько наставлений житейского характера, особенно советовал, чтобы «зря не болтали».
В Нижегородской губернии было одиннадцать уездов. Каждому помощнику за лето предстояло описать один.
Земство выдало сотрудникам Докучаева бумаги с разрешением останавливаться в сельских домах, брать проводников, копать небольшие ямки[85], и экспедиция началась.
На себя Докучаев возложил общее руководство; он ездил от одного уезда к другому, корректировал наблюдения, добавлял свои: «Не лишним считаем заметить здесь, что в овраге, известном под именем Старая Щель, обнажилось какое-то старинное кладбище, о котором не сохранилось никаких преданий. Обитатели этого кладбища, – скелеты, – лежат не согласно с обычаями православной церкви»[86].
Докучаев был жёстким начальником. По словам помощника, он заставлял их работать как волов, выжимал всё до последней капли, платил гроши, но и взамен давал немало полезных знаний и навыков[87]. Другой помощник писал, что рука Докучаева была «далеко не лёгкой» и нередко его сотрудники доходили до нервного состояния[88]. Один раз едва не случился разрыв отношений, но конфликт удалось замять. Третий участник экспедиции вспоминал, как Докучаев проверял работу.
В условленный день мы съехались в главной нашей резиденции, уездном городе Семёнове. Здесь В. В. устроил нам полный экзамен; расспросив нас, как ведём исследования, где мы были, и что нами сделано, осмотрел наши коллекции. Всё сошло хорошо. Досталось только коллекции валунов. Боясь что-либо пропустить, мы, каждый в отдельности, очень усердно собирали попадавшиеся повсюду валунчики. Просмотрев первые образцы и определив их, В. В. добрую половину остальных, как идентичных, повыбросал за окно, приговаривая при этом: «швырк-штейн! швырк-штейн!»[89].
77
Из воспоминаний зоолога Александра Михайловича Никольского // Из истории биологических наук. – М.—Л., 1966. – Вып. 1. – С. 84.
78
ЦГИА. Ф. 14. Оп. 3. Д. 20502. Л. 41.
79
ЦГИА. Ф. 14. Оп. 1. Д. 8388. Л. 64.
80
Ферхмин А.Р. Нижегородский период деятельности В. В. Докучаева // Почвоведение. – 1903. – № 4. – С. 345–346.
81
Амалицкий В. П. Горбатовский уезд // Материалы к оценке земель Нижегородской губернии. Естественно-историческая часть. – СПб., 1885. – Вып. VII. – С. 263.
82
Почвы, растительность и климат Нижегородской губернии с почвенною картою. Предисловие / Докучаев В. // Материалы к оценке земель Нижегородской губернии. Естественно-историческая часть. – СПб., 1886. – Вып. XIV. – С. I.
83
Земятченский П. А. Василий Васильевич Докучаев как личность (по воспоминаниям) // Почвоведение. – 1939. – № 2. – С. 9.
84
АРАН. Ф. 518. Оп. 2. Д. 4. Л. 10.
85
Из переписки с Нижегородской губернской земской управой (1881–1886) // Докучаев В. В… Сочинения. – М., 1961. – Т. VIII. – С. 109.
86
Ферхмин А. Р. Нижегородский уезд // Материалы к оценке земель Нижегородской губернии. Естественно-историческая часть. – СПб., 1885. – Вып. VIII. – С. 37 (примечание В. В. Докучаева).
87
Вернадский В. И. Воспоминания о Ф. Ю. Левинсон-Лессинге // Статьи об учёных и их творчестве / Вернадский В. И. – М., 1997. – С. 224.
88
Ферхмин А. Р. Нижегородский период деятельности В. В. Докучаева // Почвоведение. – 1903. – № 4. – С. 350.
89
Бараков П. Василий Васильевич Докучаев. Биографический очерк // Ежегодник по геологии и минералогии России. – 1904. – Т. VII. Новая Александрия. – С. 5. – «Швырк-штейн» было специфической шуткой. Немецкое слово Stein переводится как «камень» и часто входит в состав сложных слов, например, Zechstein (рудный камень).